О положении в биологической науке - Всесоюзная академия сельскохозяйственных наук

Возвращаю вам, уважаемый Борис Михайлович Завадовский, Дюринга вместе с его теорией – она целиком ваша.

Что касается рационального зерна в науке, развивающейся в условиях буржуазного общества, то мы должны помнить, что рациональное зерно в разных открытиях зарубежной и русской досоциалистической науки обросло идеалистическими наслоениями. Для того чтобы извлечь это глубоко зарытое рациональное зерно, каждый раз нужно производить анатомическую операцию над буржуазной теорией. Иного извлечения рационального зерна из буржуазных теорий мы не представляем. А то, что Б.М. Завадовский преподносит ныне в качестве рационального зерна генетики со всеми поправками, есть не более, как линия Дарлингтона в менделизме-морганизме, т.е. уступка новым фактам по форме с сохранением старого существа в теории.

Два разных направления, два лагеря издавна существуют в науке, хотя выбор направления тем или иным ученым не определяется самим существованием этих направлений. Выбор зависит от идеологического воспитания ученого, от близости или отдаленности его от практики и прочих обстоятельств, которые определяют собой формирование ученого.

Мы не можем считать, что мичуринское направление есть простое развитие классического дарвинизма. Ни в коем случае. Это два качественно разные этапа в истории биологии. Дарвиновский ключ подхода к природе заключался в простом, хотя и очень важном заключении, которое выражено в такой формуле: природа доставляет последовательные изменения, человек слагает их в определенных нужных ему направлениях.

Мичуринский ключ подхода к практике работы с организмами соответствует более высокому пониманию, соответствует иной ступени развития. Человек не только использует последовательные изменения, доставляемые ему природой, но и должен сознательно вызывать последовательные изменения у организмов, закреплять и развивать их в определенных направлениях воспитанием. Поэтому мичуринское учение – это начало для развития новой социалистической науки, свободной от ошибок и ограниченности классического дарвинизма. Нечего уже говорить о менделизме-морганизме, со всеми толкованиями его последователей, которые на основе вейсманизма сплотились после Дарвина, чтобы похоронить дарвинизм. Они утверждают, что теория естественного отбора провалилась как спекуляция, что она ничем не подтверждается, что естественный отбор не может привести не к чему иному, как только к отбору крайних вариаций, уже имеющихся в популяциях.

Кто утверждал это, как не морганисты-менделисты и все их союзники? Ныне многие из этих сторонников антидарвинистов стали ортодоксальными дарвинистами.

В соответствии с развивающейся новой практикой социалистического сельского хозяйства и вообще всей практикой социалистического строительства, нам недостаточно держаться философии кладоискательства, заложенной в формальной генетике. Нам не нужна философия кладоискательства в селекции, в агрономии, в зоотехнии, в том числе и в других биологических науках, служащих сельскому хозяйству. Нам недостаточно философии использования природных богатств, свойственной классическому дарвинизму. Наша философия в биологии – это преобразование природы на пользу человека. Она основана на диалектическом материализме. Мичуринская наука учит не только использовать, но и умножать природные богатства, создавать новые формы, более совершенные, еще не известные в природе. Разумеется, что это можно делать на основе природных закономерностей.

И вот в спорах этих двух резко выраженных направлений рождается «третья линия в биологии». Она была окрещена так Б.М. Завадовским на знаменитом диспуте в Московском государственном университете, где…

И.А. Рапопорт. Где вы побоялись выступить.

Ф.А. Дворянкин. Я еще никогда не боялся выступать, а реплики смело можете мне давать – я не нахожусь на пути в санаторий.

На этом диспуте в МГУ беспринципный блок всех антилысенковцев, а значит, антимичуринцев объединился и разыграл первую картинку из старого русского лубка под названием «Как мыши кота хоронили». Я не хотел участвовать в этой картине.

Восприемником этой «третьей линии» был не кто иной, как Б.М. Завадовский, который говорил, что напрасно академик Т.Д. Лысенко и его сторонники считают, что есть только два направления в биологии. Есть еще третье направление – ортодоксальное, которое наиболее устойчиво осуществляется в лице И.И. Шмальгаузена.

Завтра этот ортодоксальный дарвинист объявит Шмальгаузена давно прошедшим и выдвинет еще одно направление для того, чтобы дать возможность отступить «классической генетике». Но в каждом новом своем направлении он сохранит основу основ, которая их всех объединяет, начиная от моего бывшего учителя А.Р. Жебрака, до академика Б.М. Завадовского. Он твердо будет отрицать возможность наследования свойств организмом, приобретаемых под влиянием взаимодействия со средой, хотя это положение представляет основной закон эволюции, который был воспринят Дарвином, поддерживался Тимирязевым; для них было совершенно очевидно, что организмы изменяет внешняя среда.

Какие же задачи должна выполнить «третья линия в биологии»?

Третья линия в биологии объективно имеет задачу сохранить единство нашей науки с той, другой «мировой» наукой, адрес которой менделисты каждый раз указывают за пределами нашей страны, тогда как давно пора им сказать: ориентируйтесь на СССР – мировая наука давно находится здесь.

В связи с этой задачей сохранить во что бы то ни стало единство с буржуазной наукой, Б.М. Завадовским выработана была и тактика ортодоксальных дарвинистов.

Менделисты нас призывали к честности и монотонно заверяли в своей честности. Столь часто они уверяли нас в своей честности, что невольно приходит в голову, что не случайно им приходится убеждать в этом слушателей.

Первым тактическим приемом у всех морганистов и, в частности, у Б.М. Завадовского является «менделизирование» Мичурина. Учение Мичурина они постоянно фальсифицируют. Например, Рапопорт в своем выступлении говорил, что Мичурин чуть ли не убеждает не увлекаться воспитанием растений и усиленно навязывает особое значение законов Менделя. На деле же Мичурин преимущественно работал с плодовыми и овощными растениями и не нашел места для применения «гороховых» законов Менделя. Вчера здесь прочитали высказывания И.В. Мичурина относительно маргариновых ученых, и перед нами сегодня Б.М. Завадовский демонстрировал подлинный бюрократизм в науке. Он обвинял Т.Д. Лысенко в том, что он в своем докладе поменял местами три тезиса Мичурина. Мичурин-де ставил сначала гибридизацию, затем отбор, а после уже воспитание. Лысенко же выдвигает на первое место воспитание.

Нужно быть безнадежным схоластом, чтобы считать, подобно Завадовскому, что в перестановке перечисления этих задач заключается главное. Они изображают Мичурина так: сначала он был греллевцем, т.е. ламаркистом чистой воды, затем, получив массовую гибель насаждений, перешел к отдаленной гибридизации и в черпании комбинаций из генного источника нашел истинный успех. Это неправда. В этом смысле полезно снова всем нам перечитать труды И.В. Мичурина. Путь его был другой. Убедившись, что греллевский прием акклиматизации нежных сортов на морозостойких подвоях не годится, после обследования огромного количества садов, он увидел факты, которые расшифровал самостоятельно, обнаружив ошибку Грелля. Он нашел, что некоторые заграничные сорта выдержали самые жестокие зимовки, но сохраняются они потому, что на родине их предки некогда уже встречали подобные условия.

Второй род сохранившихся сортов на морозостойких подвоях – это растения, случайно попадающие на сильный подвой и подчинившиеся влиянию подвоя. Грелль не понимал, что наследственно сформировавшийся и давно размножаемый вегетативно сорт мало поддается влиянию. Вот на чем основана возможность развития сортов на малокультурном подвое без потери наследственных качеств сорта. Но на том же основана и возможность изменения молодых, сформировавшихся наследственно гибридных сеянцев, под влиянием устойчивого культурного ментора – подвоя или привоя.

Мичурин перешел к работе с гибридными сеянцами, а так как гибриды, соединявшие в себе качества местных и южных сортов, имели возможность уклоняться в местных условиях в сторону выносливого, но более дикого, некультурного родителя, то Мичурин взялся за отдаленную гибридизацию, чтобы гибридам на месте выращивания не встречались родственные обоим их родителям условия и благодаря этому формирование их свойств направлялось туда, куда желательно селекционеру, чтобы он мог играть доминированием и рецессивностью, постоянно менять, в зависимости от условий, проявление то тех, то иных свойств, сохраняя при этом определенное постоянство качеств создаваемого сорта. Мичурину чужда слепая комбинаторика Менделя.