Охота на Уршада - Виталий Сертаков

— Сам спускается? — выпучила глаза Юлька.

— Жрецы спускают по тысяче ступеней его статую. Только в дни праздников можно приблизиться и даже поцеловать руку сидящему богу.

— А почему же эти… греки его не запретят, если ихний Ахиллес тут же тусуется? Да и Зевс, ага!

— Потомки Двурогого дважды пытались уничтожить статую. Начинались волнения, реку перегораживали, крестьяне бросали поля и скот…

— Ой, а там? Зачем эта белая стенка с каракулями? Ведь она ничего не закрывает! Как красиво, а цветов-то сколько…

— Эти мраморные стены выстроены во славу касситской династии, каждый новый царь желал быть прославленным на новом отрезке стены… Прочесть надписи, кажется, никто уже не может, старым языком не пользуются двести лет.

— А потом? Почему стена оборвалась?

— Потом власть перешла к потомкам Шаммурамат. Видишь, наверху, над жилыми кварталами — зелень? Туда день и ночь поднимают воду из реки, чтобы висячие сады не погибли… Не спрашивай, пройти туда мы не сможем, это тоже царская резиденция.

— А куда-нибудь мы можем зайти? — с ноткой ехидства осведомилась ведьмочка.

— Мы можем зайти в греческую таверну, — указал пальцем Саади. — Говорят, здесь лучшая кухня, а рыбу доставляют живой из Афин и Халкидик.

Как только они завернули под прокопченные своды, стало ясно, что оба зверски проголодались. Юлька осматривалась с любопытством, ее ноздри трепетали, как у гончей псины. Все занимало ее внимание — бородатые лавочники, тащившие на смешных носилках остроконечный сосуд с вином, ряд вертелов, на которых целиком жарились метровые тунцы, матросы с купеческих гуфф, распевавшие песни на длинных скамейках. Здесь впервые ей встретилось много греков, наверное, таверна с национальной кухней служила чем-то вроде клуба. Все запахи улицы, то приятные, то откровенно отвратительные, перебивал густой чад готовящейся рыбы.

— Чего желают господа? — Перед Рахмани вырос широкоплечий приказчик в фартуке, с мелком и связкой дощечек для записи заказов. Взмахом руки он распорядился принести табуреты и очистить для новых гостей угол стола. О своем столике здесь не могло идти и речи. Соседи, адепты какой-то неизвестной религии, мужчины и женщины в одинаковых синих рясах, в железных бусах и браслетах на щиколотках, дружелюбно потеснились. Кудрявый парень в короткой тунике принес им полную тарелку моченых маслин и шкворчащего усатого налима, обложенного душистыми травами. Соседи жадно набросились на еду. Они без стеснения рвали рыбу руками, куски макали в горячий маринад и вытирались одним куском холстины на всех.

Впрочем, Юлька тоже вполне освоилась. Впервые она угодила в местный ресторан, и, судя по всему, это заведение относилось к разряду приличных. За длинными выскобленными столами важные купцы в полумасках питались наравне с местными лавочниками, офицерами гарнизона, паломниками и босоногими бродягами. Под сводами древнего здания не смолкал разноязычный говор, взрывы хохота перемежались визгливыми всхлипами флейт и выкриками официантов. Здесь на сотне квадратных метров собрался настоящий Вавилон! Только, в отличие от ветхозаветного ужастика, все друг друга вполне понимали, не дрались и не ругались.

Юльке нравились массивные светильники, свисавшие на цепях с черных балок. Мальчик периодически подливал в них оливковое масло. Другой мальчишка натирал тем же маслом роскошную камбалу, перед тем как запечь ее в раскаленном песке. Ее внимание надолго заняли поварята, практически на виду у зала разделывавшие на столе омара таких размеров, что вначале девушка приняла его за картонный макет. Однако метровый монстр, извлеченный крючьями из бочки, еще дышал. Подгоняемые приказчиком, мальчишки окатили омара чистой водой и набросились с короткими кривыми ножами.

— Господа желают угря? — кружил у стола предупредительный юноша. — К наслаждению путников самые жирные угри из мессинского пролива, зажаренные с мятой… Не желаете ли соленую морскую собаку? Редкое удовольствие, господа…

Тем временем на выбеленных и выскобленных досках перед ловцом и девушкой появились миски с тремя видами уксуса, оливками, маслом и закрытые крышечками емкости с горячими рассолами. Юля почувствовала, что если сию минуту не начнет есть, задохнется от собственных слюней.

— Желают господа зимней кефали? Отменного качества, кефаль из Босфора, жаренная без толики уксуса…

— Давай кефаль, — повелел Рахмани.

Приказчик махнул полуголым мальчишкам, орудовавшим двузубыми вилками возле открытых печей.

— Желают господа жирного тунца? Нам только что доставили из Византии, молодые самки в этом году бесподобны, особенно в тминном соусе…

— Давай тунца.

— Желают господа отведать нежнейшей скумбрии из Эгейского моря? Мы печем ее в золе, в тростнике и фиговых листьях, сам наместник заказывает скумбрию у нас…

— Давай скумбрию. Не забудь зеленый маринад, — небрежно проявил осведомленность Рахмани.

На следующий кувшин песка или около того боги застенчиво удалились, не мешая усталым путникам набивать желудки. Мальчишки сновали с запеченными крабами, с полными мисками жареной тюльки, с горками натертых сыров. Входили какие-то люди с серьгами и курчавыми бородами до пояса, степенно раскланивались и обнимались с хозяином. Другие люди омывали руки в каменной чаше, полной розового вина, и, блестя жирными губами, с трудом покидали таверну.

— Ох, я так нажралась, аж пузо торчит, — пожаловалась девушка, когда они тоже выползли на разогретый камень мостовой. — Дом Саади, зачем вы разрешили мне столько есть? От такой вкуснятины лопнуть можно.

— Ты должна быть сильной, — отвечал ловец. — Когда мы доберемся до… до храма, тебе долго не придется есть.

Они спустились к реке. Строительство набережной было в полном разгаре, бесконечная череда осликов стояла в очередь с полными сумками камня. У пристани разгружались плоские корабли со спущенными косыми парусами. На возвышении важно восседал счетовод и перекладывал цветные камешки из одной кучки в другую, по мере того как грузчики проносили мимо него мешки с товаром. Счетовод ухитрялся обсчитывать три корабля одновременно, используя три вида камней.

— Ой, вот это номер! Настоящая вавилонская башня! — указывая на противоположный берег, простонала девочка Юля. Рахмани так и не понял, что она этим хотела сказать. Естественно, раз зиккурат выстроен в Вавилоне, как же ему иначе называться?

Девять башен до того прятались за добротными трехэтажными домами. Кривые улочки взбегали в горку или отчаянно бросались к пристаням. И вдруг как по команде город отступил, скромно потупившись на фоне своего сокровища. Девять ступенчатых кубов, один на другом, подпирали небо. Где-то на недосягаемой высоте жрецы-омыватели купали статую и готовили к отходу ко сну. Жрецы-очистители раскуривали фимиам, расставляли жаровни и повторяли слова молитвы. Жрецы-стольники уже варили пищу для бога на следующий день. И неважно, что их Мардук не умел ни кушать, ни спать, не нуждался в ванне и вине, его распорядок не нарушался столетиями, его привычкам и роскоши мог позавидовать любой вельможа. Мардук спал на золотом ложе и ел на золотом столе…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});