Просто Мария - Коллектив авторов

– Ах, Габриэла, я полюбила Лауру как родную дочь. А поначалу я была к ней так несправедлива! Господи, каким же коротким оказалось ее счастье!

– Теперь надо подумать о живых. Ваши силы нужны сыну и внучке.

– Любовь жестока. Она иногда убивает. Я должна объяснить это Хосе Игнасио. Но как я скажу ему, что Лаура умерла? Как?

Мария поняла, что этот тяжкий разговор с сыном не сможет осилить одна, и позвонила Виктору. Потом прошла в часовню и стала просить у Господа сил для себя и Хосе Игнасио.

Между тем прошли все сроки, которые Хосе Игнасио мог вынести в неведении. Он стал требовать инвалидную коляску, чтобы тотчас же отправиться в операционную и самому узнать, что там происходит.

Напуганная его решительностью Ана вызвала медсестру, а сама отправилась на поиски Марии. Встретившийся ей по дороге Хуан Карлос сказал, что Мария сейчас молится.

– Произошло что-то нехорошее?

– Родилась девочка…

– Здорово! Побегу, обрадую Хосе Игнасио.

– Нет-нет, подождите! У нас большое горе… Лаура не выдержала родов.

Оттягивать разговор с Хосе Игнасио дольше было нельзя, и Мария отважилась войти в палату к сыну одна, не дожидаясь Виктора. Габриэла вызвалась подстраховать ее:

– Хосе Игнасио, ты – отец чудесной девочки!

– Значит, родилась еще одна Мария! А как самочувствие Лауры? Я хочу ее увидеть!

– Доктор, мне, наверно, все же придется поговорить с сыном наедине, – сказала Мария.

– Да, возможно, так будет лучше. Извините.

– Мама, ты плакала? Что-то случилось с Лаурой?

– Ах, сынок, рождение моей внучки было для меня волнующим…

– Мамочка, ты должна мне помочь повидать Лауру! Я хочу поблагодарить ее за дочку, поцеловать и сказать, что я люблю ее еще больше, чем прежде… Мама, что с тобой? Ты что-то скрываешь! Скажи мне правду, какой бы она ни была!

– Да, сынок, надеюсь, ты поймешь…

– Лаура? Ей плохо? Ради Бога, не мучай меня!

– Лаура… умерла.

– Нет, я не хочу в это верить! Пустите меня к Лауре! Больших усилий стоило Марии остановить сына, а удержать его в палате помог подоспевший к этому времени Виктор.

– Ты должен быть сильным, – пытался воздействовать он на крестника.

– Без Лауры все уже не имеет смысла, все!

– Сынок, не отчаивайся так, не замыкайся в себе. У тебя есть дочка. Я видела ее – она прелестная. Только из-за сложностей при родах еще несколько дней побудет в больнице.

– Да замолчи ты, мама! Не хочу слышать о ней, не хочу ничего знать!

– Как ты можешь говорить такое?

– Это она убила Лауру! Из-за нее Лаура погибла! Эта девочка отобрала у Лауры все силы и даже жизнь! Я ненавижу ее!

– Ты прекрасно знаешь, что Лаура себя неважно чувствовала, и знаешь, какие причины тому способствовали. Это чудо, что девочка осталась жива при таких тяжелых родах. Вспомни, как Лаура ее любила – еще не родившуюся.

– Я предпочел бы, чтобы она не родилась!

– Сынок, остановись!

– Лаура была для меня самым дорогим в жизни, а теперь мне никто не нужен, и жизнь не нужна!

– Хосе Игнасио, у тебя есть дочь, ты не можешь о ней не заботиться!

– Никто не заставит меня любить ее, никто!

– Она твоя дочь, ты нужен ей, девочка очень слабая.

– Это меня не интересует! Разве не понятно, что я ничего не хочу знать ни о какой девочке?

– А если бы жизнь твоей дочери была в опасности? Тебя бы это не интересовало?

– Да она для меня все равно что не родилась! Я не видел ее и не желаю видеть! Пусть она живет, но без меня. И хватит об этой злосчастной девочке!

– Сынок…

– Оставьте меня одного! Оставьте! Хочу думать о Лауре, быть с ней, с ней!..

Рафаэль Идальго понимал, насколько дон Густаво убит потерей Лауры, и все же оставалось еще одно важное, неотложное дело: участь Лорены. После похорон и поминок Идальго улучил подходящий момент и завел речь о Лорене:

– Ты знаешь, что ее уже перевели в тюрьму?

– Вот пусть там и останется навсегда. Это самое малое, чего она заслуживает.

– Не позволяй себе ожесточаться. Ты не представляешь, какой будет жизнь твоей дочери в тюрьме. А я все-таки думаю, что Лорена психически ненормальна, и ее надо лечить.

– Наверно, всякий убийца по-своему ненормален, но тюрем еще никто не отменил, потому что за преступления надо отвечать. И прошу тебя: не называй Лорену моей дочерью – ты ведь знаешь, что это не так.

Присутствовавший при этом разговоре Хуан Карлос был немало удивлен последней фразой отца, и дону Густаво пришлось повторить то, что уже было известно и самой Лорене. В ответ он услышал, конечно же, горький упрек сына:

– И ты все это время молчал? Скольких бед удалось бы нам избежать, если бы Лорена с детства знала, что не в ее интересах щеголять своим происхождением. Мария сейчас была бы моей женой, и Хосе Игнасио любил бы меня…

– Прошлого не исправить, – продолжил свою мысль Рафаэль, – а Лорене сейчас нужна наша помощь. Психиатрическая клиника все же лучше, чем тюрьма. И к тому же, всегда остается надежда на излечение.

– Мне кажется, Рафаэль, твое чувство справедливости на сей раз тебя подводит, – сказал дон Густаво. – Лорена всегда была злобной, жестокой и закономерно пришла к убийству. И отвечать поэтому должна как убийца. Но если эксперты признают ее невменяемой, я не буду оспаривать их мнение.

Хуан Карлос только теперь понял, как глубоки страдания отца и насколько тяжек его комплекс вины. Одними сердечными каплями, даже сильнодействующими, тут не обойтись. И, не будучи психотерапевтом, Хуан Карлос тем не менее как врач и как любящий сын нашел-таки слабое звено в рассуждениях дона Густаво. Да и в своих собственных – первоначальных.

– А знаешь, папа, может быть, не стоит так казниться из-за того, что ты раньше не рассказал обо всем Лорене? Ведь вы с мамой воспитывали нас одинаково, но мне же не приходило в голову кичиться своим происхождением и унижать из-за этого других. Видимо, у Лорены эта злобность от кого-нибудь из ее предков. И не исключено, что, сознавая себя приемной дочерью, Лорена была бы более агрессивной.

– Она и так уже перешла все границы.

– Да. И то, что она, узнав тайну своего рождения, не присмирела, а лишь еще больше обозлилась, кажется, подтверждает мое предположение.

– Возможно, ты прав, сынок. Лорена неисправима. Но смерть Лауры я все-таки должен был предотвратить.

Кроме отца, в душеспасительных беседах Хуана Карлоса нуждался также и Альберто, который как вошел после похорон Лауры в комнату, так и оставался там, никуда не желая выходить.

– Теперь у тебя есть внучка, Альберто, – напомнил ему Хуан Карлос, – пойдем, навестим ее.

– Не могу сейчас, не могу!

– Ив больнице у тебя много работы. Пациенты остались без доктора.