Полуночная тень - Алина Сконкина

казино: нельзя говорить о подкупе вслух, тем более на глазах десятка посетителей. Это сравни облечению в преступлении. Позор покрывал знатного человека, чья покупка собственного выиграша становилась известной публике. Достоинство было растоптано, уязвлено до самых основ. Двери «Бриза» закрывались для таких людей, дабы не навлекать позор на казино и его посетителей.

Мало того, что Сластёна проиграл двенадцатилетнему сопляку, так его ещё и обвинили в подкупе этого сопляка. Такого позора ещё не испытывал никто. Уничижительная ненависть воспылала в груди лотерона.

Он ещё раз посмотрел на игровой стол, там на самом верху набросанной кучи карт, лежала одна, с изображённым на ней, насмешливо улыбающимся, чёрным джокером.

Как у него это получилось? Реми до сих пор недоумевал. Вот был крестовый туз, и вот на стол летит чёрный джокер. Изображение на карте менялось сразу же за движением пальца, как будто краска накладывалась новым слоем. Или скорее сама тьма прилипала к изображению, изменяя его и превращая в другое.

Мальчик шёл по улице и рассматривал свою руку. Как он это сделал? Он достал колоду, купленную в первый день в Озоне, из внутреннего кармана жилетки и попробовал проделать нечто похожее, но ничего не произошло. Вспомнив и вновь выпустив те эмоции, которые одолевали его в тот момент, он попробовал ещё раз. И снова ничего. Что ж, может когда-нибудь в другой раз.

В усиливающемся ночном снегопаде, Реми не заметил, как по его следу пошли ещё несколько человек. Пока мальчик пытался повторить трюк с разукрашиванием карты, люди его нагнали и окликнули. Один мужчина, в котором Серый тут же признал стражника, схватил его за руку.

– Это он? – спросил стражник подошедшего человека, сильно укутанного в плащ, в спущенном до самого носа капюшоне.

Мужчина откинул капюшон, и мальчик тут же узнал мерзкого лотерона, которого только что обыграл в карты. Да что ему ещё нужно? Всё было честно!

– Да. Это он, – подтвердил мужчина.

– Что я сделал? – сам не ожидая, как грубо прозвучит его голос, спросил мальчик.

– Обокрал меня! – ляпнул лотерон, а потом добавил, обращаясь к стражникам. – Это он. Он оскорбил меня прилюдно и украл мои деньги! Смотрите у него в руках.

Мужчина тыкнул в выигрыш Серого. Стражники посмотрели, убедились, что там действительно деньги и поволокли его вперёд.

– Нет. Это выигрыш! Этот мужик сам хотел со мной играть и проиграл! – злобно сверкая глазами на всех, рычал парень.

– Ты мухлевал, это было бесчестно, – ляпнул Сластёна.

– Мухлёж считается воровством. Да ещё и оскорбил лотерона, – проворчал стражник.

Все сговорились. Его опять подставили! Сейчас потащат в тюрьму. Магов трогать нельзя. Знать обижать нельзя. Все законы на стороне людей!

Мальчик вырвался и побежал. Он почему-то знал, что его ничто не спасет, и он вновь попадёт в тюрьму, но по глупому разумению он хотел спасти часть вещей, которые носил при себе, в том числе деньги.

Оборотень петлял по улочкам и закоулкам, стража гналась за ним след в след. Забравшись на крышу, он потерял несколько драгоценных секунд, стражники его заметили и полезли на балконы и верхние сады. Оборотень, перепрыгивая по несколько метров, добежал до знакомого дерева и незаметно кинул в его дупло свои красивые карты и несколько монет, после чего опрометью бросился к другому тайнику.

Но добежать до следующего тайника ему не позволили проворные пернатые. Они схватили его и больно впечатали в свежий снег. Один стражник держал, а другой пинал под рёбра, так чтобы сил сопротивляться в сопляке не осталось.

Его потащили к посту, в очередную тюрьму, той же дорогой, чтобы пересечься с лотероном и отчитаться в поимке вора. Тот, увидев схваченного избитого парня, заулыбался стражникам.

– Мы поймали его. Вам не о чем более беспокоиться, – отрапортовал один из них.

– Отлично, – всё ещё мерзко улыбаясь, проворковал Сластёна.

– Ты подставил меня, – резко прошипел оборотень и сплюнул кровью в сторону лотерона, окрасив снег под его ногами в розовый.

– Эй, парень поаккуратнее, – стражник снабдил свой пинок фразой.

– Какие у тебя яркие зелёные глаза. Будь ты помладше… – многозначительно вздохнул Сластёна.

Серый успокоившись на секунду, дождался пока стражники отвлекутся и ослабят хватку, тогда подался к самому уху лотерона.

– То что? Детоложец поганый! – прошептал он. Его зелёные глаза ярко светились салатовым во мраке снежной ночи. Несмотря на весь холод и поднявшуюся метель, Сластёна вспотел от напряжения. Стражники ещё раз пнули воришку и потащили к посту.

– Жди в кошмарном сне, я убью тебя, ублюдок! – крикнул оборотень, вырываясь из рук пернатых.

– Заткнись! Что ещё за намёки в адрес достопочтимого Хаарта? – спросил один из них.

Забыв про все свои ушиби и ссадины, Реми улыбнулся так, что у Хаарта перехватило дыхание от внезапно нахлынувшей паники. Теперь отыскать и прикончить мучителя детей лишь дело времени. Реми узнал его имя!

Избитого, в порванной одежде его бросили в тюрьму Озона, сперва в камеру под небольшим постом стражников, но вскоре мальчика перевели в истинную тюрьму Озона и главный каземат всего надгорного края – Товер Пост, где вору и сквернословцу прочили долгие годы заключения.

По мере приближения, Реми рассматривал грозное сооружение: башня на краю города возвырашалась над скалами и бухтой, по высоте чуть выше маяка Ауру с другой стороны узкого пролива. Здание тюрьмы располагалось за пределами города, и как посчитал оборотень, служило лишь одной цели – местом заключения преступников, их пыткам и подготовке к казни. Для спокойствия горожан, заключённых держали подальше от простых людей. В самом городе находились несколько сторожевых постов для быстрого реагирования стражи на происшествия, там же держали мелких правонарушителей, воришек, боянов и выпивох, мешающих гражданам. Их держали в камерах временно, чаще всего отпускаю через неделю или на следующий день.

Серому, планирующему скорый побег, Товер Пост показалась слишком суровым местом заточения. Её отдалённость от города играла на руку – чем меньше свидетелей, тем лучше – но окружение пугало. Если в камерах сторожевого поста от свободы заключённого отделяла только решётка и несколько пернатых, то в Озоне тюрьма была неприступной крепостью: с одной стороны, вплотную прилегающая к буйному морю, чьи волны без передышки разбивались о рифы и каменные стены; с другой она была зажата в тисках скал, которые легче перелететь, чем пройти пешком, острых, как шипы, белых, как кости, заточенных дождями, молниями и морским ветром. Из окон большинства камер был виден только статуя Ауру, чьи глаза вечно сияли, белым порождённым энергией молнии светом. Он строго взирал на море, сложив руки в замысловатые знаки на груди. Эта суровая статуя, напоминающая всем