Странная дружба - Вера Вкуфь

вопрос, на который способно человечество. По крайней мере, Женьке так показалось. И, быть может, она бы даже высказалась по этому поводу — в ней неизвестно откуда появилось желание попортить всем настроение.

Но мир неожиданно исчез. Вернее, земля ушла у неё из-под ног. Или как там говорят, имея в виду крайнюю степень потрясения?

К счастью, в Женькином случае никакого морального потрясения не произошло — ощущение было вполне себе физическим. Ощущение внезапного полёта, от которого внутри замирают поджилки.

Короткого и в скорости опознанного. Это Максим, видимо утомлённый её гундежом и недовольством, решил поиграть в рыцаря. И, не спрашивая разрешения, подхватил её на руки, лишая почвенной опоры.

— Не голоси! — велела Танька, воровато оглядываясь по сторонам — не хватало ещё, чтобы кто-нибудь подумал, будто на эту фифу нападают. Сама на кого хочешь нападёт. Или доведёт.

Женька действительно уже успокоилась, поняв, что её просто взяли на руки и вроде бы не собираются скидывать, как ненужный балласт. Но на всякий случай обхватила Максима за шею — доверяй, но проверяй.

Вообще-то смена дислокации повлияла на неё скорее позитивно. Эффект неожиданности заставил сердце колотиться быстрее, даруя организму бодрость. А крепкие руки и грудь, к которой можно прижаться, вселили уверенность в этом мире.

— Только не надо бросать меня в воду, окей? — развеселилась Женька, даже не заметив, как полностью скопировала интонацию Максимовой матери.

— Хорошая идея! — «зажёгся» Максим. — Как раз проверим, как ты научилась плавать.

И Женька ещё крепче вцепилась в его шею. Возможно, с некоторым намерением придушить, если он вдруг не шутит. Но случая не представилось, так что Женька просто покаталась у Максима на руках, позволив на несколько минут вообразить себя принцессой. И вообще-то на руках у Максима было очень даже удобно. Но особенно наглеть тоже нельзя — она, в конце концов, не одна. Так что Женька, ловко перекинув ноги через Максимовы локти, всё-таки потянулась к бренно земле.

— Кстати, жаль, что до следующего года уже не искупаешься, — задумчиво сообщила Танька, загипнотизированная переливами огоньков на тёмной воде.

Всё-таки, есть в ночной воде что-то загадочное. Будто темнота, скрытая под водной толщиной днём, выступает на поверхности. И неизвестно, что или кто выступает с нею вместе. Танька невольно поёжилась. И порадовалась, что она здесь не одна. И что вообще не одна.

— Ну, почему? — возразил Максим. — Можно же в бассейн ходить.

Танька послала ему многозначительный взгляд, над которым мгновенно начала подхихикивать Женька — сумрачного света фонарей вполне хватало, чтобы друг друга видеть.

— Ты что, извращенец? — прошипела Танька, которая явно собиралась купаться не собственно ради купания. — Там места мало и вода прозрачная.

— Почему извращенец? — не понял и чуть ли не обиделся Максим.

Но, глядя на хихикающих девчонок, всё-таки понял и тоже хмыкнул. Какие у некоторых интересные мысли. А Женька на всякий случай глянула по сторонам. Но подслушивать их было некому — народа вокруг пруда было не много, и смысла кучковаться рядом с посторонними не было.

— А помните того маньяка в «Юннате»? — видимо, мысли об извращенцах навеяли Женьке тематическое воспоминание.

— Фу! — сразу же отреагировала Танька. Помнила она на самом деле не очень.

— Но ведь из-за этого маньяка мы с вами и познакомились, — не то, чтобы Максим решил поиграть в адвоката дьявола, просто вечерняя тишина и прохлада навевали на него сентиментальные мысли.

И Танька явно решила эту сентиментальность по возможности рассеять.

— О, а давайте ещё с кем-нибудь познакомимся? — лицо её озарилось надеждой. И, не дождавшись реакции, она побежала вперёд. Явно знакомится. Хорошо, хоть сильно далеко не убежала.

Оглядевшись по сторонам, Танька, видимо, решила себя продемонстрировать во всей красе. Встав в пол оборота и прогнувшись в спине, чтобы попа начала сильно торчать в стороны, она развела руки в стороны в приглашающем жесте. Как если бы она была театральной актрисой. Не слишком хорошей театральной актрисой. Ладони она возвела к небесам. Возможно, со стороны видя себя не меньше, чем Гамлетом. И выпятила вперёд увесистые груди — так резко, что они подпрыгнули плотными мячиками и с силой бухнулись обратно.

Приняв выгодную позу, Танька, сверкнув по сторонам глазами, на распев произнесла:

— Манья-як!

Вышло у неё так завлекательно и призывно, с резким грудным перепадом голоса, что только за него можно было бы простить не слишком хорошей актрисе весь её небольшой талант. Ну, и за увесистые груди — куда уж без них.

Максим с Женькой прыснули со смеху. А Танька тут же настороженно вышла из роли — по закону жанра сейчас около неё должен кто-нибудь появиться. Так что, не тратя времени на ожидание возможных оваций, она деранула обратно к своим. И вообще сделала вид, что это всё была не она.

Маньяк так и не появился. Видимо, отразившееся в воде небо хранило их от новых знакомств.

А по дороге домой Танька самостоятельно решила восстановить чувство вселенской справедливости. И, без предупреждения, улучив момент, всё-таки заскочила Максиму на спину. Плотно вцепившись ему в плечи и ткнувшись коленками в бока.

Тот от неожиданности остановился и едва удержал себя от того, чтобы вскрикнуть — ещё не хватало голосить. Но сердце, конечно, зашлось. Так что Максиму пришлось подавить спонтанный порыв скинуть наездницу в траву. И, закинув руки за спину, на всякий случай подхватить её под бёдра.

— Н-но! — радостно завопила Танька, смеясь Максиму в ухо.

А Женька шутливо шлёпнула её по попе.

— Эй! Ты мне всех женихов отобьёшь! — тут же возмутилась Танька.

— Какие у тебя там ещё женихи? — в свою очередь возмутился Максим, потряхивая Танькой на спине.

А та сильнее вцепилась ему в плечи.

— У тебя таких нету, — ехидно буркнула она Максиму в ухо.

А потом мягкие, тёплые губы коротко ткнулись ему в правую щёку. А с другой стороны — слева — к его плечу осторожно прижалось чужое. Женино. И Максим, наконец, почувствовал себя абсолютно, бесповоротно на сто процентов счастливым.

***

— А Машка тоже, кстати, приёмная была, — Стаса так сильно качнуло вправо, что коньяк едва не перелился через край пузатого бокала. Но, к его чести, удержался на месте. Что коньяк, что Стас.

Игорь на всякий случай покрепче упёрся локтем в барную стойку. Как у него зашёл разговор о собственной семейной истории, он не знал. Да и вообще не стремился об этом распространяться. А со Стасом всё выплыло само собой. И вряд ли тут причина только в алкоголе.

Игорь машинально потянулся к раскорячевшемуся перед стойкой Стасу, но рука его на полпути сама по