Сочинения - Иоанн Кассиан Римлянин

Итак, взяв посох и суму, как обычно отправляются в путь все тамошние монахи, он сам, вместо проводника, повел нас в свой город Панефис. Земля, на которой стоит этот город, и большая часть сопредельной с ним страны некогда была самая плодоносная; ибо с нее, как говорят, доставлялась пища для всей области. Но после случившегося землетрясения, когда всколыхнувшееся море вышло из берегов своих, затопило и истребило на ней почти все селения, и эта некогда тучная земля покрылась

\449// солеными болотами, так что к ней, в буквальном значении, можно отнести то пророчество, которое у Псалмопевца имеет смысл духовный: Он превращает реки в пустыню и источники вод — в сушу, землю плодородную — в солончатую, за нечестие живущих на ней (Пс 106, 33, 34). Таким образом, в этих местах, из многих разрушенных наводнением селений, после удаления из них жителей, образовались возвышенные холмы и составили собою как бы некие острова, которые доставляют приятное уединение для святых отшельников, в числе коих находились тогда три самых ветхих старца: Херемон, Нестор и Иосиф.

глава 4 Об Авве Херемоне и об отказе в наставлении

Блаженный Архебий захотел привести нас прежде к Херемону, который находился ближе к его монастырю и был годами старше двоих других. Хотя он был еще бодр духом, но поскольку протекал уже сотый год его жизни, то и от старости, и от непрерывного пребывания в молитвах хребет его был так согбен, что он, как малолетнее дитя, ходил с опущенными и до самой земли простертыми руками. Мы с удивлением смотрели как на его лицо, так и на необыкновенное хождение его. Хотя все члены его были измождены и умерщвлены, но он никак не оставлял прежнего строгого образа жизни своей. Когда мы стали покорно просить его, чтобы он сказал нам что–нибудь в назидание, и когда объявили ему, что только желание духовных наставлений заставило нас придти к нему, то он, тяжко вздохнув, сказал: что я могу сказать вам в назидание, когда немощь старости ослабила во мне прежнюю бодрость и вместе с тем отняла дерзновение у языка моего? Ибо как я начну учить тому, чего сам не делаю? Или как стану наставлять другого в том, в чем и сам я, как сознаю, уже мало и слабо упражняюсь? Поэтому–то, чтобы мне примером своим не ослабить усердия другого, я до сих пор никому из юных не позволял жить вместе со мною.

\450// Ибо наставление никогда не будет действительно, если наставник не укоренит его в сердце наставляемого собственным примером своим.

глава 5 Ответ наш на отказ его

Приведенные такими словами в немалое смущение, мы отвечали: хотя бы ты был безмолвен, мы можем получить здесь достаточное для себя назидание; одно неудобство настоящего местоположения и сама уединенность жизни, которую и полная силами юность едва ли может переносить, уже довольно вразумляют нас и приводят в сокрушение. Но мы еще просим тебя: оставь, хоть на малое время, свое безмолвие и удостой слышать от тебя наставление в том, как мы можем сделаться способными не только удивляться, но и подражать той добродетели, которую видим в тебе. Ибо хоть по недостатку ревности, который конечно не сокрыт от тебя, мы не заслуживаем получить то, чего просим; но, по крайней мере, должны получить это за понесенный нами труд в столь дальнем пути, какой мы предприняли сюда из Вифлеемского общежития, желая слышать ваши наставления и стараясь в собственном преуспевании.

глава 6 Ответ аввы Херемона о том, что тремя способами побеждаются пороки

Тогда блаженный Херемон сказал: три побуждения заставляют людей уклоняться от пороков, т. е. страх будущего мучения в геенне или боязнь настоящей строгости законов; надежда и желание получить Царство Небесное; наконец расположение и любовь к самой добродетели. Что страх гнушается скверны зла, о том говорится в Притчах: страх Господень — ненавидеть зло (Притч 8, 13). Надежда также удерживает от увлечения пороками; ибо сказано: никто из уповающих на Него не погибнет

\451// (Пс 33, 23). Любовь также не боится падения греховного; ибо любовь, сказано, никогда не перестает (1 Кор 13, 8), и в другом месте: любовь покрывает множество грехов (1 Пет 4, 8). Потому–то святой апостол все дело спасения заключил в исполнении трех этих добродетелей. А теперь пребывают, говорит он, сии три: вера, надежда, любовь(1 Кор 13, 13). Вера страхом будущего суда и мучений отклоняет нас от скверны пороков; надежда ожиданием небесных воздаяний, отторгая ум наш от настоящего, заставляет презирать все плотские удовольствия; любовь, огнем своим воспламеняя в душе нашей любовь к Христу и к преуспеванию в духовных добродетелях, побуждает с совершенной ненавистью отвращаться всего, что противно им. Хотя эти три добродетели ведут нас, по–видимому, к одному концу, т. е. побуждают воздерживаться от всего запрещенного, но степенями своего превосходства сильно различаются между собою. Две первые свойственны тем людям, которые стараются преуспевать в добродетелях, но не имеют еще постоянного расположения к ним; третья же особенно принадлежит Богу и тем людям, которые восстановили в себе образ и подобие Божие. Ибо один Бог творит все благое не из побуждений какого–либо страха или воздаяния, но по одной Своей благости. Все сделал Господь ради Себя, говорит Соломон (Притч 16, 4), т. е. ради благости Своей. Он обильно изливает всякие блага на достойных и недостойных; поскольку не может быть ни огорчен обидами, ни раздражен беззакониями людей, как вечно совершенная и по природе Своей неизменяемая благость.

глава 7 По каким степеням можно восходить на высоту любви, и какая в ней твердость

Поэтому кто стремится к совершенству, тот с первой ступени страха, собственно называемого рабским, по словам Господа: когда исполните все повеленное вам, говорите: мы рабы ничего не стоящие (Лк 17, 10), —

\452// должен постепенно восходить на стезю надежды. Здесь человек уподобляется уже не рабу, а наемнику, ибо действует в ожидании будущего воздаяния. Уверенный в прощении грехов своих, он уже не страшится наказания за них, а сознавая в себе добрые дела, думает получить за них милостивую награду. Но, несмотря на то, он еще не имеет в себе такого расположения, какое прилично сыну, который в полном уповании на отеческое благоволение к себе не сомневается усвоить себе все, что принадлежит отцу. Так распутный тот юноша, который, расточив имение отца своего, вместе с тем утратил и имя сына, не смеет даже помыслить о своем сыновнем состоянии, когда говорит: я уже недостоин называться сыном твоим (Лк 15, 19). Ибо после тех рожков, которые ели свиньи и которыми наполнить чрево свое никто не давал ему, т. е. после гнусной пищи пороков, когда он пришел в себя и поражен был спасительным страхом, начал ужасаться этой свиной нечистоты и мучений жестокого голода, он стал уже как раб, который, помышляя о награде, уже желает быть в числе наемников. Сколько наемников у отца моего, говорит он, избыточествуют хлебом, а я умираю от голода; встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих (Лк 15, 17—19).

глава 8 Насколько превосходнее те, которые по любви к Богу уклоняются от пороков

Едва же он произнес эти слова, выражающие смиренное раскаяние его, как отец, поспешно выйдя навстречу ему, принял его с любовью больше прежней и тотчас, миновав обе низшие степени, возвратил ему прежнее достоинство сына, не довольствуясь меньшими дарами. Поэтому и мы должны ускорять свое шествие, чтобы посредством никогда не перестающей благодати любви взойдя на третью степень сынов, почитаю-\453//щих своим все, принадлежащее отцу, удостоились воспринять на себя образ и подобие Небесного Отца и, следуя примеру истинного Сына Его, могли взывать: все, что имеет Отец, есть Мое (Ин 16, 15). Святой апостол по отношению к нам говорит: все ваше: Павел ли, или Аполлос, или Кифа, или мир, или жизнь, или смерть, или настоящее, или будущее, — все ваше (1 Кор 3, 21, 22). Также и слова Спасителя побуждают нас к тому, чтобы мы старались уподобляться Богу: будьте совершенны, говорит он, как[109] совершен Отец ваш Небесный (Мф 5, 48). Ибо у тех, которые находятся в состоянии рабов и наемников, расположение к добру иногда прерывается, т. е. когда душа, по причине некоторого охлаждения ее чувства и по причине развлечения мирскими удовольствиями и радостями, перестает поражаться страхом геенны или желанием будущих благ. Некоторая же ступень совершенства, на которой они находятся, дает нам понять только то, что мы, начав уклоняться от пороков из страха наказаний или в надежде наград, можем взойти и на ступень любви: ибо в любви, говорит апостол, нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мученье. Боящийся несовершен в любви. Будем любить Его, потому что Он прежде возлюбил нас (1 Ин 4, 18, 19). Итак, мы можем достигнуть того истинного совершенства не иначе, как возлюбив Бога единственно по побуждению любви, а не по чему–либо другому; поскольку и Он прежде возлюбил нас единственно ради нашего спасения, а не по какой–либо другой причине. Для того–то мы должны стараться с пламенной ревностью восходить от страха к надежде, от надежды на ступень любви к Богу или к совершенству добродетелей, чтобы, снискав расположение к добру, смогли пребывать в нем неуклонно, насколько это возможно для человеческой природы.