Золотая рыбка - Людмила Бояджиева

Все началось с пустякового на первый взгляд разговора. Шизанутый «прорицатель» Володя Мальцев, прирученный Комитетом с подачи Писецкой, подкараулил Сарычева у выхода из метро. Глеб, демонстративно отказавшийся от приобретения подержанной иномарки или «жигуленка», пользовался городским транспортом. Мальцев же, скромно припарковавший свою новенькую «десятку» на стоянке, старательно прикидывался бомжем — свитерок натянул помоечный, кроссовки заношенные. Лишь очки остались теми же, что он носил в служебное время к строгому кастюму и галстуку — довольно пижонские. Глеб не уловил метаморфозы едва знакомого коллеги, он вообще старался поменьше соприкасаться с реальностью, пребывая в отчаянных размышлениях по поводу личной перспективы.

— Может, посидим на пленере? — Предложил Мальцев, кивнув на ларек с выпивкой.

— По пивку вдарим, за жизнь полялякаем.

От посиделок в пыльных двориках Глеб давно отвык, баночное пиво не уважал, к Мальцеву симпатии не испытывал.

— О кей. — Согласился он, сам незная почему.

Они нашли укромное местечко за гаражами, расположились на бетонных плитах, открыли банки, выпили…

— В июле не плохо на Женевском озере. В журнале» Здорвье» прочел.

Заметил, тоскливо озираясь Володя. — А тебе бы, милчеловек, давно пора об отдыхе подумать. Умотался на службе.

— Дело имеешь, или так, по душам беседы? — Мрачно поинтересовался Сарычев, приглядываясь к собеседнику — псих, стукачь или мелкий жулик? Скорее всего — все разом.

— Конкретизирую. — Охотно поддержал деловой тон Мальцев. — Мы с тобой у них скоро «в отход» пойдем. Я тебя вычислил по разным параметрам.

Можешь поверить — по краю ходишь. Мы у них вроде шлаков, подлежащих выведению их организма. Усек?

— Ну?

— Вывод простой напрашивается: «обреченные всех стран — соединяйтесь!» Надо консолидировать усилия.

— Взять двойную путевку на лечение в Швейцарии?

— Вроде того. Вобщем — пошустрить. Растолковать или воздержаться? Дельце-то весьма и весьма закрученное. — Собеседник пошарил в кармане жутковатых брюк и закинул в рот завалявшийся орешек.

— Излагай, попробую вникнуть.

Вова Мальцев изложил мрачному слушателю странные вещи. Его допустили к «верхушке» для выявления вражеских агентов и даже нечестных намерений всего коллектива. Выявлять опастность следовало в самой рискованной точке — у пульта центрального компьютера, имеющего непосредственный выход на банковские счета. Дежуря там вместе с технарями, Вова понял, что запросто угадывает не только негативные настроения человека, выходящего на кодированные линии, но и коды, спрятанные в черепепных коробках, хотя эти коробки и принадлежали самым ответственным представителям верхушки.

— Такую информацию упускать нельзя, особливо ежели голова на плахе лежит. Ты б, Глебушка, помозговал, как их шантажнуть или элементарно обчистить. Потом, естественно, махнуть уж в Швейцарию и — головой в песок.

Я вообше предпочитаю юг, Аргентину там какую — нибудь, Бразилию… Все лучше, чем на Архангельском кладбище.

— Подумаю. — Глеб с сомнением посмотрел на Мальцева. — Говоришь, можешь угадать и запомнить код?

— Уже. Уже все тут. — Он постучал пальцем по виску. За дымчатыми стеклами очков не было видно сумасшедших глаз. — Вот как туда попасть, к этому компьютеру и шурануть по всем направлениям — не представляю. К тебе, страдалец наш, и обратился, поскольку народ вокруг сытый ходит, о душе не думает. — Вовик ласково рассмеялся: — Все такие крутые, такие лихие, пока им смерть в затылок не плюнет. — Он поднялся, в муках разминая поясницу. — Ну, бывай. И вот что — смеситель-то почини. Нервы жутко расшатывает. Кап, кап…И тараканы не украшают быт утонченного интеллигента. А тебе хорошенько сосредоточиться надо, извилинами пошуршать. Только не тяни, мил человек, как товарища по несчастью прошу.

Изображая разбитного простака, Мальцев скрывал одолевавший его животный страх. Это Глеб понял, заметив нервные бегающие пальцы, подергивающийся уголок рта — с таким партнером он бы не стал вести дел. Но текущий кран, тараканы, мрачная перспектива, отчетливо обрисованная ясновидцем до жути соответствовали реальности. Неужели такое возможно?

Глеб крепко задумался, а на следующий день пригласил Мальцева погулять. Ему было необходимо прощупать возможности экстрасенса. Открытие потрясло Сарычева — жалкий мужиченка, ничего не смыслящий в делах Комитета. полный ноль как в теневом, так и в легальном бизнесе даже на уровне курса валюты и денежных рассчетов с киоскерами, мог читать чужие мысли.

«А я, видать, и в правду меченый, если такой козырь сам из рукава выскочил.» — Сказал себе Сарычев, одиноко распивая коньяк в пятиметровой кухне. Победное состояние духа посетило его впервые со дня крушения «Оникса». Затем он приступил к реализации продуманного плана. О шантаже Комитетчиков мечтать не приходилось — прижмут, не успеешь пикнуть. Другое дело — с умом грабануть и скрыться.

Изъяв все свои заначки, Сарычев стал искать подступы к помещению, где расположен пульт. Действовать приходилось с чрезвычайной осторожностью, чтобы не насторожить Верхушку. Кроме того, ему пришлось взять на себя подготовку отступных путей для себя и Мальцева. Увидав супругу экстрасенса и его подростка-сына, Глеб сразу смекнул, что переправить такую компанию за кордон незаметно и тихо ни под каким соусом не удасться. Все трое сильно напоминали сбежавших из Кащенко пациентов. Ребром встала нравственная проблема: что делать с использованным Мальцевым? Убрать? Бросить, обеспечив деньгами? Сдать противнику? Получалось так, что любая забота о соучастнике равноценна саиоубийству. Кинуть психопата, конечно, можно. Но как же вести двойную игру с тем, ктовидит тебя насквозь? — Надо крепко убедить его и себя, что семество Мальцевых ожидают липовые документы и билеты на рейс в Бразилию. Для обеспечения достоверности Глеб выплатил Вове крупную сумму и обещал оставить в тайнике необходимые для побега документы. При этом он изо всех сил старался думать о побеге кампаньона, как о вполне реальном факте, а главное держаться от него подальше.

«Мне нужна Полина.» — С горькой усмешкой сказал себе Глеб. Именно такой сообщницы ему нехватало в операции грабежа. Но именно её он потерял навсегда, какую бы версию прошедших событий не выбрал.

Время шло, Верхушка требовала скорейшего рассчета с покупателями «синиц» а Глеб колебался в принятии окончательного решения. Сегодня там что-то явно стряслось. Поздно вечером Верхушка заседала в обстановке строгой секретности, Мальцев сообщил Сарычеву, что надо поторопиться комитетчики ждут «ревизора» и сильно напуганы появлением некоего лица. Псих шепнул Глебу, что сумел вытянуть у погруженного в столбняк Красновского информацию о причинах стресса. «На образном уровне, естественно. — Вовик просвистел сквозь зубы: — Девка! Его здорово припугнула баба. Верхушка подозревает, что это и был «ревизор» Крафта!»

Информация повергла Глеба в панику, паника сменилась аппатией, а после стакана водки — полным безразличием к проблемам земного бытия, словно он уже перешагнул черту и взирал на окружающее из потустороннего мира. Время двигалось к полуночи. Он лежал на продавленном диване выляневшей сине-зеленой расцветки, курил, стряхивая пепел в стоящую на животе тарелку и смотрел в потолок. Его аккуратность, педантичность, чистоплотность, буйно расцветшие в обстановке мерседесов, джакузи и блистающих комфортом офисов, куда-то улетучились. Дома Глеб не вылазил из потертых, давно не стиранных джинсов и растянутых футболок, а на официальные встречи одевал один и тотже нейтральный серый костюм клерка среднего ранга. Вместе с насторженной унылостью в крупном лице появилось нечто опасное, потаенно-звериное. Милая «русопятость» облика уступила место грубой простоватости — узкий лоб, тяжелые надбровные дуги, настороженный взгляд больше подходили портрету с надписью «Его разыскивает милиция», чем образу преуспевающего бизнесмена из породы «новых».

Загасив бычек и выключив телевизор, Глеб прислушался — у его двери явно кто-то стоял. «Вот и все кино!» полыхнуло в груди. Но дверь не открылась под опытной рукой киллера, в прихожей коротко тренькнул звонок.

— Кто? — Глухо осведомился Глеб, прижавшись спиной к стенке.

— Полина Андреевна….Ласточкина.

Менее всего Глеб ожидал услышать этот голос. Тем более здесь и в такой час. Распахнув дверь, он застыл столбом, глядя в лицо синеглазой женщины. Потом отступил, пропуская гостью. Полина огляделась. В этой крошечной прихожей секретарша солидной фирмы впервые бросилась в объятия своего шефа — в самый канун 1998 года.

— Извини, обалдел. — Встряхнувшись, как вымокшая собака, Глеб пригласил гостью в комнату. — У меня здесь не убрано. — Он распахнул окно, пытаясь избавиться от сизого облака сигаретного дыма и подумал, что не узнал бы на улице свою бывшую невесту. Дело даже не в изменившейся прическе — копне светлах завитков, и не в одежде — нарочито неброской, спортивной, а в уверенности и жесткости, окружавшей её хрупкую фигуру непроницаемым панцырем.