1937 год: Элита Красной Армии на Голгофе - Николай Черушев

Матвей Васильевич Захаров с сожалением отмечает: «…Однако многим, в том числе и мне, не удалось завершить обучение. Летом 1937 года 30 слушателей были назначены на высокие командные и штабные должности, в частности: полковник А.М. Василевский – в Генеральный штаб, полковник А.И. Антонов – начальником штаба МВО, полковник Н.Ф. Ватутин – заместителем начальника (а вскоре и начальником) штаба Киевского военного округа, полковник Л.М. Сандалов – начальником оперативного отдела штаба Белорусского военного округа.

15 июля 1937 года меня срочно вызвали к Наркому обороны К.Е. Ворошилову. Я был очень взволнован необычным порядком вызова непосредственно к высокому должностному лицу… Мне было предложено принять штаб Ленинградского военного округа.

…Но работать в Ленинграде пришлось недолго. В конце мая 1938 года я был назначен на должность помощника начальника Генерального штаба.

14 августа 1938 года я присутствовал на церемонии первого выпуска слушателей Академии Генерального штаба. Их до окончания полного курса осталось примерно третья часть. Однако в приказе наркома указывалось, что и тех, кто был досрочно направлен в войска или назначен преподавателями академий, считать окончившими академию…»[234]

Справка. М.В. Захаров до зачисления в Академию Генштаба несколько лет работал у Уборевича в Белорусском военном округе начальником 1-го (оперативного) отдела штаба БВО.

Предоставим слово другому выдвиженцу – М.И. Казакову, однокашнику М.В. Захарова, поступившему в академию с должности командира 29-го кавалерийского полка. Если в случае с Захаровым при назначении его на должность начштаба ЛВО состоялась беседа с самим наркомом обороны, то здесь события развивались по другому сценарию. Судите сами.

«Пришла пора зачетов и экзаменов за первый курс. К июню у меня лично оставался несданным всего, один зачет – по истории военного искусства. Я сидел над схемами по русско-японской войне, когда зашел ко мне Матвей Васильевич Захаров.

– Что ты все корпишь над русско-японской войной? – заговорил он полушутя-полусерьезно. – Бросай это дело! Надо в войска ехать.

Я ответил в тон ему:

– Если тебя назначили, то надо, конечно, ехать. Но при чем тут я?

– Мы назначены одним приказом, – объявил вдруг Матвей Васильевич. – Я – начальником штаба в Ленинградский военный округ, а ты – заместителем начальника штаба в Средне-Азиатский.

Я не сразу поверил Матвею Васильевичу. Подумалось, что он просто разыгрывает меня… Если Матвей Васильевич не шутил, то как же все это понимать? Ведь наша учеба далеко еще не закончена…

Мы получили свои высокие назначения, чтобы заполнить образовавшуюся брешь. И пожалуй, каждым из нас владели тогда смешанные чувства: с одной стороны, как-то поднимало дух оказанное доверие, с другой было очень грустно сознавать, чем твое назначение вызвано. Не особенно хотелось и прекращать так хорошо начатую учебу»[235].

Справка. М.И. Казаков успешно оправдывал оказанное ему доверие – в мае 1938 года он назначается начальником штаба САВО, которым руководит до конца 1941 года. В годы Великой Отечественной войны – начальник штаба Брянского и Воронежского фронтов, командующий войсками ряда армий.

Однако не всем слушателям первого набора Академии Генерального штаба так крупно повезло, как А.И. Антонову, И.Х. Баграмяну, А.М. Василевскому, Н.Ф. Ватутину, М.В. Захарову, М.И. Казакову… Значительная их часть подверглась репрессиям и была физически уничтожена. К их числу относятся комбриги: А.И. Швачко – бывш. начальник противовоздушной обороны Киевского военного округа, П.В. Емельянов – бывш. начальник штаба 17-го стрелкового корпуса, Б.В. Петрусевич – бывш. заместитель начальника штаба Закавказского военного округа, Г.И. Соколов – бывш. начальник штаба 7-го кавалерийского корпуса, С.С. Смирнов – бывш. заместитель начальника Инженерного управления РККА, И.Г. Бебрис – бывш. начальник штаба 83 й горнострелковой дивизии. Л.М. Агладзе – бывш. командир 47 й Грузинской дивизии, А.Г. Добролеж – бывш. командир 28 й тяжело-бомбардировочной авиабригады; полковники: А.А. Ваганов – бывш. начальник штаба 7-го механизированного корпуса, Н.Н. Жанколя – бывш. начальник артиллерии САВО, С.С. Павловский – бывш. начальник оперативного отдела штаба СКВО и другие.

Справка. К 1 ноября 1937 года из 138 человек первого набора на втором курсе продолжали обучение только 68, то есть 50 процентов от его первоначального состава[236].

Другой действенный канал заполнения вакансий старшего и высшего комначсостава РККА – это добровольцы из числа военнослужащих, прибывшие из Испании после выполнения своей миссии. «Испанцам» немедленно давали «зеленый свет» во всех родах войск – в стрелковых и танковых частях (соединениях), в авиации, артиллерии, Военно-Морском Флоте. Исключением разве что была кавалерия, развитию которой в Испании не придавали такого большого значения, как в СССР, а посему там и не потребовались военные советники подобной специализации. Особым же расположением у руководства страны и лично у Сталина пользовались летчики, побывавшие в стране за Пиренеями. Среди них был и самый большой процент награжденных орденами и удостоенных звания Героя Советского Союза. Достаточно сказать, что в самом первом указе о награждении «испанцев» (декабрь 1936 года) из 17 человек, получивших это высокое звание, 11 являлись авиаторами.

Приведем несколько конкретных примеров стремительного взлета «испанцев» в 1937–1938 годах, когда они и в должности, и в воинском звании перескакивали сразу через две-три ступеньки, что в нормальных условиях обстановки совершенно исключалось. К чему все это приводило, какие результаты давало в повседневной деятельности по обучению и воспитанию войск – все это и является предметом нашего анализа.

Напомним, что раньше (до 1937 года) последовательность в прохождении службы комначсостава РККА соответствующими кадровыми органами соблюдалась неукоснительно. Так, командир батальона знал свою ближайшую перспективу – начальник штаба или заместитель командира полка. То же самое и в отношении командира полка – каждый из них точно знал, что при положительной аттестации он может в свое время законно претендовать на должность замкомдива или начальника штаба дивизии. И только в единичных случаях командир полка ставился сразу на дивизию.

Немного порассуждаем о возможных вариантах прохождения дальнейшей службы в мирное время начальника 1 й Ленинградской артиллерийской школы комбрига Н.Н. Воронова, назначенного на эту должность в 1934 году с поста начальника артиллерии Московской Пролетарской стрелковой дивизии. Выбор здесь не так уж и велик: во-первых, – начальник артиллерии округа, во-вторых, – начальник соответствующей кафедры в одной из военных академий, в-третьих, начальник отдела в Артиллерийском Управлении или аппарате начальника артиллерии Красной Армии. Однако, это все могло быть только в условиях стабильной кадровой политики в стране и армии. В другой же ситуации привычная доселе форма претерпевала существенные изменения, порой самые непредсказуемые.

Упомянутый выше Воронов, пробыв чуть менее года советником командующего артиллерией в республиканской Испании, летом 1937 года прибыл в Москву. В своей книге «На службе военной» он пишет: «Мы получили новые, воинские звания, но не очередные, а через одну ступень. Мне, в частности, было присвоено звание «комкор».

Затем пошла речь о новых назначениях. Павлов (комбриг Д.Г. Павлов до направления в Испанию в конце 1936 года командовал механизированной бригадой в БВО. – Н.Ч.) утвержден заместителем начальника Бронетанкового Управления Красной Армии, Смушкевич (комбриг Я.В. Смушкевич также до поездки в Испанию командовал в БВО бригадой. Только не танковой, а авиационной. – Н.Ч.) – заместителем начальника Военно-Воздушных Сил. А я – начальником артиллерии Красной Армии.

Должно быть, у всех нас был очень удивленный и растерянный вид. Члены Политбюро подходили к нам, жали руки, отечески напутствовали, ободряли…

…Раздумья о судьбах нашей артиллерии, о ее дальнейшем совершенствовании захватили меня. Я еще не знал ни объема своей новой работы, ни обстановки в наркомате. Все казалось загадочным и сложным. Как вести новые дела, за что прежде всего взяться? Об этом думалось непрерывно…»[237]

Вот так: был рядовым комбригом, обычным начальником военной школы – и вдруг в одночасье такой взлет! Ведь начальник артиллерии Красной Армии – это уже величина не гарнизонного и даже не окружного масштаба, а крупный патрон в обойме аппарата наркомата обороны. Ее, эту должность, в русской армии занимал, как правило, один из выдающихся артиллеристов страны. Однако не будем забывать, что назначение Воронова начальником артиллерии РККА было оформлено соответствующим приказом НКО от 21 июня 1937 года, то есть спустя десять дней после процесса Тухачевского.