Любовь сладка, любовь безумна - Розмари Роджерс

Джинни почувствовала, как Стив предостерегающе сжал ей руку, но, прежде чем она успела замахнуться, он уже отпустил ее и, просительно улыбаясь, обратился к деду:

— Сэр, могу я поговорить с вами наедине? Диего обещал проводить нас в кабинет своего отца.

Джинни показалось, что дон Франсиско пробормотал:

«Наглый щенок…», но разъяренные дамы уже увели ее, осыпая вопросами и упреками.

Она огляделась, но ни Стива, ни его деда уже не было видно. Господи, что скажет дон Франсиско, когда услышит новости?!

Глава 33

Оказалось, что у Джинни нет времени беспокоиться о доне Франсиско. Она молча выдержала, пока сеньора Армихо делала ей прическу, покорно кивая и соглашаясь со всем, что говорили почтенные дамы. А им много чего надо было сказать относительно поведения Джинни.

Наконец девушка, не выдержав, запротестовала.

— Он целовал цыганку прямо у меня на глазах, совершенно без всякого стыда, — пробормотала она, сузив глаза, и сеньоре Армихо на миг показалось, что она сама похожа на цыганку. — Я должна была показать ему, что могу пользоваться таким же успехом! Простите, тетя, если не веду себя как испанские дамы, но я не испанка и не желаю, чтобы со мной обращались как с куклой!

Она остановилась, чтобы перевести дыхание, и сеньора Ортега строго покачала головой:

— Дорогая Джинья! Боюсь, ты видела нашу жизнь толь, ко издалека! Конечно, наши женщины вполне счастливы своей участью, избалованы и испорчены, но, для того чтобы увлечь мужчину, вовсе не нужно изображать цыганку. Твое место, дорогая, на пьедестале. Мужчины могут развлекаться на стороне, но, дорогая Джинья, есть вещи, которые ты должна научиться принимать, а на некоторые — даже закрывать глаза. Как-никак ты будешь женой Эстебана и вправе ожидать всеобщего уважения — брат позаботится об этом.

— Но, тетушка, я не хочу…

Сеньора Ортега нетерпеливо отмахнулась:

— Тебе нужно еще многому учиться, дитя мое! Участь женщины — покорно принимать свою судьбу. Возьми хоть мою невестку Сариту — никогда не возражает Алберто, и он боготворит ее. Зато Сарита всегда умеет добиться своего.

— Но Стив совсем другой! Пожалуйста, тетя, простите, что возражаю, но не могу притворяться! Я — женщина, но, кроме того, еще и человек — у меня есть сердце и ум! Стив высокомерен и нетерпим, но я не позволю ему попирать меня.

Собственно, он даже имел наглость заявить как-то, что я не надоела ему только потому, что обладаю сильной волей.

Сеньора Армихо неодобрительно покачала головой, но .молодая женщина вскочила, гордо подняв голову.

— Должна сказать, просто не понимаю, что на тебя нашло, Джинья, — фыркнула сеньора Ортега. — Но вижу, с тобой в таком состоянии нет смысла говорить! Я только умоляю тебя быть благоразумнее — не дай Бог, пойдут сплетни!

Джинни так и подмывало выпалить, что теперь в пышной свадьбе нет необходимости. Она уже замужем… Какую бурю вызовет это известие?! Пусть Стив сам сообщит новость!

Крепко держась за перила, она спустилась вниз, охваченная странной нерешительностью, но тут же выругала себя. Чего тут бояться? Дон Франсиско не будет сердиться… И вдруг Джинни заметила нахмуренное лицо полковника Деверо; светло-карие глаза смотрели пристально, почти угрожающе.

Впервые Джинни обрадовалась, что рядом сеньора Ортега.

Она вспомнила, как небрежно сказал Стив: «Бил знает, что я здесь, а Деверо известно, кто я!» Как она могла забыть?! Стив женился на ней… хотя мог скрыться, друзья помогли бы ему, но вместо этого предпочел остаться и встретиться с опасностью — танцевал, целовался с цыганкой, спокойно отправился поговорить с дедом. Где он сейчас?

Худшие страхи Джинни оправдались — полковник Деверо ждал именно ее и мрачно попросил разрешения поговорить с ней. Дальше все было как в дурном сне. Джинни сидела в кабинете дона Хосе Сандоваля со сложенными на коленях руками и на все вопросы полковника отвечала, что ничего не знает.

Добродушный француз, светский щеголь и добряк неожиданно превратился в сурового обличителя, солдата, выполняющего свой долг.

— Вы должны понять, мадемуазель, идет война! На моих плечах нелегкие обязанности, и я не могу позволить ни дружбе, ни симпатиям стать на пути! Поймите, отказываясь говорить, вы становитесь пособницей врага! И учтите, я вправе казнить любого, заподозренного в помощи мятежникам.

К безмерному облегчению Джинни, дон Франсиско настоял, чтобы присутствовать при разговоре, хотя сам все время молчал, стоя у камина. Искоса поглядывая на него, Джинни мучилась мыслями о том, какое унижение должен испытывать этот гордый человек, узнав, что единственный внук — не только революционер, но к тому же еще и американский шпион, наемник и бандит! Знал ли он о том, чем занимался Стив? И неужели тот наконец признался деду и именно поэтому дон Франсиско позволил ему скрыться? Когда полковник без обиняков спросил дона Франсиско, знает ли он местонахождение внука, старик, гордо выпрямившись, сухо ответил:

— Мой внук всегда делает что ему угодно, появляется и исчезает когда захочет и при этом не считает нужным докладывать мне о своих делах!

— Насколько я понимаю… Простите, я не имею ни малейшего намерения сомневаться в вашей лояльности правительству и сожалею, что именно мне приходится сообщать вам о связях мистера Моргана с хуаристами.

Дон Франсиско ничего не ответил, но у Джинни создалось впечатление, что он едва сдерживается. Выслушав плохо скрытые угрозы полковника, старик наконец открыл рот:

— Минутку, полковник Деверо! Я не позволю запугивать мою невестку и уверен, каковы бы ни были преступления Стива, ей ничего об этом не известно!.. Стив не такой человек, чтобы посвящать кого-то в свои тайны, даже жену.

— Жену?! Сэр, я не хочу показаться невежливым, но, насколько я знаю, приглашения пока еще только разосланы и мадемуазель мне представили как невесту вашего внука! — Полковник был красен, как вареный рак, и буквально кипел .от злости.

— Видите ли… внук только недавно признался, что они поженились тайком. Но, зная, как злы люди, и желая избежать скандала, я настоял на пышной свадьбе, чтобы успокоить сплетников. Хотите увидеть свидетельство о браке, господин полковник?

Едва слышные саркастические нотки еще больше воспламенили ярость полковника. Кулаки Деверо сжались сами собой, последним усилием воли он попытался взять себя в руки.

— Вряд ли это необходимо. Думаю, слова дона Альварадо вполне достаточно даже для простого французского интервента, — горько бросил он, и Джинни на миг показалось, что она участвует в какой-то странной пьесе.

— В таком случае… — Дон Франсиско встал. — Не вижу смысла продолжать разговор. Джинни уже сказала, что ничего не знает.