Перешагивая через Грань (СИ) - Духовникова Евгения

— Мы же не должны быть безоружны…

Элис подняла руки, и гул голосов моментально утих.

— Вас вербовали другие агенты, не я, — начала она. — Но никто, заметьте, никто не принуждал вас соглашаться. Вы сделали свой выбор сами — и абсолютно добровольно. Уж не знаю, насколько мудрым и взвешенным было это решение, — прежде набор агентов производился среди, хмм… людей постарше. Я сама попала сюда лишь после того, как окончила университет. Но, — Элис сверкнула глазами, — сейчас уже поздно идти на попятный. Присяга принесена, и значит, теперь вы — одни из нас. Неважно, сколько вам лет, откуда вы родом, высокого или низкого происхождения, — здесь все равны. Здесь нет чинов и титулов, у нас принято называть друг друга на "ты" и по именам, иногда мы даже можем пренебречь субординацией, потому что для нас несравнимо важнее другое: наши цели, наши задачи и наш враг.

Говоря это, Элис стянула перчатку и показала курсантам раскрытую ладонь.

— Прежде чем вы получили этот знак, вы дали клятву защищать Аверсайд. Но большая ответственность предполагает и большую силу. Вся энергия мира к вашим услугам, никаких ограничений и лимитов. Только одно нужно помнить: пентаграмму нельзя ни обмануть, ни перехитрить.

— Что это значит? — спросил кто-то.

— Это значит, — объяснила Элис, — что вы сможете нарушить клятву только один раз. Если я, допустим, попробую сейчас напасть на своего коллегу и ударить его огнём, шаровой молнией, или даже просто сжатым воздухом — не понарошку, разумеется, а на поражение, у меня, скорее всего, получится, — она обернулась на Стюарта, и агент нервно хихикнул. — Но рикошетный удар от пентаграммы нанесёт мне точно такой же урон, и его отразить я уже не смогу. Всегда помните это.

Сидящие за столами потрясённо молчали. В кабинете воцарилась гробовая тишина, нарушаемая только безрадостным однообразным звуком, с которым сухая ветка клёна стучала в оконное стекло. Даже с лиц Джеймса и Стюарта слетели их обычные ехидные улыбочки, — они смотрели на девушку так, словно видели её впервые в жизни.

— Впрочем, вам нечего опасаться, — произнесла Элис уже совершенно другим тоном: добродушным и будничным. — Вы же ведь не для того пришли сюда, чтобы стать предателями, я права? Так вот теперь вы сможете ответить на вопрос: для чего нам нужны наши силы?

Юные агенты встрепенулись, зашевелились, вверх взметнулись руки, но Элис качнула головой.

— Нет-нет, можете не отвечать вслух. Не говорите сейчас ничего. Не торопитесь. Подумайте. И пусть каждый из вас поймёт прежде всего сам для себя, для чего он здесь. А сейчас разрешите откланяться, — она надела перчатки и сунула папку с бумагами под мышку. — Удачи вам на экзамене!.. Стюарт, Джеймс, до вечера.

Уже спускаясь по лестнице, Элис не могла понять, какое чувство сейчас преобладает в её душе: удовлетворение или тревога. С одной стороны, первое впечатление от знакомства с молодой гвардией оказалось весьма позитивным. Они полны энергии, сообразительны, находчивы, и, можно надеяться, из них выйдет толк. Но с другой стороны, слишком юный возраст, полное отсутствие опыта и соответствующие взгляды на жизнь заставляли усомниться в их психологической и эмоциональной зрелости. Да и проклятый хамелеон успел-таки ощутимо промыть им мозги. Кто знает, какие всходы прорастут из тех зёрен, что он посеял в их души?..

Впрочем, долго размышлять об этом она не могла, так как впереди маячил ещё более сложный разговор. А в том, что беседа с премьер-министром Скайленда будет нелёгкой, сомневаться не приходилось.

Элис вышла на улицу и, отойдя на необходимое расстояние, привычным жестом взмахнула рукой, открывая портал. Через несколько мгновений она стояла перед входом в парламент.

Полукруглая площадь перед главным правительственным зданием столицы была вымощена белоснежными мраморными плитами, которые в солнечную погоду сияли так ослепительно ярко, что слезились глаза. Только сейчас белизну камня было не разглядеть под толстым слоем пыли, из-за чего в целом пейзаж выглядел безжизненным и тусклым. Пересохшие чаши фонтанов были заполнены песком, сухими травинками и каким-то мусором; недружелюбный осенний ветер гонял по площади палые листья, что только усиливало ощущение запустения и декаданса.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Сердце Элис сжалось от горько-солёного чувства жалости, скорби и сострадания. Ей было больно видеть свой мир вот таким: неопрятным, изнурённым, несчастным. Сдвинув брови, она ускорила шаг.

С премьером, господином Чарльзом Блэкмором, Элис была знакома лишь заочно. Дважды она видела его воочию: в коридоре Департамента в компании Реджинальда и других агентов, и на торжественном приёме по случаю новогодних праздников. Но в тот день там были почти все агенты и столько же чиновников правительства, так что вряд ли господин премьер-министр её запомнил.

Элис не смущало, что Чарльз Блэкмор старше неё настолько, что годится ей в отцы, хотя для занимаемого им поста он был довольно молод. Не особо беспокоил её и тот факт, что премьер был, как и она, магом.

Её волновало иное. У премьера были весьма тесные связи с прежним главой Департамента разведки. Судя по всему, лже-Энтони не просто умел находить подход к людям, а был талантливым манипулятором, знал, на какие рычаги надавить, чтобы получить нужный ему результат.

Пройдя между двумя рядами неработающих фонтанов, Элис подошла ко входу. Стеклянные половинки дверей безмолвно разъехались в стороны, пропуская её внутрь, в прохладу вестибюля.

Здесь имелась та же пропускная система, к которой она привыкла у себя в Департаменте. Пожилой вахтёр со скучающим видом решал кроссворд, двое охранников активно помогали ему в этом нелёгком деле. На столе перед ними лежал открытый журнал для записи посетителей с авторучкой, привязанной к нему замусоленным шпагатом. Разумеется, агентам ДВР не требовались ни пропуска, ни иные документы. Элис просто показала охране ладонь и молча крутанула турникет.

В просторном и пустом холле второго этажа стояла гулкая тишина, и в этой тишине любой, даже самый заурядный звук приобретал несвойственную ему торжественность и патетичность. Голые стены и высокий сводчатый потолок служили отличными резонаторами: так бывает в очень больших помещениях, где нет ни мягкой мебели, ни ковров, скрадывающих шаги. Как назло, приёмная премьер-министра располагалась в противоположном конце от лестницы, чтобы дойти туда, нужно было пересечь весь холл. Элис чувствовала себя не в своей тарелке: каблуки сапог громко стучали по мраморному полу, и девушке казалось, что она производит чересчур много шума.

Проходя мимо высокого, во всю стену, зеркала, Элис невольно повернула голову и резко остановилась.

В первое мгновение она не узнала себя, лишь спустя несколько секунд пришло осознание, что она смотрит не на постороннего человека, а на своё собственное отражение. Элис со свистом перевела дух; она и не подозревала, как сильно изменилась за последнее время.

Стала… Нет, не хуже и не лучше. Просто другой.

Более взрослой?

Наверное. То ли довольно длительное пребывание в Реверсайде так повлияло на неё, то ли новая должность, а, возможно, на то были иные, неведомые ей причины, но она изменилась до чрезвычайности. Черты лица заострились, стали более тонкими и какими-то жёсткими, глаза блестели сильнее обычного, а суровый прищур и чуть нахмуренные брови даже напугали её. Элис некоторое время стояла и пристально рассматривала себя в и только когда хищный взгляд сменился на спокойный и доброжелательный, она вздохнула с облегчением.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Пол под ногами слегка вздрогнул, вздрогнули, зазвенев, и стёкла, но она не придала этому значения, списав на нервы.

Так-то. Люди влияют на обстоятельства, а обстоятельства влияют на людей…

Элис тряхнула головой, приказывая себе сосредоточиться. Нужно было настроиться на предстоящую беседу. Всё-таки маги — опасные соперники. А маги, занимающиеся политикой — тем более.

Наконец, пугающе пустое пространство холла осталось за спиной, и Элис нажала на дверную ручку, толкая дверь. Мелодично звякнул колокольчик, и почти сразу она услышала радушное приветствие.