Ночь Саммерсенда - Линдалл Клипстоун

смотрит на меня.

– Я не могу поверить, что ты нервничаешь из-за того, что возглавляешь литанию. Ты был в мире мертвых.

– Отец всегда делал так, чтобы это выглядело просто.

Элан задумчиво проводит рукой по волосам. Серебряные пряди обвиваются вокруг его пальцев.

– О, он делал так, чтобы все выглядело легко, – задумчиво говорит он, его глаза темнеют от печали. – Помнишь тот раз, когда мой фонарь случайно опрокинулся и развел костер? Он просто начал литанию, притворившись, что так и должно было случиться.

– Случайно? – Я приподнимаю бровь. – Насколько я помню, в этом не было ничего случайного.

Элан вытягивает руки над головой, изображая невинность.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Я смотрю на него. Накрашенные глаза, заплетенные в косы волосы. Кловер сшила ему новую рубашку. Он вырос из одежды, оставшейся с четырнадцати лет. Когда он в последний раз был жив.

Это странная мысль. Что он ушел, а теперь вернулся. И хотя во многом он такой же, каким я его помню, – глупый и игривый, дурачащийся с Ариеном, – в нем появилась новая серьезность. Следы Нижнего мира. Я вижу их в том, как свет касается его кожи. В медленном моргании его ониксового глаза.

Поля вокруг деревни темнеют к тому времени, как мы добираемся до их окраин. Между рядами фруктовых рощ зажжены жаровни. В центре деревни окна коттеджей не зашторены. Их подоконники уставлены свечами. Вокруг незажженного костра собралась толпа. Все носят одежду, украшенную аккуратной вышивкой: длинные платья и льняные рубашки со свободными рукавами. Их лица помечены различными рисунками черных чернил.

Я вижу Флоренс за столиком на краю площади. Она подает яблочный сидр с пряностями и кусочки торта. Элан машет ей рукой, и она улыбается в ответ. Ее капризный родственник. В свете фонаря они выглядят настолько похожими, что это и в самом деле правда. Те же серебристые волосы, та же золотистая кожа.

Кловер идет сквозь толпу к нам. Ее волосы заколоты и украшены диадемой. За очками у нее изящно подведены глаза. Когда она замечает мой внешний вид, она ухмыляется.

– Ты нарядился!

Я хмуро смотрю на нее, смущенный.

– Все нарядно одеты.

– Конечно, конечно. – Она придает своему лицу серьезное выражение. Элан фыркает в ответ на смех. Я закатываю глаза и фыркаю на них обоих, когда мы подходим к алтарю.

Тея стоит у иконы. Ее волосы заплетены в две длинные косы. Каждая перевязана шелковой лентой в тон ее платью. На ней льняной фартук, в руке она держит кисть. Она почти закончила покрывать раму иконы новым слоем лака.

Ариен сидит у подножия алтаря, окруженный своими банками с краской. Он поднимает на меня взгляд. Убирает волосы с лица, оставляя пятно на щеке. Он застенчиво смотрит на икону.

– Я как раз почти закончил.

Новая краска мерцает таинственным великолепием. Руки Леди – это зарево света, заретушированное золотом. Над ней небо заполнено яркими листьями и цветами.

– Это… – Я смеюсь, качая головой. – Ариен, это чудесно.

– Тебе действительно это нравится?

– Да.

Он дергает себя за рукав, его улыбка становится шире, а щеки начинают краснеть.

– Спасибо. За то, что позволил мне это сделать. И за… вообще за все.

Он начинает убирать кисти и банки с краской. Элан наклоняется, чтобы помочь ему.

– Если мы поторопимся, – говорит он, искоса поглядывая на Ариена, – мы успеем попробовать торт Флоренс до литании.

Ариен кивает, его щеки раскраснелись еще ярче. Вместе они укладывают баночки и кисти в сумку Ариена. Пока они работают, Хранитель Харкнесс подходит к алтарю. Он смотрит на раму, подняв фонарь. Тея с гордостью говорит:

– Разве она не совершенна?

Она показывает ему, как отполировала истертую древесину и добавила дополнительный слой лака. В его глазах светится довольный огонек. Даже под его серьезным выражением лица.

– Ты проделала хорошую работу, Калатея.

Тея вытирает руки тряпкой. Она улыбается мне с дразнящей ноткой в голосе.

– С вашей стороны было очень любезно попросить меня о помощи, Лорд Сильванан. Это был отличный опыт.

– Ты очень… пожалуйста, Тея.

Хранитель Харкнесс поворачивается ко мне. Наступает пауза, затем он слегка кивает.

– Лорд Сильванан. Мы почти готовы к тому, чтобы вы начали.

– Спасибо. – Я колеблюсь. Прежде чем я теряю самообладание, я спокойно продолжаю: – Роуэн. Я… Вы можете звать меня Роуэн.

Он на мгновение замолкает.

– Брин. – Затем его лицо смягчается. Его губы приподнимаются в легкой улыбке. Он приглаживает волосы. Как будто проверяя, что ни один из его локонов не выбился из безупречно аккуратного узла. – Твой отец и я, мы тоже никогда не использовали наши титулы друг с другом.

Он снова кивает, затем поворачивается и идет к костру. Призывая толпу собраться. Кловер достает из кармана фонарик. Она передает его мне.

– Удачи. Кстати, ты выглядишь очень солидно.

Она помогает Тее снять фартук. Они выходят на площадь, присоединяясь к шеренге вокруг незажженного костра. Я остаюсь один в темноте, рядом с алтарем.

Я делаю глубокий вдох. Я чувствую запах срезанной зелени, сложенной внутри огненных камней. Я закрываю глаза. Запах сосны заставляет меня думать о другом лесе. Тенях и багровых деревьях.

Заклинание мягко тянет меня за запястье. Голоса толпы смягчаются. Я поднимаю глаза, когда Лета выходит из неосвещенного пространства между двумя коттеджами. На ее волосах венок из плюща. Ее юбки – шлейф из кружев, рукава расшиты созвездиями и полумесяцами. Лицо не накрашено, за исключением губ.

Когда наши глаза встречаются, ее темные губы изгибаются в улыбке.

Она идет через площадь, не сводя с меня пристального взгляда. Когда она подходит ко мне, я наклоняюсь и целую ее. Осторожно, чтобы не размазать краску на ее губах. Ее руки скользят вокруг моей талии, и она прислоняется ко мне. Как и в случае с Эланом, в ней есть какая-то торжественность. В уголках ее опущенных ресниц. То, как ее пальцы сжимаются на ладони, прижатые к шраму. Мы все отмечены Нижним миром.

Я нежно касаюсь ее щеки.

– Ты готова?

Она кивает. Мы расступаемся и входим в толпу.

Шепот проносится в воздухе, когда мы приближаемся к огню. Я улавливаю обрывки слов, шепот. Те же самые слухи, которые всегда преследуют меня. Внезапно моя попытка сделать сегодняшний вечер иным кажется такой глупой. Но Лета берет меня за руку. Ее пальцы отмечают линию на моей ладони. Шрам, оставшийся от крови, которую я отдал, чтобы призвать ее.

– Вместе, – говорит она, ее слова звучат как заклинание. – Помнишь?

– Вместе, – вторю я.

Я думаю о своем отце у последнего костра, который он вел. Его голос хорошо резонировал,