Гребень волны - Евгений Филенко

Ему потребовалось немалое физическое усилие, чтобы понять, что же именно.

Красные пчелы.

Как и в прошлый раз, они плыли вереницей, пристроившись друг дружке в хвост через равные промежутки, совсем низко над песком, густо усеянным бронированными телами «эффекторов». Их было не более десятка. Огромные, спокойные, отстраненные. Словно происходящее не имело к ним никакого касательства.

Рой предупредительно расступался перед ними. И бронированная нечисть по мере их приближения замирала и даже как-то оседала разом на все лапы.

«Вот они – астрархи. Хозяева хозяев. Явились полюбопытствовать, как идут дела. Сейчас убедятся, что без них Рой потерялся, и в два счета покончат с этой нелепо затянувшейся разборкой. А заодно и с кораблем. И со мной – тоже. Но, честное слово, это будет нелегко».

Костя поднял оружие, выцеливая головную пчелу.

До нее было метров пятьдесят. Но в глаза лупило весьма некстати взошедшее Младшее Солнце. Кратов опустил фогратор и зажмурился, чтобы привести зрение в норму. Под сомкнутыми веками плясали зеленые пятна на оранжевом фоне, понемногу расплываясь в сплошную бурую пелену.

«Теперь можно», – подумал Костя.

Руки его задвигались, зажили сами по себе. Плавно вскинули фогратор на уровень плеча, утвердили его там и застыли мертвой, непоколебимой опорой. Включились, отработали свое глаза, быстро и точно оценив расстояние до мишени. Указательный палец правой руки улегся на спуск и несильно, почти ласково прижал его.

«Кажется, я снова не то делаю», – вдруг подумал Кратов.

Но все, что должно было свершиться, свершилось.

Когда он набрался достаточно храбрости, чтобы открыть глаза, то понял, что Рой уходит.

16.

Маони неуклюже перевалился через бортик «гоанны» и тяжело спрыгнул, сразу же увязнув в песке по колено. Его взгляд ошалело блуждал, натыкаясь на головешки сожженных тел, которыми были густо усеяны склоны сеифов.

– Вам тут досталось, – пробормотал он.

Кратов кивнул, не имея сил отвечать. Он стоял, привалившись к корабельной опоре возле разверстого люка, безвольно свесив руку с фогратором, похожий на большую куклу, в которой поломались все пружины и зубчатые колеса.

– Я умираю с голоду, – сказал Маони. – Надеюсь, вы не садились за стол без меня? И почему ты один?

– А я и есть один, – пробормотал Костя.

Маони заглянул ему в лицо.

– Да что тут у вас происходит?! – удивился он.

– Уже ничего.

Картограф недовольно крякнул и пропал в тамбуре. Но не прошло и пяти минут, как он снова появился.

– Там пусто! – воскликнул он.

Костя поднял голову.

– Варданов должен быть у себя, – сказал он.

– Его нет. Только это… – Маони разжал пальцы.

Квадратик «вечной» пластиковой бумаги. Несколько строчек, нанесенных по-старинному аккуратным, ровным почерком. Костя поднес его к самому лицу, вгляделся. «…Моя ошибка… всю ответственность беру на себя… члены миссии действовали по моим распоряжениям, но вопреки своей воле…»

– Что это значит? – спросил Маони.

– Он вздумал снять с меня вину, – сказал Кратов. – То, что написано, – ложь. Никто не действовал вопреки своей воле.

Он тщательно скомкал записку – бумага сопротивлялась, снова и снова разглаживаясь. Уронил ее себе под ноги и усердно втоптал в песок.

– Ты ответишь мне, наконец?.. – закричал Маони.

– Конечно, – сказал Костя ровным голосом. – Курт погиб. Его убило чучело стрелохвоста, которым управлял пчелиный Рой.

– Курт – погиб?!

– …Когда нам стало ясно, что мы действительно столкнулись с Чужим Разумом, мы попытались рассеять Рой акустическим ударом. Мы не хотели доводить дело до крайностей и применяли самые щадящие методы, что у нас имелись, понимаешь?

– Я слышал этот рев, – потерянно сказал Маони. – И подумал, что вы зовете меня.

– Мы поняли, что ты вернешься. У нас было два выхода: бросить тебя на произвол судьбы или же атаковать Рой в слабой надежде, что он оставит корабль в покое. Варданов, как мне показалось, выбрал первое. Я – второе. И вот ты здесь. Больше я ничего не знаю.

– Подожди, – сказал Маони. – Дай сосредоточиться. Все так сразу… Я вот-вот сойду с ума, – он снова было сунулся в тамбур и тотчас же отпрянул. – Курт погиб. Варданов исчез. Его «галахад» отсутствует.

– А фогратор?

– Не знаю. Зачем ему мог понадобиться фогратор?..

Кратов покачал головой.

– Он обманул меня. Он думал, что я не отважусь стрелять в Рой. И разыграл свою роль так, чтобы я укрепился в своем малодушии. Наверное, хотел уберечь меня… А потом решил сделать это сам.

– Зачем? – хрипло спросил Маони.

– Что – зачем?

– Зачем вообще нужно было стрелять, если уже было ясно, что это Чужой Разум? Это же… Я не знаю, каким словом это назвать. Брать такой грех на душу!

– Не знаю, что там себе думал Варданов. А я и так по самые уши в грехах. Одним больше, одним меньше… Но ты-то почему должен был за нас расплачиваться? Ты не крушил их ульи, не убивал. Если уж и уготовано было возмездие, то в первую очередь оно причиталось мне.

– И ты, стало быть, решил меня оградить? – Маони зло сощурился. – Но ведь я никогда не позволил бы тебе делать это ТАКОЙ ЦЕНОЙ!

– У меня не было другой монеты.

– Теперь ты преступник.

– Да, преступник.

– Ты еще не понял, что натворил, – сказал Маони с тоской. – Что же тут поделать… Отложим этот разговор. До поры. Пока не найдем Сергея.

…Они разыскали вардановский «галахад» по пеленгу встроенного маяка спустя полчаса. Ксенолог лежал в полусотне метров от корабельного люка, погребенный под толстым слоем тысячами лап утрамбованного песка пополам с оплавленными обломками хитиновой скорлупы.

Восстановить полную картину событий было невозможно. Разумеется, «эффекторы» не могли причинить существенного вреда скафандру высшей защиты. Должно быть, какое-то время Варданов безнаказанно палил по наседавшим инсектоидам, пока не иссякла энергия одной из двух батарей фогратора. А затем… Не то какой-нибудь особенно ловкий равноног выбил оружие из его рук, не то он сам, ослабнув волей, распорядился им не по назначению. Против залпа фогратора, пусть даже тот и пришелся вскользь, «галахад» не устоял.

Маони, потрясенный, не стал возобновлять прерванный разговор.

17.

Кратов сидел в драйверском кресле, опустив руки на клавиатуру управления – десять чутких клавиш, по одной на каждый палец. Слева, опершись колючим подбородком о кулаки, ссутулился Маони, и на его осунувшееся лицо падал отблеск выпиравшего из-за горизонта Старшего Солнца.

И два пустых кресла за спиной.

«Держись, драйвер, – думал Кратов. – Никаких эмоций. Только ты – и корабль. А все остальное потом. Сейчас нужно забыть обо всем, что мы тут наделали. Забыть Фроста и Варданова. Забыть всю эту безумную резню. Загнать воспоминания в какой-нибудь отдаленный закоулок памяти хотя бы на несколько часов. Иначе все пойдет прахом. А тебе еще нужно поднять корабль и привести на галактическую базу. И рассказать о том, что случилось на Псамме. Вот тогда можно дать волю воспоминаниям. Все до мелочей, в подробностях и деталях… Хотел бы я знать, что ждет меня после этого. И как там будут обстоять дела со стальным стержнем, что скрывается во мне – надломится он или выдюжит? Но таким, как я был до Псаммы, мне снова уже не быть».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});