Эльфийский бык - Екатерина Лесина

у берегов Австралии. Изучает миграции белых акул. Или рост коралловых рифов… точно не знаю. Она как-то не особо стремиться к общению.

Раньше Ивана как-то не спрашивали.

Об отце.

Или матери. Да и просто находились другие темы. Может, не более важные или интересные, но куда более безопасные для общения.

— А ты? — Маруся снова повернулась. — Если тебе неприятно, то…

— Нормально, — Иван пожал плечами. — Честно говоря, я её не слишком хорошо помню… мне было пару лет всего. У отца даже по меркам эльфов характер сложный. И сперва она им восхищалась, а потом, наверное, надоело…

— Почему она тебя не забрала?

— Не знаю. По официальной версии меня не хотели отдавать, а поскольку я родился в Предвечном лесу, то по законам их принадлежал роду отца.

Профиль у Маруси был красивый.

Редкая чистота линий. И уже черты лица не кажутся такими уж резкими. А кожа загорела. И не так, как в солярии, когда загар ложится ровным слоем шоколада. Этот неравномерный. И шея темная-темная, а когда майка чуть съезжает в сторону, то видно, что под ней кожа белее и мягче.

Стало вдруг неловко, будто он, Иван, подглядывает. Наверное, из-за этой неловкости и сказал:

— На самом деле, думаю, она поняла, что дети — это не её. И сбежала. А бабушку не стала предупреждать, потому что бабушка точно бы не одобрила. Ну и вроде как я с отцом оставался. Так что… уши у меня настоящие.

— И сила.

— С точки зрения природных эльфов я даже не слабосилок… дело не в количестве. Я плохо слышу. Чувствую… даже тот самый дом взять. Мой отец одним бы прикосновением его поднял. И заставил вырасти в нормальный дом. Включая всю необходимую мебель внутри. Хотя…

— Что?

А волосы она в хвост стягивает. И из хвоста этого выбиваются пряди, закручиваются у самого лица. Некоторые и в глаза лезут.

— Отец не стал бы. Он… как бы… он полагает, что путь подстраивания природы под нужды эльфов неправилен. Что скорее самому надо подстраиваться под природу.

— Это как?

— Он ушел из дома. И последние лет пятнадцать живет в лесу… точнее он становится частью этого леса. Из того, что я знаю. Он отказался от еды, поглощает силу извне… ну и в остальном. Остается на месте, чтобы не тревожить природу и все такое.

— Звучит… необычно.

— Да бредом звучит, — честно ответил Иван. — И да, я ему тоже не особо нужен… в природе детеныши с определенного возраста выживают сами.

— Извини, — Маруся порозовела. — Я не хотела… и в целом.

— Да ладно, — Иван подцепил тонкую чешуйку кожи и потянул. Надо будет что-то придумать, поскольку с такой рожей, как у него ныне, в свете показываться определенно нельзя. — Это все так… стандартная жизненная фигня.

— Я тебе вечером зелье принесу, — сказала Маруся. — Аленка делает. Мигом все восстановится… ну с большего.

— Спасибо.

— А водянички… есть легенда, что когда-то давным-давно…

— Когда мир был молодым… — Иван не удержался и тут же испугался, что Маруся обидится, но она лишь хихикнула:

— Точно! И текли по нему молочные реки меж кисельных берегов…

— Это я тебе, как природник скажу, еще та катастрофа…

Смех у нее красивый.

— Никогда с этой точки зрения не думала…

— По сказкам это у нас Бер. Он на мне тренировался их рассказывать. У них же там, что ни проект, то или сказание, или былина, или творческая обработка сказаний с былинами вкупе. Но извини, что перебил… значит, давным-давно…

— Давным-давно пришла на земли эти беда страшная.

— Эй, а можно погромче! Я тоже хочу слышать… мне по местным легендам еще отчет писать!

— Можно! В общем… двинулось на земли эти войско вражье, а вел его хазарин, но не простой, а черной силы полный.

— Некромант? — уточнил Бер пытаясь ближе двинуться, но машину тряхнуло.

— Не совсем, — Таська дернула Бера за рукав. — Сядь уже, неугомонный… некроманты — это некроманты. В том смысле, что маги, что сила их естественна, только берут они её не от жизни, но от смерти. Понимаешь?

— Еще как, — Иван покосился на Бера.

— А этот… он захотел над смертью власть получить. И для этого сперва стал пить кровь живых людей, а потом и жизнь забирать, силу тянуть. И сам набираться. И чем больше брал, тем сильнее становился голод его.

— Погоди… у эльфов тоже есть сказание о…

— У многих есть, — подтвердил Бер серьезно. — Впрочем, как о разного рода катастрофах. Но с мифами такое часто, что сюжет кочует…

— Это не сюжет, — Таська вытащила из сумки пакет. — Семечек хочешь? Тыквенные… сама жарила.

— Таська!

— Чего?

— Не сори в машине.

— Я не сорю. Это все семки… а маг был. И многих он убил, а многих подчинил, превративши в чудищ лютых. И сотворил орду, а её повел на земли русские…

— Да просто к людям, — отозвалась Маруся. — Шел и на пути своем истреблял всех, кого встретить случалось.

— Легенда о Черной орде? Ну да! — Бер хлопнул ладонью по колену. — Я читал, что близ Рязани копали, там, где старый город был[1]… и нашли курган с алтарем. Даже пытаются доказать, что людей там в жертву приносили.

— Приносили, — Таська семечки щелкала пальцами и весьма ловко. — Всех… особенно тех, в ком сила была. Черная орда ловцов пускала, искали они одаренных везде, а находя, волокли к хану.

— Но сколько бы ни приводили людей, ему все мало было… — подхватила Маруся.

Дорога, до того ухабистая, неровная, вдруг вытянулась и обзавелась черным гладким асфальтом.

— Тогда-то и полетел клич по землям всем… и встали князья, и богатыри, и простые люди. А с ними и иные, кто богами был сотворен…

— Эльфы?

— И они. И подгорный народ, дети Волота-Огнеборца… — Таська глянула на Бера. А тот нахмурился, явно пытаясь вспомнить что-то этакое, но если молчал, то и не вспоминалось, выходит. — Встали на пути Черной орды заслоном. И случилась битва.

— И длилась она три дня и три ночи… — Бер все же категорически не умел молчать.

— Именно… многие пали. Небо сделалось черным-черно от воронья. А