Признание шефа разведки - Боб Вудворд

В декабре 1983 г. заканчивался третий год пребывания Кейси на посту директора центральной разведки. Было ясно, что интенсивное обсуждение в конгрессе и в средствах массовой информации никарагуанского вопроса в определенном отношении сыграло на руку Кейси. Как и в гольфе, любимом виде спорта директора ЦРУ, руководство разведкой напоминало процесс восстановления сил.

В гольфе после неудачного удара, или «козла», необходимо найти максимально удобную позицию. Так же и в разведке. Никарагуанский вопрос, рассуждал Кейси, заставил администрацию занять определенную линию. Во-вторых, появилось широкое политическое понимание необходимости борьбы с коммунизмом, и в-третьих, операция привлекла к себе внимание и вызвала интерес как со стороны конгресса, так и средств массовой информации. В результате появились определенная устойчивость и отвлечение внимания, на первых порах, естественно, непреднамеренное, от некоторых других важных операций разведки по сбору информации.

С первых дней своего пребывания на посту директора ЦРУ Кейси уделял большое внимание агентурной работе. Он требовал от оперативного управления конкретных результатов по вербовке новых агентов. Кейси хотел иметь хорошую и многочисленную агентуру. Когда поступало сообщение о каком-то молодом перспективном политическом деятеле или многообещающем министре, Кейси писал на полях: «Можем ли мы его завербовать», или «Вербуйте» и ставил знак «!»— «очень важно». Вербовка становилась все более дорогостоящим, рискованным и поглощающим очень много времени мероприятием. Заместитель Кейси Макмагон и оперативное управление предупреждали директора о «нереальных задачах с точки зрения времени», так как другим разведкам требуются десятилетия для создания работоспособного агентурного аппарата и его внедрения в нужные места. Но настойчивость Кейси давала свои результаты.

В начале декабря 1983 г., когда Кейси боролся за 24 миллиона долларов для Никарагуа, Вашингтон посетил президент Судана Нимейри, который провел совершенно секретное совещание с лидером ливийской оппозиции доктором Мохамедом Магариффом, бывшим генеральным инспектором в правительстве Каддафи, который в 1979 г. бежал в Египет, где выступил с яростными нападками на своего бывшего босса. Магарифф образовал Национальный фронт за спасение Ливии, целью которого было уничтожение Каддафи и свержение его режима.

В секретном сообщении источника оперативного управления ЦРУ от 5 декабря 1983 г. давался полный отчет о встрече Нимейри с Магариффом. Из сообщения явствовало, что Каддафи будет подвергаться еще большей опасности. Источником этой информации являлся, по принятой в оперативном управлении классификации, «высокопоставленный суданский деятель, который знал, что его информация дойдет до правительства США». Другими словами, платный агент или добровольный информатор. Агент передавал эту информацию или с согласия самого Нимейри, или без его ведома. Для зашифровки источников Кейси использовал в широко распространяемых сообщениях сокращения, однако он нередко задавал вопрос: «Кто этот человек?» Заместитель директора ЦРУ по оперативным вопросам сообщал Кейси необходимую информацию или передавал ему дело агента.

О враждебном отношении Нимейри к Каддафи было широко известно. Считалось, что Нимейри оказывает определенную помощь антикаддафовским силам в изгнании. Но на указанной встрече, согласно секретному сообщению агента, Нимейри обещал «увеличить поставки оружия и боеприпасов, расширить возможности для подготовки людей, предоставлять больше суданских паспортов и других документов для совершения поездок». Последнее было очень важно для оперативного прикрытия действий противников Каддафи на территории самой Ливии.

«Нимейри дал доктору Магариффу карт-бланш на проведение любых действий против Ливии, в том числе военных». Без официального объявления войны это был максимум, на который может пойти страна, — предоставить свою территорию в качестве плацдарма для нанесения военного удара. Нимейри также заявил, что антиливийские силы могут и дальше использовать службу безопасности Судана и при возникновении каких-то проблем могут обращаться к нему непосредственно.

Согласно сообщению агента, доктор Магарифф сказал, что Судан и США являются его единственными друзьями. Он также сказал, что после некоторого подготовительного периода планирует начать очередную антиливнйскую кампанию, которая создаст его организации больший авторитет.

В сообщении имелось замечание агента о том, что «доктор Магарифф не конкретизировал, какую кампанию он имел в виду. Однако подразумевались военные действия, возможно, на территории самой Ливии».

Магариффа особенно беспокоил тот факт, что ливийцы «проникли в службу безопасности Марокко. Для него стало небезопасно посещать эту страну, а его организации действовать с территории Марокко».

Возможность проведения каких-то антикаддафовских военных действий внутри самой Ливии особенно привлекала Кейси. Это свидетельствовало бы об определенной силе Магариффа и его организации. Пока этого не произошло, Кейси было трудно получить согласие президента на оказание поддержки антикаддафовскому движению.

Со своей стороны Кейси требовал от своих работников усилить сбор информации о Каддафи, который, по его мнению, создает угрозу для безопасности всего региона Северной Африки и Среднего Востока. Ни по одному другому вопросу не готовилось так много разведывательных документов — проектов, оценок и официальных бумаг. Число проведенных в ЦРУ совещаний по Каддафи и внимание к нему было столь велико, что временами Ливии уделялось больше внимания, чем Советскому Союзу.

На «разработку Каддафи» были направлены все имевшиеся агентурные возможности, его старались всегда держать в поле зрения. Следили за ним, фотографировали, сопровождали при выездах в Сахару, расшифровывали его дипломатические сообщения, подслушивали телефоны, записывали разговоры. Хотя проведение этих мероприятий и было затруднено в связи с отсутствием в Триполи посольства США, однако Кейси настаивал на своих указаниях и нередко спрашивал: «Что делал Каддафи на этой неделе?»

Задачей первостепенной важности стала для Кейси вербовка агентуры и расширение разведывательных возможностей в Советском Союзе. Еще за три года до того как Кейси стал директором центральной разведки, Колби выдвинул ее в число первоочередных, другие директора ЦРУ тоже постоянно указывали на важность этой работы. Китай и СССР были «трудными объектами». Россия более тяжелый объект, мало поддающийся проникновению. Советское общество сделало почти невозможными любые действия своих граждан, которые позволяли бы оперативному работнику устанавливать контакты и работать с ними. Почти все вызывало подозрения: телефонный звонок, невинная встреча, неконтролируемая поездка. Не было безопасного места даже внутри американского посольства в Москве.

Кейси понимал: можно получать много информации, но не иметь ответов на главные вопросы, например, каковы действительные намерения СССР. Отвечавший за аналитическую работу в ЦРУ Гейтс и другие руководители убедили Кейси в том, что Советскому Союзу, в равной степени как и США, трудно понять намерения друг друга. Возможно, аналитик КГБ сейчас сидит где-то в Сибири за то, что в 1976 г. не смог предсказать победу арахисового фермера, а еще один — за неспособность предвидеть победу голливудского актера над фермером и что это приведет к самому крупному в США наращиванию вооружений в мирное время.

Еще в 70-е гг. были заложены основы улучшенной программы вербовки агентуры, когда был введен объективный принцип и участие в вербовочной работе стало условием для служебного роста. Программой предусматривалось, что сотрудники оперативного управления должны иметь конкретный вербовочный результат. Это требование многими воспринималось критически, так как вербовка за рубежом нередко зависит от удачи. Оперативному сотруднику, работающему под прикрытием посольства США, годами приходится развивать отношения с каким-то чиновником или военным офицером страны пребывания до того, как сделать ему вербовочное предложение. Согласно принятым правилам, сотрудник-разработчик не должен делать вербовочное предложение, чтобы не расшифровать свое прикрытие. В этом случае он знакомит кандидата на вербовку со своим «другом», сотрудником ЦРУ. Если вербовочное предложение отвергнуто, первый оперативный работник сможет все отрицать. Если предложение принято, все лавры получает второй оперативный работник, приложивший для этого минимальные усилия.

Кейси считал, что при Тэрнере вербовочной работе уделялось недостаточное внимание. Хотя у ЦРУ и были определенные успехи, в оперативном управлении считали, что Тэрнер смирился с трудностями вербовочной работы в Советском Союзе. Кейси со всей настойчивостью изыскивал пути преодоления этой проблемы. Советские люди, например, стали совершать больше поездок за рубеж, и там с ними легче устанавливать контакты. Кейси был уверен, что среди них есть люди, питающие отвращение к своей системе и правительству. Он считал, что предложение работать на Соединенные Штаты должно восприниматься ими как признак особой благосклонности.