Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну иди же. Я жду.
Сухо клацнув всеми четырьмя клешнями, гвааранз двинулся вперед.
У сытого человека душа жиром заплывает.
Во времена великого Вана во всем мире оставался один изгой – сам Ван. Любой человек имел землю, каждый жил на сухом, но илбэч должен строить, ему некогда молотить хлеб и ждать, пока забродит каша. Так и получалось, что все ели сладкие лепешки, а Ван – чавгу. Недаром говорится: нельзя повидать далайн, не замочив ног. Ноги Вана не просыхали.
Счастливая жизнь, когда у каждого было все, длилась три дюжины лет, и люди считали, что она будет такой всегда. И никто не думал, что Ван стал стар, и ему трудно ходить. Но больше старости и болезней терзала Вана обида, что он, сделавший мир счастливым, остался несчастен.
Однажды Ван вышел на сухое и сел на поребрике. Люди собрались вокруг и стали смотреть на грязного старика.
– Это изгой, – сказал один.
– Как он отвратителен! – удивилась молодая девушка. – И от него воняет.
– Когда-то их было много, – объяснили ей. – Такие люди шатались повсюду и бродяжничали, потому что не желали работать.
– Смотри, – сказал отец сыну, – станешь лоботрясничать – вырастешь таким же.
– Дайте мне хлеба, – сказал Ван. – Я голоден и болен, силы оставили меня.
– Старик, – сказал крестьянин, – каждый должен есть свой хлеб. Где твое поле?
– Немощных должны кормить их дети, – добавила женщина. – Где твоя семья?
– У меня их нет, – прошептал Ван, – и не было никогда.
– Ты не хотел работать, – сказали люди, – ты бездельничал всю жизнь и не позаботился даже о собственной старости, а теперь хочешь влезть на шею тем, кто трудился? Не выйдет. Уходи, бродяга.
– Я трудился всю жизнь, – возразил илбэч. – Я скоро умру, но я хотел бы умереть по-человечески.
– Он работал? – закричал один из толпы. – Лжец! Где мозоли от серпа на твоих ладонях? Где след резца на руке? Где шрамы, что украшают охотника и цэрэга? Где, хотя бы, ожоги от харваха? Ты всю жизнь валялся в нойте и жрал дармовую чавгу – это сразу видно. Так иди, валяйся там и дальше.
– Мне уже все равно, – произнес Ван, – поэтому я скажу вам правду. Я не собирал хлеб и не резал кость. Моя работа иная. Я илбэч Ван. Я строил для вас землю. А теперь перед смертью я прошу немного хлеба и доброты.
И тогда все захохотали.
– Он илбэч! – заливался один, хлопая себя по лбу. – Вот уморил! Ха-ха-ха!
– Илбэч Ван – герой, он подобен богу, а ты – грязный старикашка! Хо-хо-хо!
– Построй себе землю, илбэч, и живи там, а нас не смеши. Хе-хе!
– Хи-хи-хи-хи!..
Ван поднялся. Сил его хватило, чтобы перешагнуть поребрик. Там он упал в нойт и умер.
– Смотрите!.. – закричали люди. – Он так захотел славы, что умер, притворившись илбэчем!
– Он все-таки заставил нас работать на себя. Придется волочить его в шавар.
– Станешь лоботрясничать, – сказал отец сыну, – помрешь так же.
– Но каков наглец! – захлебывался самый горластый. – Хотел уверить нас, что он илбэч! Завтра или послезавтра появится новый оройхон, и мы вдоволь посмеемся над хвастуном!
– Ха-ха-ха!
– Хо-хо-хо!
– Хи-хи-хи!
Они стащили тело старика в шавар, смеясь над его гибелью. И на следующий день они смеялись, и через день, и еще долго.
9
Узкий промежуток между двумя странами Шооран преодолел без особых затруднений. Даже для виду на другом берегу не было поставлено никакой охраны. Оно и понятно, поток переселенцев двигался лишь в одну сторону, а ставить заграждения значило подвергать соседей соблазну напасть и захватить орудия и харвах.
Шооран быстро миновал угловые оройхоны и, пока не совсем стемнело, двинулся дальше. Бывшая дорога смерти, где он в бреду говорил с уулгуем, превратилась в сухую полосу и уже год, как была обжита. Застав не оказалось и здесь, поскольку угловое царство благополучно скончалось. Почти все жители угловых оройхонов тогда бежали в страну изгоев, не без оснований опасаясь резни. Сдавшиеся цэрэги были прощены и отправлены на восточную границу, ставшую с некоторых пор местом ссылки неугодных. Кажется, один Боройгал не тронулся с места. Уж он-то был в безопасности – палачи, как и сушильщики, требуются всегда.
Беглецы рассказывали, что именно Боройгал исполнил приговор вана и скормил самозваного одонта зоггам. Дюженника Тройгала привезли туда, где он творил бунт. Здесь его ждала плаха – панцирь рыбы, установленный возле поребрика, чтобы все могли видеть конец вора. Преступник был раздет – на голом теле ясно виднелись следы пыток – ван хотел знать, куда делись сокровища. Тройгала привязали к широкому панцирю, и палач опрокинул ему на живот коробочку, в которой копошились дюжины три выловленных накануне зоггов. Выждав некоторое время, чтобы как следует истомить жертву, Боройгал взмахнул пушистой метелкой хохиура. Целый час крик преступника был слышен даже караульным в стране изгоев. Так судьба наказывает тех, кто забывает, что мир меняется быстрей, чем люди.
На ночь Шооран остановился на своем родном оройхоне. К сухой полосе приближаться не стал: как и дюжину лет назад это было небезопасно. Зато на мокром можно было ночевать не боясь никого. Вряд ли Ёроол-Гуй станет залезать в узкий как кишка залив, который оставил ему Шооран. Богу далайна нужен простор.
Шооран расстелил выдубленную кожу и соорудил постель. Лежал на спине, глядя на клубящиеся в темной вышине волны небесного тумана, почти невидимые, а скорей угадываемые благодаря многолетней привычке. Наконец он был один и никому ничего не должен, и можно было просто лежать, не думая о завтрашнем дне. Память милосердно унесла его в давнее прошлое, когда пределом мечтаний было стать цэрэгом и пройтись в панцире, башмаках и с копьем в руке под завистливыми взглядами мальчишек. Он жил тогда здесь, по этим местам гнался за туккой. С тех пор он вырос: был и цэрэгом, и изгоем, и земледельцем. Но главное – он стал илбэчем и сумел изменить мир. Конечно, Ван, если верить легендам, поставил больше оройхонов, но Шооран сумел замкнуть далайн в кольцо и тем решил судьбу богов. Он создал новую страну, а древнейшее государство мира – уничтожил, присоединив к добрым братьям. Пусть воины и баргэды думают, что это дело их рук – без илбэча их стараний никто бы и не заметил. Действительно, мир за последние годы перевернулся, но родной оройхон остался неизменным. Те же тэсэги, тот же хохиур, тот же далайн, хоть и съежившийся так, что в полдень удается разглядеть другой берег. Поэтому нельзя сказать, будто мир стал совсем другим, ведь в детстве он был заключен в этом оройхоне, а оройхон остался прежним.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Квест - Святослав Логинов - Фэнтези
- БОГАТЫРИ ЗОЛОТОГО НОЖА - Игорь Субботин - Фэнтези
- Общая мама - Святослав Владимирович Логинов - Фэнтези
- Академия Тьмы "Полная версия" Samizdat - Александр Ходаковский - Фэнтези
- Земные пути - Святослав Логинов - Фэнтези
- Колодезь - Святослав Логинов - Фэнтези
- И Серый волк (СИ) - Логинов Святослав Владимирович - Фэнтези
- И Серый волк - Святослав Владимирович Логинов - Фэнтези
- Сикораха - Святослав Логинов - Фэнтези
- Бараний поход - Святослав Владимирович Логинов - Фэнтези