Ведьмаки и колдовки - Карина Демина

Хотя вот помирать Лихослав не собирался.

Темнота ластилась, она отступила, не смея перечить ведьмаку, опасаясь силы его, но все же была слишком близко. Протяни руку — и отзовется, окутает мягким туманом, даст свободу…

— Прочь, — прошептал Лихо, но Аврелий Яковлевич услышал.

— Гони, крестничек… гони…

В доме пахло бойней.

И на пустых зеркалах проступала бурая роса, точно слезы…

— Они и есть. — Аврелий Яковлевич отер зеркало платком. — Призраки тоже способны боль чуять… ничего, скоро…

Платок он положил на ладонь, расправил аккуратно, а из-под полы пальто извлек табакерку, из табакерки же — желтоватую косточку.

Кровь впитывалась в нее, а косточка светлела, пока вовсе не обрела колер белый, яркий.

— Януся, — позвал Аврелий Яковлевич. И тьма, лежавшая у ног его, поднялась, вылепляя фигуру девушки в белом платье старинного крою. — Януся, слышишь?

— Слышу, ведьмак.

— Отведешь?

— Конечно.

Она ступала, невесомая, полупрозрачная, но старый паркет прогибался, неспособный выдержать вес ее тела. И тьма, которая тянулась за Янусей, была иного свойства.

Чернота боялась черноты.

Чернота черноту пожирала, и сам дом замер, ожидая, кто победит…

…до лестницы и вверх, на второй этаж, мимо дверей, на которых прорастали туманные цветы. Маргаритки, фиалки, пионы тянулись к Лихо, изгибались причудливо, словно норовили заглянуть в глаза, хотя сами были слепы.

Пока еще.

Надулись пузыри зеркал, запирая туманное марево, но пленка истончалась, зеркала лопались, выплескивая туман под ноги. И Аврелий Яковлевич шел по нему, не обращая внимания, что под лаковыми его штиблетами туман скрипит, будто свежевыпавший снег.

— Крестничек, не отставай, а то заблудишься, — сказал ведьмак на очередном повороте, и дом, спеша убедить Лихослава в правоте этих слов, вывернулся наизнанку.

Только беззвучно сыпанули холодными брызгами уцелевшие зеркала.

— А… мы где, если позволено будет узнать? — поинтересовался Лихослав, трогая стену, которая преображалась. Лохмотьями сползали новые, с золочением, обои, выступала из-под них шелковая ткань, будто бы и красивая, но гнилая.

Притом что выглядела ткань эта целой и даже тускло переливалась, Лихо знал — гнилая.

— Мы, дорогой крестничек, нигде, — сказал Аврелий Яковлевич, сжимая трость. — А уж где именно это самое «нигде» находится, лучше бы тебе не знать. Луну слышишь?

Слышит.

Да и как не услышать-то, когда она — набатом. Гремит, гудит в голове, перебивая нервный стук сердца. Дышать получается через раз, и Лихо всецело сосредотачивается на том, чтобы не задохнуться.

И человеком остаться.

— Мне он нравится. — Януся положила руку на плечо Лихослава, и тот вяло удивился тому, что в этом самом «нигде» рука ее тяжела и тепла, будто бы Януся все еще жива.

— Жива и есть, — отозвался Аврелий Яковлевич. — И аккуратней с мыслями, местечко-то… особенное…

Плач раздался. Плакали горько, навзрыд, и рука Лихо сама к клинку потянулась.

— Не надо. — Януся руку придержала. — Они не причинят тебе вреда.

— Пропустят? — уточнил Аврелий Яковлевич.

И девушка, которая не была ни мертвой, ни живой, кивнула.

Пропустили.

Выходили из-за дверей женщины-цветы, вставали на пороге, смотрели… и Лихо тоже смотрел, не смея отвернуться…

Януся же называла имена:

— Ольгерда…

…смуглая высокая женщина, в волосах которой прорастали незабудки. И не только в волосах. Цветы пробивались сквозь кожу, заполняя собой рваные раны…

— Ярослава…

…бледная, полупрозрачная хризантема, которая расцвела во рту, словно затыкая этот самый рот…

— Аннуся…

…рыжеволосая, пламенеющая, связанная колючими стеблями роз…

…их было много… Лихо шел, коридор длился, женщины смотрели, шептали… он не мог разобрать слов, как ни силился, но знал: просят свободы.

Они долго умирали, но и после смерти оказались привязаны к этому дому.

И если присмотреться, если очень хорошо присмотреться к цветочным стеблям, то Лихо увидит, что уходят они сквозь пол, переплетаются зелеными путами, тянутся…

…куда?

Туда, куда ведет Януся. И кто бы ни была та, которая держит эти плети в руках, она сильна, быть может, сильнее Аврелия Яковлевича и хмурого его помощника…

Ничего.

Как-нибудь. Страха нет, потому что Лихо должен дойти, пусть и по изнанке лабиринта…

Себастьян чувствовал себя несколько неуютно.

Время шло, а Аврелий Яковлевич не появлялся. Нет, конечно, могло бы статься, что ведьмак затаился где-то поблизости, дожидаясь момента подходящего, на что Себастьян весьма себе рассчитывал, но могло быть, что его и вовсе уже в живых не было.

Этот вариант был печален, и Себастьян старался на нем внимания не заострять.

В конечном итоге, что ему еще оставалось делать?

Демон шумно вздохнул и, вытащив палец из левого уха, воткнул в правое. При этом рот Богуславы приоткрылся, отчего вид у демона был, мягко говоря, странный. Свободною рукой он поглаживал живот и бормотал себе под нос что-то, а что — не разобрать.

Клементина же, подведя Ядзиту к алтарю, вручила ей нож, сама же обернулась, окинув притихших красавиц взглядом.

— Ты. — Она указала на Габрисию, которая разом побелела.

— Простите, панна злодейка, — влезла Тиана, — а можно лучше я?

Клементина нахмурилась, пораженная этаким неожиданным проявлением инициативы.

— Вы не подумайте, панна злодейка, я тоже девица… вот вам крест! — И Себастьян с преогромным наслаждением отметил, как от этого креста — весьма, надо полагать, искреннего, хоть прежде ненаследный князь в Вотановы храмы разве что на праздник заглядывал, — демона перекосило. — У меня и амулетик есть! Дядечка повесил, чтоб, значит, честь девичью понадежней сберечь!

Себастьян вытащил амулетик и сунул под нос Клементине.

— Дядечка у меня ну очень заботливый. Так и сказал, что тебя, дорогая племянница, люблю крепко, но уж прости, доверия к девке у меня нету. При дворцах полно всякой швали, опомниться не успеешь, как голову задурят да на сеновал поволокут. А кому я после сеновала-то нужная буду? Только и останется, сироте несчастной, что помереть от позору…

— Это как? — поинтересовался демон, в коллекции смертей которого этакой не значилось.

— Это очень мучительно! — с готовностью пояснила Тиана, пряча амулет в декольте. — Так что, панна злодейка, можно, чтобы я заместо нее?

— В жертву? — уточнила Клементина, будто бы имелись иные варианты.

— В жертву!

— Вам так хочется?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});