Время, Люди, Власть. Воспоминания. Книга 1. Часть 1 - Никита Хрущев

"Перешить!" Правда, во время войны переделать линию заново вовсе недолго. Строители идут вслед за войсками, и если рельсы на месте, шпалы на месте и не разрушено железнодорожное полотно, то им остается только раздвинуть рельсы, вынув старые костыли, и забить новые.

ДЕЛА ПРЕДВОЕННЫЕ

В 1940 г. нами была проведена операция по освобождению Бессарабии от румынских войск. Это тоже вытекало из августовского договора 1939 г., который был подписан с немцами. Но, кроме того, тут мы хотели вернуться к исторической правде, которая была нарушена румынским королевским правительством после Октябрьской революции. Румыны были союзниками России против Германии в первой мировой войне. Однако когда после Октябрьской революции они почувствовали нашу слабость, то двинули свои войска, оккупировали Бессарабию и удерживали ее до 1940 года.

Я, будучи членом Военного совета Киевского Особого военного округа, принимал активное участие в организации освобождения Бессарабии. В это время командовал войсками КОВО Жуков. Тимошенко к тому времени стал наркомом обороны СССР. Был детально разработан план продвижения наших войск и занятия исходных позиций, намечены переправы, созданы ударные группы. Одним словом, все, что нужно сделать для того, чтобы успешно провести эту операцию, было планом предусмотрено.

Вопрос заключался только в том, окажут ли сопротивление румынские войска. На границе они держали себя очень плохо. Они часто совершенно без всякого повода стреляли по пограничникам, которые несли охрану нашей границы, по колхозникам. Эта граница не считалась у нас спокойной.

Румыны проявляли враждебность к нам, хотя мы ничего не позволяли себе в отношении румынской границы и румынских пограничников. Поэтому мы не знали, как румынские войска будут вести себя.

Предъявили мы ультиматум, и наши войска стали готовиться к переправе через Днепр. Румыны не оказали сопротивления и стали отходить. Я не помню сейчас, какие дипломатические переговоры велись, как они протекали и чем завершились, но мы стали переправляться на правый берег Днестра, а румынские войска стали отходить от границы. Мы переправлялись совершенно беспрепятственно. В это время мы с маршалом Тимошенко были на Тираспольском направлении. Как только переправились на правый берег Днестра, сразу же соприкоснулись с населением. Оно нас встречало радушно, даже очень радушно.

В тот же день Тимошенко предложил полететь на самолете в глубь Бессарабии за линию румынских войск и сесть на лугу около деревни Фурманка[258]. Он хотел, конечно, повидать своих близких, брата, сестру. Почти у всякого человека набирается много родственников, особенно если родственник занимает такое высокое положение, как тогда Тимошенко - нарком обороны великой страны. Он уверял, что мы спокойно сядем на самолете: там хороший луг недалеко от его деревни, а потом мы дойдем или сбегутся люди и довезут нас.

Это было немножко рискованно, потому что румыны передвигались в этом районе к Пруту и за Дунай, а мы должны садиться на территорию, которая еще не освобождена от румынских войск.

Полетели мы, сделали круг. С воздуха Тимошенко узнал свою Фурманку и показал мне в окно: вот озеро, какая там охота! Начались тут всякие воспоминания о его детстве и юности. Он не был в Фурманке с начала Первой мировой войны, как его призвали в армию. Его, естественно, тянуло в родные места, где он провел свое детство. Сели мы на лугу, сейчас же со всех сторон сбежались люди; кто пеший, кто верхом на лошади или в запряжке. Сейчас же самоорганизовался митинг. Помню, выступал какой-то бородатый крестьянин. Мне говорили, что он старообрядец. Одно не подтверждало, что он старообрядец: уж очень он отборно ругался в адрес румынских офицеров.

Я давно не слышал такой отборной, неповторимой русской ругани. Он это делал публично на большом митинге, а ругал он их даже за то, что румынские офицеры красят губы, и сравнивал их с непутевыми женщинами (но он применил другое выражение).

На этом митинге оказался и священник. Потом он подошел к нам и расцеловался с Тимошенко. Позже я узнал, что этот человек стал священником во времена оккупации Бессарабии Румынией и что он выходец из семьи, состоящей в родственных связях с Тимошенко. Дали нам, кажется, лошадей, и поехали мы к Фурманке.

Фурманка нас встретила очень хорошо. Говорю - нас, потому что я тоже там был, но это была торжественная встреча их земляка Тимошенко. Сейчас же нас пригласил к себе брат Тимошенко, потом приехала его сестра.

Началось угощение. Стали приходить знакомые. Дело уже близится к ночи. Вижу, воспоминаниям, беседам и вину нет конца. Каждый, кто приходил, обязательно приносил огромный сулей (так называют там большие бутыли вина). Тогда я сказал: "Вы тут родственники и знакомые, ведите беседу, а мне разрешите удалиться". Я ушел в большой сарай и спал там. Утром встал я рано, но уже рассвело. "Как,-спрашиваю,-маршал? Спит или встал?". "Маршал еще и не ложился". Я зашел в дом, а они еще продолжали сидеть за столом и вели беседу. Кончилось тем, что к нам прибежал посыльный от Жукова с донесением, что Москва очень беспокоится и ищет Тимошенко.

Из этой Фурманки мы вылетели тем же самолетом и полетели в Черновицы. Там, около Кишинева или в Черновицах, был организован штаб и имелся телефон ВЧ, по которому можно было поговорить со Сталиным.

Прилетели мы туда и поговорили с Москвой, доложили, что все хорошо и наши войска вышли на новую границу, то есть на Прут и Дунай. Так мы заняли территорию, которая после Октябрьской революции была отторгнута румынами, воспользовавшимися военной слабостью молодой Советской республики. Наши войска вышли на ту границу, которая была до Первой мировой войны, но с некоторым исправлением в районе Черновиц и Тернополя: эти территории до Первой мировой войны входили в состав Австро-Венгерской монархии. Здесь исправления были сделаны в нашу пользу, и это исторически оправданно, потому что эти земли населяли украинцы. Следовательно, украинцы, проживавшие на этой территории, воссоединились со всем украинским народом и вошли в единое Советское государство. Я считаю, что и юридические, и моральные права, безусловно, были на стороне Советского правительства, на стороне ВКП(б), на стороне действий, которые осуществлял тогда от имени партии, от имени нашего государства Сталин.

Спустя какое-то время после разгрома войск Англии и Франции в 1940 г., захвата немцами Парижа и капитуляции Франции у нас упорно носились слухи, а западная печать открыто писала, что немцы направляют свои войска в Румынию. Поэтому занятие нами Бессарабии еще больше толкнуло Антонеску[259] в объятия Гитлера. Антонеску правил страной от имени короля, он определял там политику. Это был человек профашистских взглядов. Следовательно, надо было учитывать, что этот участок границы тоже должен быть под строгим наблюдением и надо что-то делать, чтобы укреплять там наши новые рубежи. Однако на советско-румынской границе по линии Прут - Дунай мало что делалось.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});