За гранью - Марк Энтони

Вечерами, когда Эйрин отвлекали обязанности и Грейс оставалась одна, она сворачивалась клубочком на кровати и до глубокой ночи читала при свечах. Отобранные баронессой тома из библиотеки оказались главным образом историческими хрониками, в которых подробно рассказывалось об основании и становлении Кейлавана и — более сжато — других доминионов. Значительную часть их содержания составляло бесхитростное перечисление имен и заслуг храбрых рыцарей, баронов, графов и прочей знати, павших в битвах с варварами и сражениях с соседями. Читать об этом было довольно скучно, к тому же она многого попросту не понимала, но кое-что для себя все-таки уяснила. Как бы хорошо ни приняли ее в Кейлавере, жизнь здесь оставалась нелегкой и суровой, а людям, некогда огнем и мечом отвоевавшим эти земли у варваров и дикой природы, и теперь нередко приходилось отстаивать их от захватчиков.

Читая одну из таких хроник, Грейс нечаянно раскрыла секрет половинки серебряной монеты, подаренной ей на развалинах Странноприимного дома Беккетта для детей-сирот чудаком проповедником в старомодном черном костюме. Как-то раз, сбросив платье и оставшись в ночной рубашке, она забралась под одеяло, прихватив с собой книгу. Но, открыв ее при свете толстой восковой свечи у изголовья, с удивлением обнаружила, что не может понять ни слова, хотя не прошло и часу с тех пор, как она читала тот же самый том и не испытывала никаких проблем.

«Погоди-ка минутку, Грейс, — сказала она себе. — Прежде чем паниковать, попробуй подойти к этому с научной точки зрения. Итак, что изменилось по сравнению с предыдущим моментом?»

Возможно, найти ответ помогла интуиция, возможно, обычная логика в совокупности с кое-какими сделанными ранее наблюдениями. Как бы то ни было, от внезапной догадки по спине у нее пробежал холодок. Спрыгнув с кровати, Грейс склонилась над брошенным в кресло платьем и достала из кошелька половинку монеты.

Несколько простеньких экспериментов подтвердили возникшую у нее гипотезу. Если она держала монетку в руках или та находилась где-то в непосредственной близости к ее телу, она могла читать любой текст так же свободно, как английский. Но стоило утратить контакт с монетой, и слова моментально превращались в бессмысленное сочетание непонятных архаических символов. Появление горничной позволило Грейс проверить еще одну догадку. Оказалось, отсутствие монеты сказывается на восприятии не только письменной, но и устной речи. Когда девушка обратилась к ней, она ничего не поняла, но как только снова сжала половинку серебряного диска в ладони, слова сразу обрели смысл и значение.

— Прошу прощения, миледи, я только зашла спросить, не требуется ли чего миледи?

— Нет, спасибо. Ничего не нужно. Можешь идти спать.

Служанка присела в реверансе и вышла.

Вообще говоря, определенный смысл здесь усматривался. В самом деле, с какой стати обитатели другого мира станут разговаривать по-английски? Странно, почему она раньше об этом не задумывалась? Очевидно, монетка служила своеобразным переводчиком, позволяющим ей без труда общаться с местными жителями. Грейс разжала кулак и посмотрела на монетку. Отчеканенные символы матово отливали серебром, но она могла только 249 догадываться, что они обозначают. Одно лишь не вызывало сомнений: кем бы ни был и откуда бы ни прибыл брат Сай, каким-то образом он поддерживал связь с этим миром, называемым Зеей.

Оставался, правда, последний вопрос: почему? Почему он подошел именно к ней? Или это она пришла к нему? Знай она ответ, очень многое сразу бы прояснилось, в этом Грейс не сомневалась. Вздохнув, она убрала монету обратно в кошелек.

Грейс крайне редко испытывала потребность в компании, но на следующее утро отчего-то почувствовала себя невыразимо одинокой и заброшенной. Она бы с радостью приветствовала появление Эйрин, но та была страшно занята по хозяйству и не смогла к ней прийти. Грейс подошла к окну. Сквозь толстое полупрозрачное стекло был виден верхний двор. По нему прохаживались рыцари, оруженосцы, придворные, сновали слуги и другая челядь. У всех этих людей имелись имена, цели, стремления, о которых она ничего не знала.

Хотя Кейлавер и Денвер разделяла невообразимая бездна пространства и времени, Грейс с ее профессиональной наблюдательностью не могла не подметить определенного сходства. Да и чем, в сущности, отличалось ее положение в стенах госпиталя от пребывания в качестве почетной гостьи (или пленницы?) при дворе короля Бореаса? Работая в Денверском мемориальном, она очень редко беседовала с коллегами на отвлеченные темы и никогда не принимала участия в веселой возне в холле или долгих пересудах и сплетнях за чашкой кофе в свободные от наплыва пациентов часы. И сейчас она тоже ощущала себя чужой, созерцая суету во дворе с холодным безразличием стороннего наблюдателя.

Она уже собиралась отвернуться от окна, как вдруг вздрогнула и приникла к стеклу, опершись руками на каменный подоконник. Какой-то рыцарь в строгом наряде черных и серых тонов шел через двор от замковой башни к конюшням. Его широкие плечи слегка сутулились под тяжестью кольчуги. Лица его она не видела, но по длинным черным усам безошибочно опознала своего спасителя Даржа.

Грейс не раз вспоминала о нем за истекшие дни. Несмотря на сумрачный вид — а может, благодаря ему, — эмбарский эрл понравился ей. Будучи крайне консервативной в выборе друзей, она тем не менее испытала сильное разочарование, когда тот ее так ни разу и не навестил. Хоть бы из вежливости зашел — узнать, как она себя чувствует! Она уже знала, что Дарж прибыл в Кейлавер как полномочный представитель Соррина, короля Эмбара.

 Понятно, что у него масса дел, связанных со скорым прибытием его венценосного сюзерена, но перекинуться парой слов было бы совсем неплохо.

Поковырявшись с тугой защелкой, Грейс распахнула окно. В лицо ударила плотная струя свежего морозного воздуха. Она высунулась наружу, взмахнула рукой, открыла рот, чтобы позвать Даржа… и застыла на месте, парализованная внезапно охватившим все ее существо страхом — тем самым беспричинным паническим ужасом, который так часто в прошлом препятствовал ее нормальному общению с другими людьми. Цельными людьми.

«Это смехотворно, Грейс! Чего ты испугалась? Он всего лишь мужчина, такой же, как все».

Собрав волю в кулак, она вновь приготовилась позвать Даржа, но было уже поздно. Его коренастая фигура обогнула конюшни и скрылась из виду. Грей опустила руку, успевшую закоченеть от холода, и уныло уставилась на опустевший двор. Ну почему она так всех боится? Она вспомнила застреленного ею в больнице монстра — человека с железным сердцем, убившим Леона Арлингтона и собиравшегося убить старушку в инвалидном кресле. Он бы наверняка убил ее, если бы она, Грейс Беккетт, не помешала ему, вышибив мозги четырьмя пулями из полицейского револьвера. Она приложила руку к груди. Пальцы так замерзли, что не ощущали биения сердца. А есть ли оно у нее вообще? Быть может, его вынули много лет назад еще в приюте — точно так же, как кто-то вынул живое сердце из груди детектива Дженсона и заменил его бездушным куском холодного металла? Быть может, именно поэтому она всю жизнь остается посторонней?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});