Краски для Мальвины (СИ) - Ольга Мариш

работает. Как она это сделала не зная паролей, понятия не имею, но сейчас безгранично благодарна ей… Ведь я не намерена сидеть вечно в этом коконе… верно?

Девочки, вообще меня очень поддерживают.

Только, если Юлька смотрит с жалостью, переживает, что я психолога не посещаю, да и в целом охает и ахает, чем бесит неимоверно, то Дашка играет роль плохого полицейского, на мои закидоны реагирует сдержанно или отчитывает, не жалея эпитетов, но всегда держит руку на пульсе.

К тому же она не лезет в душу, в отличии от остальных, и это делает её компанию самой желанной и приятной.

А ещё, я знаю, что она общается с Артуром… Видела, как её имя высветилось на её телефоне, когда она забыла его на столе, на кухне, бегала в магазин.

Не знаю, что я тогда почувствовала, но мне однозначно было не по себе.

Нет, Дашке я доверяю!

Артуру, думаю, тоже…

Но… имею ли я на это право…?

Когда я оказалась дома, после всего, что случилось, первым делом закрылась в ванной и долго отмокала под душем. Настолько грязной себя ощущала… До боли терла себя, папиной, грубой мочалкой, чтобы кожа вся гарела. Несколько раз. Снова и снова. И каждый раз казалось, что этого недостаточно…

Отец снял щеколду с двери, чтобы я больше не могла закрыться. Чтобы в любой момент могли меня проведать… Они с мамой переживали, я знаю…

Я не спала несколько дней. Не могла. Просто пялилась в потолок. Но если закрывала глаза, то будто возвращалась в самый страшный день в своей жизни… звуки, запахи, ощущения, картинки, такие яркие, такие реальные… Не уж. Лучше вообще не спать, чем спать… так.

На помощь опять пришла Дашка! Ну, как на помощь! Мама ей нажаловалась и эта мигера просто вызвала на дом врача, который сделал мне укол.

Надо признать, как бы я не злилась на неё, но выдрыхлась я от души! Без снов, что в моем случае немаловажно. А это наверное и нужно было и телу и мозгу, потому как проснувшись я чувствовла себя совершенно иначе.

И даже очная ставка с моими мучителями выбила меня из калеи на какое-то время, но не окунула в дипрессию.

Вобщем, если рассуждать здраво, но умом я не тронулась. Не дуркую, как неженки из американских фильмов и не рыдаю в подушку, убиваясь по искалеченной жизни.

Не иначе, влияние Дашиной компании. Какое заразное хладнокровие. Мне б ещё отключать иногда эмоции, как она, и вообще замечательно будет. Но, видать, для этого надо не дружить с Дашей, а быть ею.

А эмоции, как раз таки с каждым днем все активнее возвращаются. Помогая прокручивать в мей дурной головушку кучу бредовых мыслей и самоанализов.

Сколько же всякой дряни, оказывается, в голову лезет, когда свободного времени вагон!

Но толк есть и от этого.

И вот к каким выводам я пришла.

Во-первых, случившееся со мной, ужасно, отвратительно и мерзко. Я, врятли, смогу это забыть, но ни за какие коврижки не похороню себя подо всем этим только потому что это все произошло.

Во-вторых, считаю, что правильно поступила, что не стала афишировать то, что сделал со мной друг Дениса. Кому от этого легче? Мне? Нет! Моим близким? Тем более! Я не боюсь огласки, я боюсь, что дорогие мне люди будут переживать это со мной… сильнее меня. Я на такое пойти не готова.

В-третьих, этот ублюдок и так получит сполна. Я в этом уверена. Артур знает. Догадался. А значит не оставит это просто так. И, да. Я хочу, чтобы не оставил. Ибо отнюдь не добра желаю всем участникам этой пьессы…

В-четвёртых, я злюсь на Артура и ничего не могу с этим поделать. Ведь именно из-за него поехала крыша у этой Дианы. Было у них что-то или нет, не моего ума дело, но почему-то отдуваться пришлось мне.

А в-пятых… я дико скучаю по нему…

Скучаю так, что от боли в груди, скручиваюсь в позу эмбриона и тихонько плачу…

100. Крысеныш!

***

— Даш, как ты это пережила? — меланхолично мешаю свой чай.

Я уже несколько дней дома. Моё лицо и тело все ещё напоминают ожившую боксерскую грушу, а душа в стазисе, но мозг судорожно мечется, потому что отказывается так существовать…

Девушка перестаёт разбирать пакеты и не поворачивается. Несколько секунд вовсе не двигается.

— Это нельзя пережить. — отвечает твёрдо и продолжает то, от чего её оторвали.

Смотрю на неё. Движения уверенные. Как и вся она по жизни. Не семенит, боязливо озираясь по сторонам, а идёт с гордо поднятой головой. Споткнулась — выпрямилась и пошла дальше. Упала — поднялась, отряхнулась и по старой схеме.

Я знаю, что она не железная. Видела её слабой и раздавленной… Но не сломленной. Никогда!

Заканчивает и садится рядом со мной.

— Ян, я тебя не буду сейчас к психологу посылать, но если сама чувствуешь, что не вывозишь, то лучше обдумай это. — хмурится, натянутая, как струна…

Опускаю глаза на свой чай… ничего не отвечаю ей.

Она тоже молчит.

Нечто подобное случилось с ней несколько лет назад… только хуже… и заступиться за неё было некому… Даже стыдно становится перед ней… спрашивать такое…

Даша, единственная, кому я рассказала всё, без утайки.