Баннерет - Мстислав Константинович Коган

заорал Бернард, — Щиты и копья во фронт, арбалеты — в тыл и наизготовку. Ну, живо!

— Труби! Труби в рог, — рявкнул я Туру, доставая из ножен клинок. Дважды просить его не пришлось. Здоровяк сорвал горн с пояса, поднёс к губам и… В следующее мгновение я понял, что Бернард не ошибся с выбором знаменосца.

Это был не заунывный вой. Округу сотряс низкий, оглушающий рёв. На несколько мгновений он поглотил и ржание встревоженный коней, и крики паникующих, кметов и резкие команды сержанта. Затем мир окутала тяжёлая, непроницаемая тишина. Селюки замерли, перестав паниковать и метаться, и дружно, как по команде, уставились на нас. Мои же бойцы успели выстроиться в боевой порядок, и теперь ждали появления врага.

Долго ждать не пришлось. В следующий миг тонкое покрывало тишины разорвал свист стрел. Они вылетели прямо из-под полога деревьев. Ударили в щиты. Хлестнули по толпе кметов. Послышались крики раненных. Несколько прошли прямо над головами. Одна — насквозь прошила полотно знамени, но потеряла ход и упала в дорожную пыль позади нас.

Сколько бандитов было точно — определить не получалось. Их фигуры мелькали меж стволов деревьев, иногда останавливались в подлеске. Натягивали лук, пускали очередную стрелу и неслись к ближайшему стволу, чтобы укрыться от ответной атаки. Атаковали только с одной стороны дороги. Той самой, откуда меньше минуты назад выбежал раненный конь.

Через секунду град из стрел иссяк. Бандиты сделали первый ход. Теперь настал наш черёд показать, на что мы способны.

— Стрелы отпустить! — крикнул я, — Первая линия — стоять на месте. Держать строй!

Щёлкнули тетивы арбалетов. Короткие чёрные древка вспороли подлесок и унеслись в глубь лесной чащи, откуда почти сразу послышалась отборная ругань, сопровождаемая криками раненых.

— Стрелы наложить! Ждать команды! — рявкнул я, поудобнее перехватывая щит и проталкиваясь к первой линии, — Ополчение — за телеги! Живо!

Манёвр оказался ошибкой. Мои парни сработали, как им и было велено. Неторопливо и методично. Выстроились щит к щиту, взвели самострелы. А вот перепуганные кметы в очередной раз показали, что деревенское ополчение у них существует исключительно для вида. Селюки начали метаться, сталкиваться друг с другом, валиться с ног. Двое особо прытких рванули обратно к деревне. Один упал на землю, зажал уши руками и принялся хватать ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. Ему поплохело от вида крови. Ёбаный хер.

— Стрелы отпустить! — рявкнул я, встав в середину первой линии. Щёлкнули тетивы арбалетов. Послышался чей-то отчаянный крик, заглушаемый руганью. В ответ снова полетели стрелы. Хлестнули по не успевшим спрятаться кметам, повалив ещё троих в пропитавшуюся кровью дорожную пыль. Твою то мать. Эти суки мне сейчас всё ополчение перестреляют

— Держим строй! Наступаем! — рявкнул я, поднимая щит и начиная неторопливо идти вперёд. Из кустов донеслись крики команд. Снова свистнули стрелы. Воткнулись в щиты, не нанеся никакого урона. На этот раз стреляли исключительно по моему отряду.

— Вперёд, раз-два, раз-два! — орал я, задавая темп. До подлеска оставалось пару метров, когда раздался короткий тихий свист. Бандиты сорвались со своих мест и бросились вглубь леса, явно не желая сражаться в открытом бою. Но мы к этому были готовы.

— Первая линия стоять! На колено! — крикнул я, — Вторая — стрелы отпустить.

Снова защёлкали арбалеты. Свистнули короткие, тяжелые болты, вспарывая воздух. Пятеро человек, не успевших укрыться за стволами деревьев, повалились на землю. Остальные, выждав, когда град стрел иссякнет, рванулись вперёд и тут же растворились в густой лесной чаще, оставив на земле восемь тел. Троих мы, похоже, зацепили ещё с дороги.

— Первая линия, сохраняя строй за мной, — бросил я, неторопливым шагом заходя под кроны деревьев и переступая через тела, некоторые из которых ещё стонали и шевелились. Бандиты могли уйти недалеко, так что расслабляться было пока рано, — Вторая — трупы обыскать. Раненных к телегам. Шевелись! Живо!

Парни тут же бросились исполнять приказы. Не слишком слаженно. Первая линия поломала строй и начала разбредаться, стоило нам войти в подлесок, а стрелки не смогли определиться, в каком порядке обыскивать трупы, что именно с них снимать, и кому достанется возня с пленными. Да уж. Поработать определённо было над чем.

Спустя пять минут мы, разбогатев на несколько неказистых охотничьих луков, пучок стрел и пару не шибко залитых кровью рубах, выбрались обратно на дорогу. Вернон и Айлин уже занимались раненными кметами. Их было трое. Ещё четыре тела неподвижно лежали на дороге.

— Ополчение! Построиться! — рявкнул я.

Послышались резкие окрики десятников. Крестьяне начали выбираться из-под прикрытия повозок.

— Не ополчение, а дерьмо какое-то, — сплюнул Бернард, подходя ко мне, — Похоже, зря мы их потащили. Половина обгадит портки, как только пойдет рубка, а вторая — разбежится прежде, чем мы дойдем до лагеря.

— Каков командир, такое и войско, — пожал плечами я, мысленно проклиная Одрина, который не удосужился ни натаскать, ни как следует вооружить своих людей. Впрочем, толку от этих проклятий было примерно столько же, сколько и от той кучи дерьма, что оставили лошади возле повозок. Если не меньше.

Ополчение и впрямь поредело куда сильнее, чем это казалось на первый взгляд. От пятидесяти человек там осталось дай бог три десятка. А убитых и раненных всего семеро. Нетрудно было догадаться, что остальные просто пересрались и разбежались по лесу, явно намереваясь вернуться обратно в деревню. Про то, что в чаще их могли поджидать не только бандиты, но и кое-кто похуже, они, конечно-же не подумали.

— А с этими что? — поинтересовался Тур, пнув носком сапога одного из раненных бандитов, которых тоже уже подволокли к телегам. Разбойник зашипел, зажимая руками раненное бедро из которого торчало толстое древко болта. Похоже, ему повезло. Артерию не задело, иначе бы он уже давно истёк кровью.

— Кончить их и двигаться дальше, — отрезал Бернард, — Нет у нас времени сейчас с ними возится.

— Господин! — к нам подбежал один из кметов. Приземистый мужичок, с развесистыми усами, в стёганке и с глевией в руках, — Не губите, прошу. Ентож мой свояк, Яков.

— Матош, ты чтоль, — разбойник поднял замутнённый болью взгляд и поглядел на крестьянина, — Да уж, свела нелёгкая.

Ситуация начинала становиться всё интереснее и интереснее. Выходит, кто-то из «местных» уже с этими бандитами даже породниться успел. Дело, в которое нас втянул староста всё больше и больше начинало пахнуть каким-то дерьмом.