Джинн из подземки - Людмила Горбенко

И тут началось ЭТО.

С треском обрушились сосны. Истошно взвизгнул Черри, вцепившись острыми коготками в грудь. Земля вздрогнула под Квайлом, и он с трудом удержал равновесие, схватившись свободной рукой за куст волчьей ягоды. Запоздало вспомнилось, что по народным преданиям тому, кто нашел цветок папоротника, начинает мешать всякая нечисть. Звать, смеяться, соблазнять женскими прелестями и тому подобное. Отвлекать. Или пугать. Главное при этом – не обращать внимания и любой ценой сохранить бесценную находку.

Студент бережно пристроил цветок в ладонь и прислонился спиной к кусту. Страшно было не особенно, но колени почему-то тряслись. Осознание собственного всемогущества (в будущем) вступало в явное противоречие с мыслью о собственной сиюминутной уязвимости. Ночью, в лесу, один на один с нечистой силой, если не считать Черри. Но какой толк от хомункулуса?

Поэтому когда что-то мягко коснулось его ноги, Квайл совершил неожиданный для него самого поступок.

Он съел цветок папоротника.

Зачем? А черт его знает. Проглотил, не жуя, и все. То ли в мозгу некстати всплыли клеверные листочки по три паунда, которые полагалось именно съесть, а не просто хранить, то ли вспомнились многочисленные перлы народной мудрости, которыми щедро сыпал бывший старательский приятель Макарий при каждом случае. «Лучше в нас, чем в таз», «Сентаво к сентаво – вот и паунд, кусочек к кусочку – вот и сыт».

Одним словом, можешь больше не стараться, нечистая сила. Ты опоздала. Приходи чуть позже, гм… пардон за возникшие осложнения.

Вкус у растения оказался гадостный, и это очень приободрило Квайла. Раз противно, значит, не подделка. Настоящий цветок папоротника – дар познания непознаваемого, понимание языка зверей и птиц, отмычка от кладов. Правда, непонятно, каким местом к этим самым кладам теперь прикладываться, но это уже детали.

Квайл уже мысленно представил себя возвращающимся к охотникам с тяжеленным сундуком под мышкой, как ноги его опять затряслись, и кто-то злым голоском заскулил внизу:

– Ой-ей! Да сойди же ты, наконец, с копатки, урод! Больно!

– Черри? – недоверчиво переспросил Квайл.– Ты где?

Болезненный щипок был лучшим ответом – хомункулус по-прежнему сидел за пазухой.

– А это тогда кто? – удивился студент.

По счастью, факел во время бега не потерялся, а только погас. Щелкнув болтающимся на веревке зажигалом, Квайл запалил его и посветил вниз. В узкой мокрой ложбинке извивался большеголовый паренек, верхнюю часть которого придавливала поваленная сосна. Страдалец сучил босыми ножками, похожими на весла, и отпихивался правой рукой, пытаясь освободиться. Освободиться не получалось, потому что на левой его конечности стоял Квайл.

– Ой-ей-ей! Да пусти же, урод!

Напряженный, как струна, Квайл от облегчения чуть не расхохотался.

– Значит, я урод? – с подчеркнутой иронией уточнил он, критически разглядывая непропорционального паренька.– А кто же тогда ты?

– У-у-у! Кдрат я! Садовник! – с жалобным всхлипом сказали внизу.– У-уй! С копатки сойди, имей совесть! Все пальцы подковками расплющил, медведь!

– Садовник, значит,– хихикнул Квайл, но просьбу все же выполнил. Даже великодушно приподнял бревно, давая возможность новому знакомцу быстрее выбраться из плена.– А я Квайл. Ну и напугал же ты меня, Кдрашка! Поговорка, случайно, не тебе посвящена?

Спасенный явно был не расположен шутить. Вместо ответа он шустро ускользнул за бревно и начал молча отряхивать перепачканную одежку странного фасона,– его куртка была пришита к штанам. Квайл усмехнулся и направил факел прямо ему в лоб, решив не церемониться с невоспитанным типом.

При пристальном рассмотрении «садовник» выглядел еще непрезентабельнее, чем на первый взгляд. Во-первых, ростом еще ниже студента, с сидящую собаку, не более; коротконогий, но при этом с длинными обезьяньими руками и большими плоскими ладонями, похожими на лопаты. Действительно, копатки – точнее не скажешь. Во-вторых, то, что Квайл первоначально принял за шлем, оказалось налысо выбритой головой. Просто она была такой своеобразной формы, как шляпка у гриба. Кожа на лысине была тусклой и на вид казалась каменно-твердой. Из-под низко нависающих надбровных дуг в свете факела возмущенно блеснули бледные глазки-точечки.

– Что уставился? – неприветливо буркнул Кдрат, хмуро баюкая пострадавшую конечность в здоровой руке.– Первый раз в жизни разумное существо увидел? Пошел отсюда, ворюга! Только сначала катализатор верни, пока наши тебе кости не переломали!

Нотки зарождающейся ссоры хомункулус распознавал безошибочно. Взобравшись Квайлу на плечо, Черри упер руки в бока и ехидно окинул взглядом нового знакомца:

– Это какие же ваши, дружок? Деревенские, что ли? Иностранные матросы? Или, может быть, у вас тайный орден садовников?

Кдрат глянул на хомункулуса лишь мельком и мгновенно потерял к нему интерес, вновь повернувшись к Квайлу:

– Наши – это наши! Говорю, верни, что украл! Если копаткой по сопатке не хочешь! – угрожающе зашипел он, разводя ладони в стороны и замирая в карикатурном подобии боевой стойки.

– Копаткой? По сопатке? Ой как страшно! – ядовито захохотал оскорбленный невниманием Черри.– Ну знаешь, брат садовник, мы ведь тоже в лесу не одни. Сейчас свистнем приятелей и засунем тебя, как было: на груди сосна, под задницей ручей. Хочешь?

– Верните катализатор, прошу,– уже более миролюбиво попросил паренек.– Ну что вы с ним делать будете? Это ж для умерших тел, менять лучепреломление и ускорять процесс реанимации. Слушайте, я за него головой перед главным щуном отвечаю. Не придуривайся, парень, я же все видел: ты обошел защиту по спирали и взял его голой рукой, как положено. Прошу, отдай, и идите с богом.

– Катализатор? – поднял бровки хомункулус.– Квайл, о чем это он?

– Да нет у меня никакого катализатора! – заорал студент, отпрыгивая от Кдрата.– Меня действительно с тобой кондрашка хватит! Вот! Смотри! Пустые карманы! На кой ляд мне сдались твои катализаторы?

– А зачем по спирали шел? – не уступал паренек.

– Вот именно! – неожиданно поддержал Черри.– Лично у меня все бока всмятку!

– Цветок я сорвал! Просто цветок, понимаешь?

– Цветок? – обескураженно переспросил садовник.– Какой цветок?

– Букет даме сердца? – предположил Черри.– Оч-чень изысканно. Учитывая род занятий дамы, так даже чересчур… Ох, прости, я и забыл – она же кухарка! Приправа какая-нибудь, что ли? К картошке?

– Папоротника цветок,– неожиданно для себя откровенно признался Квайл. Не иначе, сливовица развязала язык.– Красный, с лепестками. Светящийся в темноте.

– Папоротник не цветет!

– Цветет! На Жана Купала!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});