Возвращение в Египет - Владимир Шаров

Дядя Артемий – Коле

Думаю, погребальные богатства – нечто вроде заградительных бонов, между – сильное течение с водоворотами, опасное для любого пловца. Но в нас не было страха, и запреты никого не смущали. В воду мы лезли с детской доверчивостью, ликовали, смеялись, когда воронка, затянув почти ко дну, затем выбрасывала в круг, на арену имени Классовой борьбы. Теперь уже здесь, под куполом цирка, мы с азартом освобождали, как звери, выгрызали себе место. Крови было столько, что опамятоваться, разобраться, что к чему, никто и не пытался.

Дядя Ференц – Коле

Увидишь Валентина, скажи, что, если снова будет рисовать врата, которые образовали Ходынское и Трубное братства, пусть перекроет их увитой цветами проволочной аркой с надписью: «Отворите мне врата справедливости, войду в них и возблагодарю Бога». Если бы нам не привиделись эти слова, всё сложилось бы по-другому.

Папки № 17–18 Казахстан, ноябрь 1962 – июль 1963 г., Москва, август – сентябрь 1963 г

Дядя Юрий – Коле

Россия на рубеже веков набрела на ряд ответов: «Все мы один организм», «Можно воскресить всех убитых» – и не испугалась, не оробела, а ведь отыграть назад было еще не поздно.

Дядя Ференц – Коле

Пойми, революция была неизбежна, потому что не соблазниться, не встать, не пойти проверить то, что она обещала, однажды сделалось невозможно.

Дядя Ференц – Коле

Искушало не только приходившее извне, но и Господь. Все эти надежды снискать на земле Рая Небесного – литургии и гари, а дальше уже без конца и без края, от скопцов до коммунизма. Господь звал к Себе, звал, и мы, не имея сил устоять, на полпути, ничего не доделав, всё бросали и с восторгом, с упованием спешили в мир иной.

Дядя Святослав – Коле

Не думаешь ли, племянник, что народ в России и вправду, сколько мог, поспешал в светлое будущее, но перед ослицей, на которой он ехал, как у Балака, всякий раз вставал ангел Божий, и она сворачивала не туда?

Дядя Артемий – Коле

Осваивая заимку, поднимая целину, мы выкорчевывали, а потом жгли всё, что там росло раньше. Дальше по пеплу и гари сеяли жито, и всякий раз верили, что это поле – уж точно Земля Обетованная, до скончания века она будет течь молоком и медом. Но не проходило семи лет – поле переставало родить, и опять надо было подниматься, искать другой участок, расчищать его. Одно – два поколения спустя наши дети, ничего не зная и ни о чем не помня, возвращались на старое место и не находили там ничего, кроме обычного кустарника и успевшего укорениться леса. Со стороны, конечно, было видно, что мы, как колодезный мул, ходим, ходим по кругу и с этой орбиты уже не сойдем. Но сами мы по-прежнему верили – впереди Святая Земля, не сомневались: рано или поздно до нее дойдем.

Дядя Евгений – Коле

Я не циничен, оттого думаю, что мы верили и были обмануты. Просто одни хотели обмануться и обманулись, другие были осторожны, даже опасливы и всё равно обманулись.

Дядя Святослав – Коле

Революция несомненно есть высший разум. Тихо стоя в стороне, она смотрела, как дворянин (Гоголь) глумится над дворянством, дала возможность монархии (Александр II) воспользоваться этим, освободить крестьян, а когда как итог после развода обе власти потеряли интерес к жизни, впали в депрессию, вышла на авансцену, смела и ту, и другую.

Дядя Святослав – Коле

Семнадцатый год и 1861-й связаны пуповиной. Народ Божий вышел из рабства, а когда последний фараон решил его вернуть, утопил египтян в Красном море.

Дядя Юрий – Коле

От бесконечных споров, где мы сейчас – в Египте или в Земле Обетованной, что есть вообще Египет, что – Святая Земля, каковы они на вид, что там растет и что за люди живут, тут же: правильно ли всё бросить и не оглядываясь бежать от зла или, не уступая ни пяди и не считаясь с жертвами, надо сражаться и сражаться с грехом, народ запутался. Перестал понимать, кто он и куда идет, а когда пролилась первая кровь, и вовсе обезумел. В итоге ее набралось целое море, но «воды» ни перед кем не расступились.

Дядя Степан – Коле

По причине этой неразберихи артиллерия (Казни Египетские) до сих пор бьет и бьет по своим.

Дядя Ференц – Коле

Мир, в котором мы тогда жили, был слишком сложен. Понятная попытка взглянуть на него проще с неизбежностью обернулась революцией.

Дядя Святослав – Коле

Один говорил одно, другой другое, а что на самом деле, никто не знал. Назначение революции было помочь нам. И что бы кто ни говорил, со своей задачей она справилась.

Дядя Ференц – Коле

Мы вконец запутались, не знаем, кем нам быть – Римом или Иерусалимом. Тот и тот соблазняют нас своими прелестями, и мы мечемся между ними как оглашенные. Но вот на кого-то сошло откровение, что оба города, в сущности, одно и то же, нет никакой Вавилонской блудницы и никуда не надо идти, дом, который нам дан, не только наш – он дом и Бога. Оттого, что всё так просто, мы впадаем в раж, от восторга, ликования не знаем, как себя любить и лелеять. А потом никчемный умник ткнет носом в географическую карту – и снова не хочется жить. Но и из этой ямы мы однажды выбираемся. Решаем, что разницы нет, где ты – в Египте или в Земле Обетованной; если обращен к Богу, всегда помнишь о Нем, ты на Святой Земле, а если тебя неостановимо притягивает зло, то иди не иди – навечно в аду.

Эти вопросы были главными и для наших пророков. Известно, что Ленин говорил, что прежде чем закладывать Небесный Иерусалим, класть в его фундамент первый камень, нужна мировая революция, иначе прав пророк Иеремия: соблазны иных народов погубят нашу веру. Но европейский пожар не удался, и тогда Сталин объяснил, что нравственное самосовершенствование, постройка Иерусалима возможны и в одной отдельно взятой Земле Обетованной. Чтобы сделать это, надо поставить заслон, преградить путь искушениям, для чего достаточно неподкупной стражи, колючей проволоки и следовой полосы.

Дядя Юрий – Коле

Корень любой революции в слабости человека. В убеждении, что каким создан, он бессилен противостоять злу. Революция есть восстание слабого человека против Творца своей слабости. Суд над Ним. Истинный Страшный Суд и конец прежде сущего. Но и тут нам послабление. Твой Крум прав. Вера в человека сменит веру в Бога не сразу – за несколько лет.

Дядя Юрий – Коле

Любая революция от слабости. Она бунт человека против Бога, к которому он не сумел прийти. Уже в Писании уныния не меньше надежды. Мы идем к Господу, это правда, но каждый шаг дается с трудом, иногда мы едва переставляем ноги. Но и в хорошие времена в человеке много потерянности, печальной робости. Мы не верим в себя, потому что мало верим в Господа. Мир, будто он создан сатаной, внушает нам трепет – чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй. Страшась, мы хотим вернуться в Египет. Не идем в Землю Обетованную, огибаем, обходим ее стороной, объясняя, что там живут великаны, с которыми не совладать. Хуже того, эта земля плохая, она губит своих жителей.

Конечно, в школе на уроке мы звонко повторим, что Бог есть и мы Его любим, но между Ним и нами столько соблазнов, всё это сильнее нас. Когда Иеремия требует от иудеев отослать иноплеменных жен, мы понимаем, что иначе нельзя: только скит или нож скопца могут оградить от зла. В том мире, в котором мы живем, Потоп еще не кончился. Жизнь слишком непрочна, по-прежнему на волоске; оттого мысль, что, когда сойдет вода, всё должно быть отстроено по-другому, не может не привлекать.

Дядя Артемий – Коле

Революция – дело рук оставленных Богом, забытых Им.

Дядя Юрий – Коле

Сначала Бог, будто вождь, шел во главе Израиля в столбе огня и дыма. Позже, когда вера окрепла, Он определил себе место в Святая Святых, перекочевал в самое нутро народа. Революция – попытка исторгнуть из себя Бога, который вывел нас из Египта.

Дядя Ференц – Коле

Сначала мы думали, что Бог оставил Свой народ, а потом решили, что Его просто нет.

Дядя Ференц – Коле

Большевики сказали, что Бога нет, столб дыма и огонь – обыкновенный фокус, обман для простаков. Идти сделалось не за кем, и народ повернул, без ропота пошел обратно в Египет.

Дядя Святослав – Коле

Кто был Ленин и почему люди за ним пошли? Ответ прост, как правда. До Христа мы были обречены веки вечные гореть в аду. Лишь воплотившись в человека, гонимый, преследуемый, узнав нашу долю, Господь смягчился и на кресте искупил, взял на Себя первородный грех. Но и после Иисуса спасались немногие. Остальные, как были зачаты во грехе, так в нем и умирали. Надеялись, ждали, что Спаситель вспомнит о них, снова сойдет на землю, но Он не шел.

И вот, когда мы отчаялись, явился Ленин. Сказал, что дело не в первородном грехе и не в других грехах человека: само устройство жизни с начала до конца, от первого дня до дня нынешнего таково, что спастись шанса нет. И до Ленина говорили, что мир плох, что по недомыслию, но не исключено – и намеренно, жизнь слишком коротка, за такой срок разобраться, где добро, а где зло, выбрать добро и прийти к Господу невозможно. Ленин это подтвердил. Он сказал, что вокруг везде грех и греху учит. Щедро раздавая индульгенции, оправдал не только современников, но и каждого от Адама, все поколения человеческого племени. Вместе с партией большевиков признал, что не виновен никто, что, если насиловал, грабил и убивал, за этим, языком юристов, непреодолимые обстоятельства. То, в чем ты – маленькая песчинка, не волен, следовательно, не можешь нести ответственности. Доказав, что в ответе один Господь, Ильич призвал разрушить мир страданий, не оставить от него камня на камне, а дальше на пустом месте начать строить новый, прекрасный Небесный Иерусалим. Человек по природе непорочен, и стены Святого града сделаются его защитой и спасением, его воскресением из мертвых. Ясно, что именно Ильич был Христом, был тем, кого мы так долго, так безнадежно ждали.