Сон в красном тереме. Т. 1. Гл. I – XL. - Сюэцинь Цао

– Прекрасно! – раздались восторженные возгласы.

Один только Сюэ Пань покачал головой и сказал:

– Плохо! За такие стихи полагается штраф!

– Почему? – удивились все.

– Потому что я ничего не понял, – ответил Сюэ Пань, – разве за это не штрафуют?

– Подумай лучше о том, что сам будешь читать, – ущипнув его, шепнула Юньэр. – А не будешь – мы тебя оштрафуем!

Она взяла в руки лютню, и под ее аккомпанемент Баоюй запел:

Слезы падают наземь… Как бобы, их роняю[248].Все не выплакать слезы, все не скажешь в словах,Всех цветов не раскрыла весенняя ива, —Все равно утопает терем в пышных цветах.

За оконного шторой – ветер, дождь на закате,Оттого беспокоен, прерывист мой сон,И забыть невозможно ни новых печалей,Ни печалей давнишних, из прошлых времен.

Мне сведенные бровиРасправить невмочь,А часы так ленивы!Долго тянется ночь!

О, тоска! Словно темные горы,Что путь пресекли;Как далекий поток, —Бесконечный, шумящий вдали…

Едва Баоюй умолк, как все сразу закричали, выражая свое восхищение, а Сюэ Пань снова стал ворчать:

– Плохо, нет никакого ритма!

Баоюй, не обращая на него внимания, взял со стола грушу, вновь осушил чашку и произнес:

Обрушился дождь на раскрывшийся груши цветок,В глубинах дворца закрываются наглухо двери.

Итак, Баоюй выполнил весь застольный приказ. Настала очередь Фэн Цзыина, и тот произнес:

Что значит радость женщины?Ответ: при первых родах двух сынов родить.Что есть веселье женщины?Ответ: проникнув в сад, цикаду изловить.Скорбь женщины чем вызвана?Ответ: в беде грозящей мужа с сыном жаль.Чем объяснить ее печаль?Ответ: прическу сделать ветер помешал…

Затем Фэн Цзыин поднял кубок вина и запел:

Ты – притягательное диво,Ты – чувств обильных переливы,С тобою кто из колдуновСравниться может в чарах страстных?Будь хоть святой, – твоя душаНе станет теплой и прекрасной…Ты из всего, что я сказал,На веру не берешь ни слова,Так выйди к людям и спросиО том кого-нибудь другого, —Тогда узнаешь наконец,Чего не знала ты дотоле:Меня пронизывает боль,А ты не ощущаешь боли!

Окончив петь, Фэн Цзыин осушил кубок и произнес:

Над камышовой крышей лавкиПлывет луна при первых петухах.

Итак, Фэн Цзыин тоже выполнил застольный приказ. Настала очередь Юньэр, и она прочла:

Скорбь женщины чем вызвана?Ответ: тем, что опоры нет на склоне лет.

– Дитя мое! – вскричал Сюэ Пань. – Тебе это не грозит, пока жив я, Сюэ Пань!

– Не мешай, помолчи! – зашикали на него, и Юньэр продолжала:

В чем женщины печаль?Скажу в ответ:Бранится мать! Уймется или нет?

– Третьего дня я встретил твою мать и приказал ей тебя не бить, – сказал Сюэ Пань.

Все зашумели:

– Мы тебя оштрафуем!

– Не буду, не буду! – крикнул Сюэ Пань, с силой хлопнув себя по щеке. – Если скажу еще хоть слово, штрафуйте!

Юньэр снова запела:

Что значит радость женщины?Ответ: любимый возвратился в дом ко мне.Что есть веселье женщины?Ответ: уняв свирель, ударить по струне.

Закончив песню, она начала следующую:

При третьем новолунье в третий деньЦветет мускат. Везде известно это.Но вздумалось однажды червякуЗалезть в цветок прекрасный до расцвета.Потратил много времени червяк,Стремясь к цветку упрямо, непреклонно,Но в тот цветок он не сумел никакПробраться, – сколь ни бился исступленно.

Упал, потом опять к цветку полез,Как на качелях, на листе качаясь.«Ах ты, червяк! Повеса из повес! —Сказал цветок, к упрямцу обращаясь. —Раскрыться мне еще не выпал срок, —Куда ж ты лезешь, глупый червячок?»

Эта песня была последней. Юньэр осушила кубок и прочитала:

Строен персик и пригож…

Застольный приказ и на сей раз оказался выполненным. Наступил черед Сюэ Паня.

– Что ж, начинаю! – сказал он. – Итак…

Женщина сердцем скорбит…

Он тянул первую строку так долго, что Фэн Цзыин не выдержал и спросил:

– Почему она скорбит? Ну, говори скорее!..

От волнения глаза Сюэ Паня стали круглыми, как колокольчики, и он повторил:

Женщина сердцем скорбит…

Кашлянул раз, другой и наконец произнес:

Скорбь женщины о чем?Ответ гласит:Не муж, а черепаха! Просто стыд!

Все расхохотались.

– Почему вы смеетесь? – удивился Сюэ Пань. – Разве я не прав? Неужели женщина не скорбит, если вместо красивого юноши ее мужем оказывается урод?!

– Конечно, прав! – твердили все, покатываясь со смеху. – Ну, продолжай!

Сюэ Пань таращил глаза, стараясь собраться с мыслями:

Женщине грустно бывает…

Он снова умолк, а сидевшие за столом закричали:

– Почему?

В чем женщины печаль?В том, что нахально,Как жеребец, мужлан к ней лезет в спальню.

Снова раздался дружный смех.

– Штрафовать его, штрафовать! – кричали все. – То, что он прочел прежде, еще куда ни шло. Ну а это совсем не годится!

Сюэ Паню хотели налить вина, но Баоюй запротестовал:

– У него очень хорошо подобраны рифмы…

– А вы придираетесь, – ухватился за его слова Сюэ Пань. – Если распорядитель одобрил, нечего шуметь!

Все тотчас же умолкли, только Юньэр, смеясь, сказала Сюэ Паню:

– Следующие две фразы, пожалуй, тебе не под силу, может быть, позволишь произнести их вместо тебя?..

– Глупости! – вскричал Сюэ Пань. – Неужели не справлюсь? Слушайте…

В чем радость женщин?Тут ответ мой точен:В блаженной лени после брачной ночи.

– Неплохо! – согласились все. Сюэ Пань продолжал:

Когда веселье женщин?Стих мой лих:Когда мужская плоть возжаждет их.

– Бессовестный! Как не стыдно! – возмутились гости. – Пой лучше песню!..

Комар назойлив:«Хэн-хэн-хэн…» —

затянул Сюэ Пань.

– Что это ты поешь? – раздались удивленные возгласы.

Но Сюэ Пань как ни в чем не бывало продолжал:

Жужжат две мухи:«Вэн-вэн-вэн…»

– Довольно, хватит! – закричали все хором.

– Будете вы слушать или не будете? – рассердился Сюэ Пань. – Эта песенка вся построена на рифмах хэн-хэн и вэн-вэн. Не хотите, могу не петь, но и пить не стану!

– Ладно, не пой, не пей, только не мешай другим, – согласились гости.

Наступила очередь Цзян Юйханя. Он прочел такие стихи:

Скорбь женщины чем вызвана?Ответ: ушел супруг, его потерян след.Чем объяснить ее печаль?Ответ: на масло из корицы денег нет.Что значит радость женщины?Ответ: нагар на свечке – значит, свадьба ждет[249].Что есть веселье женщины?Ответ: с супругой точно в лад супруг поет.

После стихотворения Цзян Юйхань запел песню:

Как отрадно! Она всех красавиц прелестныхвоплотила в себе и, слепя красотой,Уподобилась той, с бирюзового небак нам на землю сошедшей небесной святой.

Вся в расцвете весны —молода и стройна,Будет фениксов-птицжизнь, как чаша, полна!О, высок Млечный Путьв этом небе ночном!Взяв серебряный в руки фонарь,мы вдвоемНезаметно за полог уйдем…

Окончив петь, Цзян Юйхань осушил кубок и сказал:

– Мои познания в поэзии поистине ничтожны, но, к счастью, вчера я случайно прочел и запомнил одну парную надпись. В ней как раз речь о том, что вы видите здесь на столе.

Он выпил еще вина, взял со стола цветущую коричную веточку и произнес:

В нос ударяют запахи цветов,а это значит – будет днем тепло.

Всем понравились эти строки, и решено было, что приказ выполнен. Но тут с места вскочил Сюэ Пань.

– Никуда не годится! – закричал он. – Оштрафовать его! Оштрафовать! На столе никакой драгоценности нет, и твои стихи ни при чем!

– Какой драгоценности? – удивился Цзян Юйхань.

– Еще перечишь! – не унимался Сюэ Пань. – Повтори, что ты прочел!

Пришлось Цзян Юйханю прочесть еще раз.

– А Сижэнь разве не драгоценность?[250] – вскричал Сюэ Пань. – Кто сомневается, спросите у него!

Он указал на Баоюя. Баоюй смутился и произнес:

– Тебя за это надо как следует оштрафовать!

– Верно! Оштрафовать! – закричал Сюэ Пань, схватил со стола большой кубок и единым духом его осушил.

Фэн Цзыин и Цзян Юйхань принялись расспрашивать, в чем дело, и когда Юньэр им объяснила, Цзян Юйхань встал и принес извинения.

– Вы ведь не знали и ни в чем не виноваты, – сказали гости.