Скала прощания - Тэд Уильямс

— Да, — почти закричала она. — И я рада!

— Но Прейратс не рад, и случится нечто ужасное. Случится скоро. И вас здесь быть не должно, когда это произойдет.

— Ужасное? Что ты имеешь в виду? Прейратс в Санкеллане один. Он прибыл лишь с полудюжиной стражников моего отца. Что он может сделать?

— И вы говорите, что все о нем знаете? — Кадрах в отчаянии покачал головой, потом отвернулся и стал запихивать разбросанные вещи Мириамели в ее дорожную сумку. — Я, например, — заявил он, — не хочу видеть ничего из того, что он способен натворить.

Она ошеломленно наблюдала за ним несколько мгновений. Кто этот человек, похожий на Кадраха, что кричит, и приказывает, и хватает ее за локоть, как речной разбойник?

— Я никуда не пойду, не переговорив с отцом Диниваном, — заявила она наконец. Голос ее, однако, утратил прежнюю резкость.

— Великолепно, — сказал Кадрах. — Что угодно. Только приготовьтесь к отъезду. Думаю, Диниван согласится со мной, если только нам удастся его найти.

Она неохотно начала помогать ему.

— Скажи мне только одно, — спросила она. — Ты клянешься, что мы в опасности? И что это не результат того, что ты натворил?

Кадрах замер. Впервые с того момента, как он вошел, на его лице появилась прежняя полуулыбка, но на этот раз она исказила его лицо горестной гримасой.

— Мы все совершили что-то, о чем сожалеем, Мириамель. Я совершил такие ошибки, которые заставили Великого Господа рыдать на его высоком троне. — Он потряс головой от необходимости тратить дорогое время на разговоры. — Но эта опасность реальна и близка, и ни один из нас ничего не в состоянии сделать, чтобы ее уменьшить. Поэтому — бежим. Трусы всегда выживают.

Взглянув в его лицо, Мириамель вдруг расхотела узнать причину, которая заставляла его так себя ненавидеть. Ее пробрала дрожь, она отвернулась и нагнулась за сапогами.

Санкеллан Эйдонитис казался непривычно пустынным даже для этого позднего вечернего часа. Небольшие группы священников собрались в разных гостиных. Одни сидели и сплетничали тихими голосами; другие сновали по коридорам с зажженными свечами с разного рода поручениями. Кроме этих немногих, в коридорах никого не было. Факелы неровно горели в стенных нишах, как будто их постоянно тревожил ветерок.

Мириамель и Кадрах находились в безлюдной верхней галерее, которая вела от комнат для приезжих священнослужителей к административным и официальным помещениям Дома Божьего, когда монах вдруг втянул Мириамель в нишу темного окна.

— Опустите свечу и посмотрите, — сказал он тихонько.

Она воткнула подсвечник в щель между двумя плитами и наклонилась вперед.

— На что смотреть?

— Там, внизу. Видите всех этих людей с факелами? — Он пытался показать ей что-то сквозь узкую рамку окна. Мириамель смогла увидеть в нижнем дворе минимум двадцать человек в доспехах и плащах, с копьями на плечах.

— Да, — проговорила она медленно. Солдаты, казалось, были заняты лишь тем, что грели руки у костров. — Ну?

— Это солдаты внутренней гвардии герцога Бенигариса, — мрачно промолвил Кадрах. — Здесь ожидается что-то тревожное, именно здесь.

— Но я знаю, что солдатам не разрешено носить оружия в пределах Санкеллана Эйдонитиса. — Острия копий блестели в свете факелов, как языки пламени.

— Ха, герцог Бенигарис собственной персоной здесь в гостях, он присутствовал на дикторском банкете.

— Почему он не вернулся в Санкеллан Магистревис? — Она отошла от окна, из которого дуло. — Это ведь недалеко.

— Прекрасный вопрос, — ответил Кадрах с кислой улыбкой на полузатененном лице. — И правда, почему?

Герцог Изгримнур потрогал острое лезвие Квалнира большим пальцем и удовлетворенно кивнул. Он убрал оселок и баночку со смазкой в сумку. Было что-то успокаивающее в затачивании меча. Жаль, что приходится оставлять его. Он вздохнул и, снова завернув его в тряпки, сунул под матрас.

Не годится идти на аудиенцию с ликтором, имея при себе меч, размышлял он, как бы это ни облегчало самочувствия. Его гвардейцам это не пришлось бы по вкусу, я полагаю.

Не то чтобы Изгримнур шел прямо к Ликтору. Вряд ли незнакомого монаха допустят до личной спальни пастыря Матери Церкви, но покои Динивана были возле нее. У секретаря Ликтора не было никакой охраны. К тому же Диниван был знаком с герцогом и уважал его. Когда священник поймет, кто к нему пришел в этот поздний час, он выслушает внимательно все, что герцог собирается ему поведать.

Тем не менее Изгримнур ощутил нервные спазмы в желудке, точно так же, как перед битвой. Именно поэтому он и вынимал свой клинок: Квалнир обнажался не более двух раз с того момента, как герцог покинул Наглимунд, и уж, разумеется, не успел затупить свою драгоценную сталь. Но затачивание клинка давало занятие его хозяину и скрашивало ожидание. Что-то неладное витает в воздухе сегодня вечером, какое-то тревожное ожидание, подобное испытанному Изгримнуром на берегах Клоду перед битвой за Озерный край.

Даже королю Джону, закаленному в битвах ястребу, и тому было не по себе в ту ночь, ибо он знал, что десять тысяч тритингов поджидают где-то в темноте за сторожевыми кострами, и знал также, что жители равнин не привержены порядку начинать битву в рассветный час и вообще не знают цивилизованных путей ведения войны.

Престер Джон в ту ночь присел к костру рядом со своим риммерским другом Изгримнуром, который на тот момент еще не унаследовал отцовского герцогства, чтобы выпить кувшин вина и побеседовать. Пока они разговаривали, король достал кремень и замшу для полировки знаменитого Сверкающего Гвоздя. Они провели ночь в рассказах, сначала несколько напряженных и полных пауз, когда они прислушивались к незнакомым шумам, потом уже разговоры велись смелее, а ближе к рассвету они поняли, что тритинги не готовят ночных атак.

Джон поведал Изгримнуру о своей, юности, прошедшей на Варинстене, который он описывал как остров отсталых, исполненных предрассудков земледельцев, и о своих ранних выездах на материк Светлого Арда. Изгримнура захватили эти неожиданно приоткрывшиеся картины юности короля: Престеру Джону было уже почти пятьдесят, когда они сидели у костра на берегу озера Клоду, и молодому риммерсману всегда казалось, что он был королем с незапамятных времен. Но когда он спросил о его легендарной победе над красным червем Шуракаи, Джон отмахнулся от этого вопроса как от надоедливой мухи. Так же неохотно он обсуждал вопрос о том, как ему достался Сверкающий Гвоздь, сославшись на то, что эти истории уже слишком затерты и надоели.

Теперь, сорок лет спустя, в монашеской келье в Санкеллане Эйдонитисе Изгримнур вспомнил все это и улыбнулся. Никогда, ни до, ни после, герцог не видел даже подобия страха в своем господине, только когда он нервно точил свой меч. Это был страх перед битвой.

Герцог фыркнул. Теперь добрый старик уже два года в могиле, а его друг Изгримнур сидит в непонятной тоске, когда нужно делать дела на благо королевства, оставленного Джоном.

Если Богу будет угодно, Диниван станет моим союзником. Он умный человек. Он привлечет Ликтора Ранессина на мою сторону, и мы найдем Мириамель.

Он натянул пониже капюшон, открыл дверь, впустив луч света из коридора, и снова пересек комнату, чтобы задуть свечу: негоже оставлять ее, она может упасть на соломенный матрац и спалить весь дом.

Кадрах все больше нервничал. Они ждут в кабинете Динивана уже достаточно долго; высоко наверху Клавеанский колокол пробил одиннадцатый час.

— Он не вернется. Принцесса, а я не знаю, где его личные покои. Нам нужно идти.

Мириамель подглядывала в большую приемную Ликтора сквозь штору на задней стене кабинета.

— Насколько я знаю Динивана, его личные покои должны быть рядом с тем местом, где он работает, — сказала она. Обеспокоенный тон монаха заставил ее ощутить свое превосходство. — Он вернется сюда. Он оставил гореть все свечи. И почему ты так встревожен?

Кадрах поднял голову от бумаг Динивана, которые он мимоходом просматривал.

— Я был на банкете сегодня. Я видел лицо Прейратса. Это не тот человек, который привык к поражениям.

— Откуда ты это знаешь? И что ты делал на банкете?

— То что нужно. Держал глаза открытыми.

Мириамель опустила портьеру.

— Ты исполнен скрытых талантов, не так ли? Где ты научился открывать дверь без ключа, как ты это сделал сегодня?

Кадрах был уязвлен.

— Вы же сказали, что хотите видеть его, моя леди. Вы настояли на приходе сюда. Я подумал, что нам лучше подождать внутри, чем болтаться снаружи в ожидании, когда пройдут мимо дикторские гвардейцы или кто-нибудь из попов полюбопытствует, что мы делает в этой части Санкеллана.

— Взломщик, шпион, похититель — необычные таланты для монаха.