История одного поколения - Олег Валентинович Суворов

Мужик какой-то полупьяный предложил, вот я и купила.

— Значит, ты всю эту сцену продумала заранее?

Аделина кивнула, и вдруг пережитое волнение выплеснулось в бурном потоке слез. Теперь она выглядела такой несчастной, что Игорь, почувствовав что-то вроде угрызений совести, обнял ее за плечи и принялся утешать. Однако про себя он в этот момент думал совсем иное: «А если в следующий раз она купит настоящую? Или пистолет? Или просто зарежет меня во время одной из подобных сцен? Нет, с ней явно пора завязывать. Но ведь сама не отстанет, дура… надо бы ее с кем-то познакомить. Витьку, что ли, удружить?»

— Ну все, успокоилась?

— Успокоилась. — Она кивнула и неожиданно спросила: — Уколоться хочешь?

— А у тебя есть?

— Есть.

— Так что ж ты раньше молчала! Давай неси.

После подобного стресса ампула героина — это как раз «то, что доктор прописал». Пока Аделина возилась на кухне, повеселевший Попов быстро закатал рукав и принялся нетерпеливо ждать.

— Ну, наконец-то, — заметил он, когда она вновь появилась в комнате, держа в руке шприц. — А сама-то будешь?

Аделина отрицательно покачала головой:

— У меня только одна доза. Сегодня я обойдусь без этого, лучше чего-нибудь выпью.

Пока Игорь вкалывал героин, она открыла бар, налила себе полбокала джина и села рядом.

— Ну как?

— Кайф! — выдохнул он, откидывая назад голову и прикрывая глаза. Блаженный дурман наступил на редкость быстро — и вот уже все вокруг поплыло, потеплело, стало таким уютным, веселым и родным. Жизнь вновь показалась ему прекрасной и дружелюбной…

Аделина поднырнула под его руку, прижавшись к плечу теплой щекой, и он не стал отстраняться — более того, ему было очень приятно чувствовать щекочущее прикосновение ее ароматных волос.

— Тебе хорошо? — промурлыкала она несколько минут спустя.

— Очень!

— Мы сегодня будем заниматься любовью?

— Не знаю… посмотрим. Не сейчас, потом.

— Опять потом? — Она вздохнула и отстранилась.

Игорь не обратил на это внимания, целиком отдавшись своим переживаниям. Снова в его ушах зазвучала странная, тягучая музыка, а сознание, уподобившись бумажному самолетику, качнулось и полетело по волнам времени, устремляясь в неведомые дали, простиравшиеся над той самой бездонной пропастью, которая во сне внушала дикий ужас, а сейчас казалась почти желанной. Через какое-то время он почувствовал, что у него кружится голова, ему не хватает воздуха и он задыхается от необъяснимого жара. Машинально поднявшись с дивана, Игорь подошел к выходившему во двор окну, распахнул его настежь и сел на подоконник, жадно вдыхая полной грудью свежий воздух, наполненный влажными испарениями от недавно прошедшего летнего дождя.

В квартире, находившейся на седьмом этаже, царила умиротворенная тишина, а отдаленный гул машин, доносившийся с Кутузовского проспекта, навевал приятные воспоминания о шуме моря. Как все-таки удивительно устроен человек: достаточно всего нескольких граммов жидкого дурмана — и вот он уже целиком во власти неизъяснимого блаженства, перед которым все неприятности жизни отступают далеко назад, оставляя наедине с вечностью и полетом в лучезарном и ласковом свете! И Попов вдруг почувствовал, что действительно полетел, но не вверх, куда стремился всеми силами души, рвавшейся из оков тела, а вниз — в ту самую, приснившуюся сегодня бездну; и этот полет мгновенно наполнил его ощущением дикого ужаса…

Подкравшаяся на цыпочках Аделина резко столкнула его с подоконника, после чего стремительно бросилась в прихожую и в одних чулках выскочила на лестничную площадку. С силой захлопнув за собой дверь, она тут же резко забарабанила в нее и начала кричать…

— Он принес с собой героин, укололся, а потом силой вытолкал меня из квартиры и захлопнул дверь! — захлебываясь от рыданий, полчаса спустя объясняла она приехавшему по вызову соседей наряду милиции. — О боже, если бы я только знала, что он задумал! Но почему, почему он это сделал?

То же самое она повторила и через несколько дней, давая показания в кабинете следователя. Через месяц дело о самоубийстве Игоря Сергеевича Попова было закрыто и сдано в архив.

Глава 26

«ГРАД» ОТЕЧЕСТВА

Психология людей, обожающих оружие, военную форму и строевую подготовку, весьма своеобразна. Первая и самая очевидная черта характера этих «крутых рейнджеров» — неистощимая мальчишеская страсть играть в войну, то есть бегать, стрелять, прятаться, ходить в атаку и т. д. Экзистенциальная проблема смерти как исчезновения индивидуального «Я» для таких людей практически отсутствует, поскольку голова используется ими не для размышлений над проблемами мироздания, а для разбивания кирпичей и проламывания досок! Однако они набожны и суеверны, поскольку самые отважные воины всех времен и народов всегда слепо верили в рок и бессмертие души.

Вторая черта — это склонность к сентиментальности и пошлой романтике, выражаемой в самодеятельных песнях под гитару о «боевом братстве», «батяне-комбате», «кровавых моджахедах» и т. п. Подобная склонность вполне извинительна для людей, обученных не ценить прекрасное, а убивать всеми доступными способами.

Третья черта представляет собой сочетание двух качеств — с одной стороны, эти люди не любят оставаться в одиночестве, предпочитая держаться вместе, с другой — всячески стремятся выделиться из толпы хотя бы за счет своей формы и грозных нашивок с изображениями хищников. Такое желание принадлежать к элитной группе (его можно назвать «элитарным или групповым эгоизмом») не исчезает даже тогда, когда бравые вояки обзаводятся семьями. Только этим и можно объяснить поразительное стремление время от времени менять прелести уютного домашнего очага на суровые казарменные «ароматы»!

История семейной жизни Петра Демичева началась с его довольно необычного знакомства со своей будущей женой. Это произошло в мае 1986 года, когда он, тогда еще старший лейтенант, приехал домой в отпуск. Ехать было недалеко, поскольку последним местом службы была Тульская воздушно-десантная дивизия.

Обзвонив приятелей, Петр стал проводить время в дружеских попойках, регулярно сменявших одна другую. Единственное, чего не хватало здоровенному двадцатисемилетнему десантнику, — так это женской ласки. К большому сожалению как