Расколотые небеса (СИ) - Пир Томас

— Твою мать, — ошарашено прошептал я, поднося рацию к губам.

— Всем приготовить оружие… приём… разрешаю использовать огнестрел… повторяю, разрешаю палить из всех стволов, как приняли?.. приём…

Рация взорвалась голосами курсантов. Ребята завалили меня вопросами, а я стоял на помосте и продолжал завороженно смотреть на армию смертников. Хагмас объявил своим воинам «Микху» — последний бой[8]. Все степняки, что погибнут в сегодняшнем штурме, минуют Великие Скачки в мире духов и сразу отправятся к Тренги. Но главное, новоиспечённый халир до самой смерти обязался заботиться о семьях павших кочевников: их жёны будут сыты, сыновья найдут себе достойное место в орде, а женихов для юных дочерей подберёт сам Хагмас. За такую награду степняки пойдут сегодня на всё.

Баллисты были готовы. Огромные стационарные арбалеты выдвинули к пилястрам и нацелили на башни. Вместо обычных снарядов на салазках поблёскивали стальные гарпуны с прикреплёнными к ним бухтами прочной верёвки.

— Целься, — командовал капитан артиллерией с помоста. — Выстрел.

Скрипнули рычаги. Стальные плечи мгновенно распрямились. Толстая тетива хлопнула по станкам. Гарпуны взвились в небо, разматывая клубки верёвки на стенах.

Попали.

Первый гарпун угодил в верхнюю балку центральной башни кочевников и намертво застрял в древесине. Второй и третий пробили шкуры навылет, цепляясь за лестницы, а последний застрял в обшивке. Четыре башни попались на крючок — пришла пора подсекать.

— Удача!.. тяните… тяните!.. — Кричал я с помоста.

Во дворе застыли четыре упряжки. Засвистели кнуты, закричали возничие, и гружёные кони двинулись с места. Повозки с припасами в этот раз оставили под стеной, но ноша тягловой животины была куда более тяжкой. К упряжи прицепили верёвки. С каждым шагом четыре каната вытягивались в струну, пока не выпрямились до предела.

От резкого толчка гарпуны едва не сорвало, но обошлось. Дальше лошади шагали размеренно, плавно растягивая верёвки. Подцепленные башни заскрипели, опасно накренились, но так и застыли в поклоне. Сил свалить конструкции лошадям не хватало, потому в упряжки вцепились свободные люди. Цепочки бойцов подбегали к верёвкам, перетаскивая канат всё дальше и дальше.

Кочевники занервничали, обслуга выбежала вперед, воины упирались в стенки руками, пытаясь помешать нам свалить их на землю, но было поздно. Крен превысил опасную зону, центр тяжести сместился бесповоротно и башни клюнули носом, хороня под собой зазевавшихся ордынцев и разбрасывая вокруг облака мокрого снега.

Досталось и стражникам. Одну башню всё-таки прозевали. Воины не успели среагировать на падение, не срубили канат и за то поплатились. Сильнейший рывок разбросал бойцов по брусчатке. Основной урон поглотила броня, но крепких ссадин добавилось знатно. Лошадям повезло куда меньше. Бедные животные были привязаны к верёвке, их жутко приложило о мостовую, протянуло десяток метров, ломая ноги и обдирая шкуру до самой кости. Жуткий вой разнёсся по крепости. Кони бились в припадке, а застывшие конюхи не решались прекратить их страдания.

Остальные восемь башен подходили всё ближе. Со стены уже можно было расслышать командиров обслуги, раз за разом подстёгивающих уставших кочевников. Борис и капитан заняли крайние сторожевые помосты, выждали ещё несколько томительных минут, пока дистанция станет совсем смехотворной, и разыграли последний наш козырь.

В закромах дожидались своего часа две последних реактивных гранаты. Две трубы тяжёлых гранатомётов разместились на плечах у пришельцев, бахнули два синхронных выстрела, две дымных стрелы за мгновенье нашли свои цели. Верхушки башен разнесло на мелкие щепы. Магия северян поразила орду, заставила её вздрогнуть, замедлить поступь к стенам шейтаровой твердыни, но Микха и взор самого Тренги не позволили дикарям надломиться.

Шесть башен застыли на окраине грота, возвышаясь над стеной на три человеческих роста. Зарылись в землю подпорки. Зазвенели топоры, перерубая крепёжные канаты. Заскрипели свежие доски. Шесть массивных мостов упали на стену, железными крюками вгрызаясь в пилястры. Живое море озлобленных дикарей хлынуло сквозь проход.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Ого-о-онь!.. — срывая горло, кричал я команды.

Автомат застыл у плеча. Щёлкнул затвор и свинцовый ураган обрушился ордынцам на головы. Закашляли винтовки курсантов, загремел пулемёт. Несколько осколочных гранат закатились в зёв башен, чтобы громыхнуть спустя миг. Кровь забрызгала стены и мост, в грот осыпались сотни тел. Глаза слезились, израненные вспышками пороховых газов, в носу свербело от запаха серы, над головой заклубились мутные дымки.

Лучники давили ордынских стрелков. Арбалетчики выкашивали воинов и обслугу у башен. Латники до боли сжимали древки алебард, нервно топтались у мостов, наброшенных на стены, дожидаясь своей очереди пустить кровь степнякам.

Микха привела к ужасной трагедии. В считанные минуты орда недосчиталась тысяч мечей, но воины упрямо пёрли под пули, блаженно искали смерти в бою. Патроны закончились быстро. Трудно сказать сколько времени продолжалось побоище, но вот прозвучал опасный щелчок. Отбросив бесполезный автомат, я ополовинил запас пистолета, и только потом решился оглядеть стену.

Дела были плохи.

По большому счёту держался только Борис. Натасканный в своё время наёмник стрелял настолько метко, настолько филигранно рассчитывал боезапас, что его разгрузка до сих пор пестрила полными магазинами. О крайней башне правого фланга пока можно не волноваться.

Остальные давно отстрелялись. Арбалетные болты здорово процеживали наплыв степняков, но с огневой мощью автоматов не шли ни в какое сравнение. Закипели рукопашные схватки. Звенела сталь и басистая ругань на двух языках. Помимо башен на стену набросили десятки лестниц. Нескончаемый поток степняков карабкался вверх, будто колония термитов на марше.

— Тим, делай что хочешь, но ни один дикарь не должен ко мне подобраться.

Тим кивнул, выступая вперёд и удобнее перехватывая полуторный меч. Несколько мгновений ушло на таран. Я здорово поднаторел, плетение выходило с каждым разом мощнее и смертоноснее, но я боялся, что массивная, крепкая башня окажется ему не по зубам, потому вливал энергию в ручной смерч до предела.

— Приготовиться, — выкрикнул я подсевшим голосом. Магия изматывала организм почище ратных подвигов.

— Расступись!.. — Подхватили стражники, скованные схваткой с ордынцами.

В следующий миг латники кинулись врассыпную. Удивлённые кочевники хотели было броситься догонять трусливых врагов, но для них уже было всё кончено. Плетение сорвалось с моих рук. Смертоносный вихрь в клочья изорвал слабую плоть, сдул нападающих со стены и моста, врезаясь в основание башни. Затрещали рвущиеся лошадиные шкуры, заскрипели деревянные балки. Верхушка строения разлетелась в труху, забрасывая стену тучей осколков. Тяжёлый мост задрожал, опасно накренился, а потом сорвался с петель и повис на стене.

— Нам пора, — ухватил я Тима за локоть. — Сам я не справлюсь, будешь страховать.

— Мне не осилить такой мощный таран.

— Что-нибудь придумаем, — рыкнул я и устало поковылял к следующей башне. Тим семенил следом. Мы шли по стене, проталкивались за спинами дерущихся латников и стреляющих арбалетчиков, пока добрались до сектора Берниса. Граф выставил у самого моста прочную стену щитов и надёжно удерживал ордынцев на копьях. Степняки лезли как саранча, их было слишком много, а вот места на мосту — слишком мало, потому у подножия осадной башни было не протолкнуться от изломанных, вяло шевелящихся тел неуклюжих халирцев.

— Бернис… Бернис… — Пытался докричаться я до воина, поглощённого схваткой. Граф стоял в первых рядах, его щит лежал на плече, а копьё всё измазалось кровью. Спустя миг стражники окликнули командира, он уступил место плечистому латнику, а сам выскочил за спины коробки.

— Приготовьтесь!.. — кричал я. — Сейчас попробую разнести башню… предупреди людей.