Флаг миноносца - Юлий Анненков

Будаков сидел за столом у окна. Увидев Земскова и Николаева, он приказал всем выйти. Остались только двое матросов, неподвижно стоявших у тела убитого командира с автоматами на груди.

Будаков молчал, глядя в глаза Земскову.

- Товарищ подполковник, - сказал Николаев, - надо выручать флаг и боевую машину. Разрешите атаковать Павловский под прикрытием огня второго дивизиона.

Начальник штаба, ставший теперь командиром полка, сделал отрицательный жест:

- Невозможно. Я отвечаю за полк. До подхода пехоты - никаких атак.

- Но, товарищ подполковник, там же Флаг миноносца. Наш флаг! И секретная техника, за которую мы отвечаем головой. Вы понимаете это? Николаевым снова овладела ярость. - Вот здесь, у тела командира моего корабля, клянусь - не буду живым - подорву боевую машину и выручу флаг. Его Арсеньев с тонущего лидера... Вот он лежит здесь убитый, если бы он жив...

Будакову не хотелось ссориться с Николаевым

- Товарищ Николаев, Павел Иванович, успокойтесь. Я тоже клянусь отомстить за нашего командира.

Николаев потупился:

- Флаг, товарищ подполковник, Флаг лидера "Ростов"! Капитан второго ранга доверил его мне.

- Павел Иванович, да вас же никто не обвиняет! Виноваты не вы, Будаков посмотрел на Земскова. - Я сейчас свяжусь по радио с Поливановым, с Назаренко...

Николаев надвинулся на Будакова:

- Никому - ничего, товарищ подполковник! Я достану наш флаг.

- Не "я", а "мы", товарищ Николаев! А сейчас поручаю вам выбрать КП. Прикажите отрыть блиндаж и навести телефонную связь с дивизионами. Дивизионы оставить на месте. Идите, Павел Иванович, мне нужно поговорить с Земсковым.

Когда Николаев вышел, Будаков указал Земскову на стул:

- Садитесь, начальник разведки, - он сделал ударение на слове "начальник".

- Я постою, товарищ подполковник.

Земсков стоял почти так же, как часовые, вытянув руки по швам и повернув голову к телу Арсеньева. Будаков тоже встал:

- Выйдем!

Они прошли в соседнюю комнату. Хозяйка вытолкала детей в кухню и вышла сама, мелькнув черными юбками.

- Вы отдаете себе отчет в вашей вине? - спросил Будаков, когда захлопнулась дверь.

- О чем вы говорите, товарищ подполковник?

Глаза Будакова налились кровью, задрожало левое веко. Все его длинное лицо напряглось:

- Вы еще спрашиваете? Кто дал разведданные, что в Павловском свободно? Кто завел полк в мешок? Из-за вас погиб капитан второго ранга, из-за вас потеряна святыня части - Флаг корабля, а в критический момент вы куда-то укатили на "виллисе" командира полка, оставив нас без машины.

Земсков почувствовал, что кровь хлынула к его щекам, будто ему надавали пощечин.

- Вы виноваты во всем! - сказал он, наступая на Будакова. - Трус вы, тряпка, а не офицер! - он размахнулся, чтобы ударить Будакова, но удержал удар и опустил на стол сжатые кулаки.

Будаков расстегнул кобуру. Земсков не обратил никакого внимания на этот жест. Величайшим усилием воли он овладел собой, но сейчас поздно было отступать, да Земсков и не собирался.

- Я давно знал, что вы трус, подполковник Будаков. Ваша трусость дорого обошлась полку. Вы понимаете, что мы сейчас в окружении? Чего вы ждете? Принимайте меры, командуйте, а все остальное - потом.

- Я приму меры, - прохрипел Будаков, распахивая окно. - Два человека с оружием - ко мне!

В палисаднике сидели автоматчики Горича. Клычков кивнул двоим бойцам:

- К подполковнику!

Когда они вошли, Будаков протянул руку:

- Сдайте оружие, Земсков. Вы арестованы. Будете давать объяснения в трибунале.

Бойцы топтались у дверей, не понимая в чем дело.

- Сдайте пистолет, говорят вам! - повторил Будаков. - Если не хотите, чтобы я применил силу...

Земсков медленно вынул пистолет. Вероятно, в его лице было что-то такое, что заставило Будакова попятиться. Может быть, Земсков в этот момент совершил бы непоправимую ошибку, но он увидел в раме низкого окна Косотруба, который, держась одной рукой за подоконник, приготовился к прыжку. В другой руке разведчика был автомат. Будаков не видел матроса, но Земсков поймал взгляд Косотруба и движением глаз показал: "Не надо!"

Положив пистолет на стол, он спросил:

- Куда теперь мне идти?

- Уведите арестованного! - приказал Будаков. - Горич, займите любой дом и выставьте часового.

Земсков вышел на улицу. Горич спросил его:

- Что случилось? Куда тебя вести?

- Куда хочешь, только позови ко мне Николаева.

За Земсковым шло человек десять. Никто не понимал, что случилось.

- Расходитесь по своим местам, - сказал им Земсков, - произошло недоразумение. Все выяснится.

Земскова отвели в первый попавшийся пустой дом. Скоро к нему пришел Николаев. Командир дивизиона был в состоянии крайнего возбуждения. Он явился с несколькими вооруженными матросами и, отстранив рукой часового, остановился на пороге:

- Выходи отсюда! Сейчас окружу штаб, если Будаков окажет сопротивление - расстреляю.

- Ни в коем случае! Слушай меня, Павел. В любой момент нас могут атаковать танки. Будаков сейчас - командир полка. За свои действия он ответит потом, и не нам с тобой, а высшему командованию.

- Некогда ждать. Надо спасать флаг, выводить полк из ловушки.

- И я так говорю, поэтому самоуправством заниматься нечего. Понял?

Николаев сел на койку, яростно потер себе затылок, сдвинув фуражку на глаза:

- Эх, Яновского нет!

Земсков наклонился к Николаеву:

- Ты мне веришь? Знаешь меня?

- Ну?

- Так вот, оставайся в дивизионе, иначе может произойти черт знает что. После смерти Арсеньева люди в растерянности, а положение в сущности не такое сложное, как кажется Будакову. За машиной пойду я. Как стемнеет, выйду с Косотрубом. Предупреди его и больше никому - ни слова.

- Так ты же арестован...

- Ты что, серьезно? Я буду здесь сидеть в такой момент?

Николаев ушел, а Земсков растянулся на кровати без матраца. "Надо бы поесть, - подумал он, - забыл сказать Николаеву, чтобы принесли".

Земсков пытался уснуть, но это не удавалось. Перед глазами стояло лицо Арсеньева - не мертвого, а там на кургане, в Павловском, когда он давал Земскову свое последнее приказание. "И еще говорят - смелого смерть не берет. Глупости! Только смелый умирает, как человек, а трус, как баран на бойне".

Меньше всего думал Земсков о собственном положении. Этот арест казался ему дурацкой шуткой при самых неподходящих обстоятельствах. Ему не пришло в голову и то, что его самовольный выход на поиски пропавшей машины смогут изобразить, как попытку скрыться от трибунала. Постепенно мысли его тускнели. Представилось озабоченное лицо матери, когда Андрей пришел с фонарями под глазами и разбитым носом после первого урока бокса. Она тогда ничего не сказала, тут же поверила, что ее сын не подрался где-нибудь у пивной. Вспомнилась ленинградская квартира, взорванная бомбой во время блокады. Потом ему показалось, что он идет по проспекту Майорова, поворачивает к Исаакию. На соборе развеваются морские флаги, огромные, как облака. И тут же он оказался внутри собора, в кабине пулеметной машины. К дверке кабины подошла Зоя. Она просила, чтобы Андрей взял ее на передовую, только у Зои был не ее голос. Это голос Людмилы - глубокий, протяжный. Он понял, что это действительно Людмила. Как она попала в Ленинград? Ему стало спокойно и хорошо. Машина исчезла. Они были в шалаше, завешенном плащ-палаткой. Андрей пытался обнять Людмилу, но она отталкивала его, повторяя его имя.

Земсков открыл глаза и тут же вскочил на ноги. Солнце уже село. Кроны деревьев за окном чернели на розовом фоне неба. Рядом с Земсковым стояла Людмила.

- Ты? Я думал, ты мне снишься, - он протер глаза кулаками. - Крепко я спал?

- Нет. Жалко было будить. Только дотронулась, и ты вскочил. Слушай, Андрей, Будаков пытался связаться с Яновским, потом с дивизией, теперь пробует с опергруппой. Текст радиограммы мне ребята показали. Написано, что полк попал в окружение из-за ложных данных разведки, что Будаков принял командование после смерти Арсеньева, а тебя арестовал, причем ты оказал вооруженное сопротивление.

- Черт с ним, Людмила! Сейчас есть дела поважнее.

- Знаю, но ты понимаешь - после такой радиограммы он легко пристрелит тебя, потом скажет, что ты хотел убежать. Он же ненавидит тебя.

- Глупости! Не посмеет. Присядь-ка...

- Нет, ты садись. Раньше всего поешь. Вот консервы, хлеб. Выпить хочешь?

Земсков с благодарностью посмотрел на нее. Пить он не стал, но фляжку подвесил к поясу. Пригодится. Пока он ел, Людмила рассказывала:

- Кругом все тихо, но когда Бодров сунулся к Павловскому, сразу наткнулся на заставу. Будаков хотел похоронить Арсеньева здесь. Николаев и другие не допустили. Положили его не в снарядный ящик, а в настоящий гроб и обили кругом цинком из патронных коробок, чтобы можно было далеко везти. А мне все кажется, он войдет сейчас, подаст команду, и сразу - все в порядке: "Полный вперед!"