Записки разведчика - Иван Бережной

Тем временем колонна пересекла Маняву и головой уперлась в гору. Дорога шла у самой подошвы горы влево на Надворную, вправо вдоль села. Повернули направо.

– Воздух! Воздух! — понеслось по колонне.

Послышался гул моторов, и над колонной появились два самолета «Мессершмитт-110». Обоз и люди сгрудились на узкой дороге. Сворачивать некуда. Лучшей цели для авиации и не придумаешь.

Сбросив бомбы над селом, самолеты зашли с хвоста и начали прочесывать вдоль колонны к голове, поливая пулеметным дождем и наводя ужас надрывным ревом моторов. Они летели низко, чуть повыше крыш домов, и, лишь прочесав колонну, легко и плавно взмыли вверх и отвалили вправо для нового захода.

– Не останавливаться, вперед! Только вперед! - надрывая голос, командовал Федя Горкунов.

Ребята побежали, стараясь побыстрее выбраться из села и скрыться в горах. Ездовые, нахлестывая лошадей, на рысях мчались вдоль населенного пункта. Но вот передняя подвода резко остановилась, задняя, не успев затормозить, налетела на переднюю.

– Дороги нет. Впереди обрыв! — прокричал растерявшийся ездовой Иван Селезнев.

Влево, круто забирая вверх, змейкой вилась горная дорога.

– Сворачивай!

Началось наше первое восхождение на гору, обозначенную на карте солидным числом – 936. Это значило, что вершина этой горы находится на девятьсот тридцать шесть метров выше уровня моря… Темп продвижения резко снизился. А колонна продолжала подходить и накапливаться в Маняве.

Очередной заход самолетов был встречен пулеметным шквалом и огнем бронебоек. Однако и на этот раз фашистским разбойникам удалось безнаказанно расстреливать колонну с малой высоты.

Падали убитые лошади и преграждали дорогу обозу. Их стаскивали в сторону, а в повозки впрягали верховых лошадей. Появились убитые и раненые среди партизан.

При четвертом налете огнем из бронебойки удалось сбить один самолет. Уцелевший набрал высоту и не представлял уже серьезной угрозы. Да и этот вскоре улетел. В колонне навели порядок и продолжали восхождение на гору.

Узкая каменистая дорога была сильно изрыта дождевыми потоками. Колеса телег то наталкивались на дикие камни, то проваливались в рытвины. Лошади, привыкшие к равнине, быстро выбивались из сил. Останавливались через каждые десять-пятнадцать метров. Справа дороги пропасть, а слева почти отвесно возвышалась гора. Остановится одна повозка – задерживает всю колонну. На помощь лошадям пришли партизаны. Поднимали повозки и на своих плечах тащили в гору. Поломавшиеся брички разгружали и сталкивали в пропасть, освобождая дорогу.

Каждый метр приходилось брать неимоверными усилиями. А пути, казалось, не будет конца. Посмотришь – до вершины рукой подать, стоит только одолеть сотню метров, взобраться на взгорок, перевалить через него и дело пойдет легче. Но за этим взгорком появлялся следующий, еще более тяжелый. И чем выше, тем хуже дорога.

Подъем на гору осложнялся еще и тем, что колонну непрерывно атаковали три самолета, сменявшие друг друга. Облегчение наступило лишь тогда, когда обогнули пропасть и начали втягиваться в лес. Отвесная гора отошла влево. Дорога стала шире, представилась возможность стороной объезжать остановившиеся подводы…

Семнадцать часов длилось восхождение на гору и закончилось часам к десяти вечера. За это время на равнине мы могли с меньшей затратой сил пройти километров шестьдесят, а здесь с грехом пополам одолели километра четыре. Устали, по выражению Гриши Дорофеева, до потери сознания.

Утро девятнадцатого июля выдалось на редкость ясное и чистое. В противоположность ему партизаны ходили хмурые и недовольные. Куда только и делась удаль молодецкая! Каждый понял, что с горами шутки плохи. Первый день в горах, как говорится, вышел боком. Без боя, только от налетов авиации, мы потеряли десять товарищей, сто сорок восемь лошадей, двенадцать повозок. Кроме того, двадцать девять партизан были ранены.

Было над чем задуматься! Если подъем на высоту 936 метров дался нам с таким трудом, то каких усилий потребуется, чтобы преодолеть горы с отметками 970, 1204, 1656, которые возвышались на нашем пути. Не удивительно, что даже комиссар Руднев не проявлял особого восторга, ходил задумчивый и озабоченный больше обычного. Только Ковпак оставался самим собой – спокойный, деловой, даже пытался шутить.

Мне, как и многим моим товарищам, впервые приходилось видеть такое нагромождение гор. Отсюда, с горной полонины, как называют гуцулы высокогорные пастбища, где мы разбили свой первый горный лагерь, открывалась величественная картина, которой в другое время можно было бы любоваться. На север на десятки километров простиралась всхолмленная низменность, покропленная лоскутами лесов и рощ и усеянная хуторами, деревнями и селами, которые казались нам игрушечными. Низина во всех направлениях пересечена серой сеткой дорог. Тонкими извилистыми стеклянными нитями сверкают реки. Но стоит взглянуть на восток, запад или юг, картина резко меняется. Взору предстает нагромождение гор, хребтов, кряжей, изрезанных долинами рек и ущельями. Большая часть гор покрыта лесами. И лишь вершины наиболее высоких гор голые, каменистые. Смотришь и удивляешься такому хаосу. Склонный ко всякого рода выдумкам, Гриша Дорофеев дал свое определение этой местности.

– Что такое Карпаты? — спрашивал он, и сам же отвечал: -Это часть земной поверхности, изуродованной до невозможности.

И вот в этом «изуродованном до невозможности» районе нам предстояло действовать.

Ковпак с обнаженной головой стоял на высокой полонине в радостном возбуждении.

– Вот она – дрогобычская нефть. Ради нее мы больше месяца пробивались сюда. Выдержали десятки боев. И вот мы у цели…

Свои первые дни пребывания в Карпатах соединение ознаменовало ударами по нефтяным промыслам. Для их разведки были высланы группы еще до подхода к горам. А когда разведчики доложили, что нефтяные вышки охраняются малыми силами, главным образом полицейскими, Сидор Артемович сказал:

– Надо действовать немедленно, пока противник не опомнился. Упустить момент – значит, сорвать выполнение задания… Ударим, чтобы чертям тошно стало…

Не теряя времени, подразделения приступили к выполнению задания. Разведчиков распределили по группам в качестве проводников. Помочь вызвались и местные жители Манявы.

– Стежки нам есть ведомы, покажем товарищам, — говорили они.

Вскоре горы огласились взрывами. Повалили клубы черного дыма и заволокли вершины гор. Нефть пылала.

В течение пяти дней диверсионными и ударными группами было взорвано и сожжено около сорока нефтяных вышек, бензохранилище, два нефтехранилища, нефтепровод с поперечным сечением сто миллиметров, два нефтеперегонных завода, научно-исследовательская лаборатория со всем оборудованием, две электростанции, газораспределительная станция, питавшая Станислав, и много другого оборудования. Лишь в хранилищах было уничтожено около двух тысяч тонн бензина и несколько тысяч тонн нефти. Кроме того, в результате взрыва нефтепровода Надворная – Станислав нефть шла в реку Быстрица в течение двадцати шести часов.

Этими диверсиями были выведены из строя Биткувские и Яблоновские нефтяные промыслы. Врагу был нанесен чувствительный удар. Гитлеровская армия лишилась тысяч тонн горючего. А именно в горючем она испытывала затруднения.

– Разгромив нефтяные промыслы, мы наступили на любимую мозоль Гитлера, — говорил повеселевший Руднев. — На славу ребята потрудились. И это в то время, когда наши братья на фронте под Курском и Белгородом лупят фрицев в хвост и в гриву. — Комиссар повернулся к востоку, вытянул вперед руку и выкрикнул: - Слышите нас, друзья? Это вам наш партизанский подарок!

Да, поистине ценный подарок, а главное своевременный.

Первые успехи подняли дух партизан. Оказывается, и в горах можно воевать, громить врага, наносить ему потери, подрывать экономику, создавать невыносимые условия для оккупантов, короче говоря, «наступать на его любимую мозоль».

Так было положено начало боевым действиям партизанского соединения в Карпатах.

РАЗВЕДКА В ГОРАХ

До прихода в Карпаты нам приходилось выполнять задания на разнообразной местности: степной, лесостепной, лесной, лесисто-болотистой со множеством рек и речушек. Большое количество дорог давало возможность нам быстро передвигаться, используя конный транспорт. Большую помощь в добывании разведывательных данных нам оказывало местное население. Кроме того, жители помогали продовольствием.

В горах разведчики встретились с рядом новых трудностей. Горы, ущелья, плохие дороги и крутые тропы, стремительные реки лишали нас свободы маневра. Здесь лошадь мало чем могла помочь разведчикам. Не всякая тропа для нее доступна. Наоборот, пешие группы имели ряд преимуществ перед кавалеристами.