Загадка старого дома. Приключения частных детективов - Юрий Диомидович Коренев

в камере хранения фото различных дам.

– О чем вы? – махнул рукой Краснощеков. – Они про женщину-то едва вспомнили, а уж лицо точно не запомнили.

– А паспорт, ведь она должна была предъявить паспорт, – осенило меня.

– Паспорт предъявляют, когда багаж сдают! – возразила Екатерина. Она увидела мой любопытный взгляд. – А чему вы удивляетесь, я ведь, когда прилетела в Иркутск, тоже багаж сдавала. Поэтому уверенно и говорю.

– Катя права, – согласился Краснощеков. – Никто паспорт не спросил. Да, и из Иркутска он никуда не вылетал.

– Тогда какие выводы можно сделать? – спросил я Краснощекова.

– Это дает надежду, что Костромской жив.

– Но, может, это имитация его жизни? – засомневался я. – Квитанцию и бирку могли взять без его согласия. Возможно, после его смерти.

– Тогда бы они забрали багаж сразу, – предположила Екатерина.

– Зачем, – возразил Краснощеков, – они все сделали правильно, чтобы не вызвать лишних подозрений: забрали тогда, когда пришло время, и в часы пик, не оставив никаких следов.

– Мы еще хотели поговорить кое о чем, – сменил я тему. – Сын Костромского активизировался. Хочет выгнать Елизавету и вместо нее устроить Катю.

Краснощеков посмотрел на меня скептически.

– Разве это возможно?

– Он уверен, что отца живым не найдут. И еще. Выяснилось, что его мама, оказывается, имеет внебрачную дочь, которую она родила школьницей и оставила в роддоме.

– Ее порочность сквозила сквозь поры. Неприятная женщина. Но расскажите поподробнее о разговоре про вашего папу, – обратился он к Екатерине, – почему Евгений уверен, что его нет в живых.

– Я толком не знаю, он просто так сказал. И еще, что хочет привлечь всех своих знакомых и создать команду по охране имущества и вступлению в наследство.

– Он перечислял, как сказала Екатерина, – продолжил я, – бывших спецназовцев, адвокатов и даже бандитов.

– Разношерстная компания, – улыбнулся Краснощеков, – как бы ему самому не потеряться в такой когорте. Увидят коршуны добычу, заклюют!

– Надо что-то делать! – призывно заключила Екатерина. – Спасать брата!

– Как говорят, горбатого могила исправит! Но не в этом случае. Я думаю, надо встретиться с Женей. Назначайте встречу. – Он посмотрел на меня.

В офисе нас ждала записка от Ксении.

Надо срочно встретиться. Есть информация от Костромского!

Ксюша.

– Ничего себе! – восхитился я. – Неужели нашелся?!

– Зачем гадать, – умерил мой пыл Краснощеков. – Наберите ее.

Но телефон Ксении был недоступен.

– Может, где-нибудь в институте. Там корпус старый, стены толстые, сигнал не проходит.

– Может быть, – задумчиво произнес Краснощеков. – Когда подъедет Женя?

– Через тридцать минут.

– Что ж, тогда надо будет Екатерине покинуть нас.

– Но почему? – воспротивилась она. – Мне ведь тоже важно, чтобы все получилось.

– Он может неадекватно воспринять ваше присутствие здесь, заподозрить в предательстве его планов.

– Может быть, – согласилась она и стала нехотя собираться, поглядывая в мою сторону, по-видимому, надеясь на мою поддержку. Но я был согласен с Краснощековым, лучше ей не присутствовать.

Удивительно, но Евгений был трезв как стеклышко. Настроение у него было приподнятое. Видно, его планы начинали сбываться.

– Батя нашелся! – вместо приветствия заявил он.

– Где? – ошарашенно мы уставились на него. – Он жив?

– Жив! Вот читайте! – Он протянул нам листок белой бумаги, на котором было напечатано послание.

«Дорогой сын!

Знаю, что доставил немало переживаний своим исчезновением. Так надо было. При встрече объясню! Скоро увидимся.

Папа».

– Откуда оно? – спросил Краснощеков. – Тебе его передали?

– Нет, подкинули. Представляете, вышел покурить, ничего не было. Пришел, гляжу, возле двери конверт. Думал, кто-то обронил, а там написано, что мне, лично в руки.

– Конверт сохранился?

– Вот! – Он протянул стандартный почтовый разорванный с одной стороны конверт без штампа. На нем текст также был напечатан.

– Никого подозрительного не заметил, когда курить ходил?

– Нет. Девушка одна спускалась по лестнице, когда я поднимался, и все.

– Как она выглядела?

– Как обычно все девушки. В юбке и на двух ногах. – Он улыбнулся. – Я был без фотоаппарата. Голова и так заморочена. Решил пить завязать. – Он оценивающе посмотрел на нас. – Что, не верите?

– Ну, почему же, – неуверенно произнес я.

Но он удовлетворился таким одобрением.

– В последнее время меня понесло неуправляемо. Чуть по пьяни дров не наломал.

– А что случилось? – спросил Краснощеков.

– Революцию хотел устроить. Всех уволить и разогнать, а сам хотел стать хозяином батиной фирмы.

– А кого уволить? – уточнил я специально.

– Прежде всего Елизавету. Но потом подумал, без нее фирма развалится. Я ее не люблю, но дело она знает. Батя научил. Если с ним что-то случилось, то лучше на переправе лошадей не менять, а то все потерять можно.

– Это точно! – поддержал я его.

– Но слава богу, – продолжил Евгений, – батя жив. Я так обрадовался!

– Ты же его не любишь? – спросил Краснощеков.

– Я не люблю?! – удивился он. – Да я за него пасть порву любому! – Он так сказал убедительно, что трудно было сомневаться в его искренности. – Просто в последнее время у нас непонимание возникло. Отдалились мы друг от друга. Ну вы сами посудите, всю жизнь он пахал, дело организовал, бабок заработал, и для чего? И сам не живет, и другим не дает.

– Поясни, – попросил Краснощеков.

– Я ему говорю, давай переедем жить в другую страну, что здесь делать? Кругом коррупция, бандиты, вертикали всякие. А там спокойно. Жили бы припеваючи, он бы внуков нянчил, и все были бы счастливы.

– Может, он другого счастья хочет? – вставил я.

– Какого? Ну женился бы он, сам бы детей завел. Я ему это несколько раз предлагал. А он связался с Елизаветой и не живет, а прозябает. Он сам не знает, чего хочет. Все деньги в могилу не заберешь, зачем они там? Надо сейчас жить, пока еще здоровье есть. Он же быстро стареет, неужели не понимает? Потом поздно будет.

– А если он не найдется, будешь революцию в фирме делать? – спросил Краснощеков.

– Нет, я же сказал. Меня просто несет, когда перепью. Я завязал!

– А дружки твои, если не захотят остановиться и тебя в покое не оставят? Ведь без тебя, прямого наследника, им мало что удастся. А так наливать тебе будут каждый день, пей не хочу! И за границу ехать не надо.

– Не думайте, я не дурак. Я сам понимаю, что им от меня надо. Пока их пою, они радуются, а деньги покажи, украсть захотят. Нет, я с ними тоже завязал.

– Что-то у тебя все просто получается, – засомневался я. – Пить завязал, дружков отшил. Ты сам-то в это веришь?

– Верю!

– Ну-ну, жизнь покажет!

– Вы верите, – спросил я Краснощекова, когда мы распрощались с Евгением, – что это письмо написал сам Костромской?

– Очень много сомнений, хотя текст написан