Гремящий мост - Владимир Уткин

Но другие следы шли по отмели дальше, и они тоже источали знакомый запах, там тоже прошли свои.

Рам остановился, ноздри его усиленно шевелились, морщины на лбу собирались в глубокие складки.

Следы разошлись. Куда же идти? Принюхиваться мало: приходилось думать. Рам мучительно гримасничал, нагибался к следам на песке, осторожно касался их пальцами. Затем поворачивался к примятым стебелькам травы, обозначавшим другой след, который уводил его вверх по обрыву. Наконец, не в силах решиться, он бросился на землю и, прижавшись к ней лицом, тихонько заскулил, как отчаявшийся щенок.

Рам лежал так долго. Приподнявшись, он вдруг затаил дыхание, прислушался: сомнений не было. Кто-то дышал за кустами, сдерживаясь, чтобы себя не выдать.

В одно мгновение Рам оказался на ногах. Еще мгновение и он без памяти кинулся бы прочь от опасного места. Но легкий ветер пахнул ему в лицо. Здесь, за кустами, запах орды был даже сильнее, чем на отмели.

Рам опустился на четвереньки и проворно нырнул под нависшими колючими ветками. Они и с его косматой спины захватили свою долю шерстистых волос, но Рам этого не почувствовал. Он полз, все явственнее ощущая родной притягательный запах. Тот, невидимый, почувствовав чье-то приближение, затаился в кустах.

Колючие ветки спустились так низко, что Раму пришлось лечь на землю и ползти на животе, извиваясь, как змея. И тут, в самой гуще ветвей, перед ним блеснули настороженные глаза. Рам рванулся вперед, но колючки впились в его спину. Не чувствуя боли, тихо взвизгивая от радости, он уткнулся лицом в землю у самых ног лежащего человека: Мук!

Старик вовремя успел удержать тяжелое рубило, уже занесенное над головой мальчика: ветер дул от него навстречу Раму, не давая ему распознать — свой это или чужой. Он ожидал врага. Откуда же здесь, в кустарнике, мог появиться друг?

Тихое довольное ворчанье Мука и визг счастливого Рама — это была еще не настоящая человеческая речь. Они не могли как следует рассказать друг другу, что с каждым случилось. Но радость встречи была понятна обоим.

Наконец они немного успокоились. Мук, жалобно вздохнув, пошевелил ногой; глубокая рваная рана тянулась от колена вниз. Наверное, было очень больно — старик тяжело дышал и временами тихонько всхлипывал.

Рам сидел подле него, обхватив коленки руками. Он поглядывал то на Мука, то на узкий проход под ветвями, по которому он только что пробрался сюда. На его лбу собирались глубокие складки: шла смутная работа мысли.

Когда прошли первое волнение и радость встречи с Муком, Рам смутно почувствовал, что его тянет идти дальше по следам орды. Туда, где много людей, и не важно, как они к нему отнесутся. Пусть даже бьют, как прежде, пусть дразнят его, но он хочет быть с ними. Со всеми!

Мук был мгновенно забыт. Мальчик всунул уже голову в проход под ветвями, как вдруг позади него раздался чуть слышный стон. Рам невольно вздрогнул, обернулся. Старик молча, умоляюще смотрел на него. Он ни о чем не просил, он знал: у орды нет обычая оставаться около больных, которые не могли следовать за здоровыми. Их не убивали, их просто покидали. Муку и в голову не приходило, что может быть иначе. Ведь когда он сам опустился на песок не в силах двигаться дальше, орда покинула его. Люди проходили, молча взглядывали на него и двигались дальше. Так поступал и он, когда сам был здоров. А теперь и Рам уйдет… Тоска одиночества опять охватила старика, он горько и покорно простонал.

Рам удивленно взглянул на старика, потом на тропинку под ветвями, опять повернулся назад. Мук медленно поднял руку и показал на ягоды боярышника над своей головой.

— Еда! — тихо произнес он один из немногих звуков-слов, которыми пользовались люди орды.

И тут Рам точно забыл о следах на берегу. Он проворно вскочил, набрал полную горсть спелых ягод и высыпал их на землю перед стариком. Тот с жадностью хватал и глотал их, почти не разжевывая. А Рам рвал и сыпал перед ним еще и еще. Наконец он снова уселся на землю спиной к тропинке, обхватив колени руками. Мук не спеша докончил последнюю горсть ягод и с благодарностью взглянул на Рама. Тот ответил ему таким же взглядом. И тут губы старика и мальчика дрогнули и растянулись в улыбке.

Рам очень удивился бы, если бы ему объяснили, какой благородный поступок он совершил. И слова такого не было в его бедном языке. Но в эту минуту оба — и старик, и мальчик — чувствовали то, что чувствовали бы на их месте настоящие хорошие люди.

Глава 14

Между тем люди орды продолжали бегство по отмели вдоль реки. Шли быстро. Тяжелораненые давно отстали, о них не вспоминали. Исчезли почти все женщины, уведенные врагами. Замыкал шествие Урр. Дубинку, так много поработавшую, он нес на плече и часто оглядывался — опасался погони.

Когда Мук в последний раз споткнулся, упал и уже не смог подняться, Урр единственный остановился около него. Он стоял долго, не сводя глаз со старика и крепко сжимая в руках свою дубинку. Губы его шевелились, будто он порывался сказать что-то и не мог.

— Мук! — наконец выговорил он со страшным усилием. И, не оборачиваясь, быстро зашагал по отмели, догоняя ушедшую вперед орду. Он вздыхал и качал головой, полный горького, самому неясного, чувства. Великан, сам того не сознавая, любил маленького старика, и верно, тому не пришлось бы дожить до седых волос, если — бы его много раз не защищала могучая рука Урра. Но закон орды есть закон: безнадежно упавшего оставляют. Урр не мог ему не подчиниться. Мук долго молча смотрел вслед, пока тропинка не скрыла от него людей орды. Затем, собрав последние силы, он отполз с отмели под прикрытие кустарника, в котором и нашел его Рам.

Убедившись, что враги отказались от преследования, Гау опять стал во главе орды. Он шел, зорко оглядываясь и прислушиваясь. Орда вступила в места, где обитали другие племена, а каждый чужой — враг. Все старались двигаться неслышно. При надобности молча обменивались знаками. Каждый — мужчина или женщина — нес с собой дубинку или рубило, отнятое у врага. Это было хорошо: ведь искусного Мука уже не было с ними. Не останавливались ни для еды, ни для отдыха: самое важное было уйти подальше, чтобы враги не сумели догнать. Не тратили времени и на охоту, обходились тем, что подбирали съедобные ягоды, орехи, жирного червяка — все, что можно схватить и засунуть в рот на ходу.

Солнце совершило свой дневной путь по небу и близилось к закату. Измученные, люди орды еле-еле волочили по песку ноги, не в силах уже переступать через рассыпанные по нему камни. Начали уставать и самые сильные, Гау дал сигнал остановиться. Никогда еще люди орды не слушались его с такой быстротой. Еды не было, о ней не вспоминали: измученное тело просило только покоя. Но покой пришел не сразу…

Олень был молодой и очень жирный. Голодные гиены это поняли, когда набрели на кости, недоеденные двумя пещерными львами. Однако львы оставили от оленя мало: гиены только раздразнили аппетит, но не насытились. Быстро покончив с объедками, они с досады подняли дикий хохот. Сытые львы проснулись в кустах, сердито зарычали. Мелкая лесная тварь в ужасе разбежалась кто куда.

Крики зверей подняли на ноги засыпающих людей. Вскочив в ужасе, они сбились в кучу, прижались к стене обрыва, нависающей над отмелью. Это обеспечивало от нападения сзади и сверху. Гиены учуяли теплый человеческий запах. Они спустились на отмель, с диким хохотом изрыли и истоптали весь песок у воды. Глаза их светились в темноте, было слышно, как они громко лакали воду из реки, но подойти ближе не решались: в молчаливой неподвижности людей чувствовалась опасная угроза. Гиены удалились с рассветом. Только тогда измученные люди, забыв об осторожности, опустились на землю, кто где стоял, и мгновенно заснули мертвым сном. Гау, сидя, несколько раз пробовал поднять тяжелую голову, осмотреться, но она тотчас же опускалась на охваченные руками колени. Урр просто упал на песок, прижимая к груди страшную палицу.

Хорошо, что никто из хищников не заглянул в это утро на отмель в поисках сытого завтрака. Люди спокойно проспали весь день до самого вечера.

Глава 15

По обеим сторонам реки еще клубился густой туман. Ветер с шумом пронесся по верхушкам деревьев, раскидал последние белые клочья. Две мохнатые фигурки, боязливо озираясь, пробирались по звериной тропе. Мук шел проворно, но слегка прихрамывал. Рам весело спешил сзади, часто забегал вперед и нетерпеливо оглядывался.

Река после сильного дождя вздулась и, залив отмель, поднялась до кустов, в которых еще недавно отлеживался Мук. Вода смыла с отмели следы людей, унесла их запах. Но Мук и Рам, выбравшись наверх, безошибочно повернули вниз по течению — туда, куда ушла орда. Как зверь, отделившийся от стаи, стремится к ней вернуться, так и она стремились найти своих. Они шли, бежали, затаивались, сходили с тропинки и опять возвращались на нее. И, не сговариваясь, ощущали одно: они идут по правильному пути, расстояние между ними и ордой уменьшается.