Отряд (Аш - Тайная история - 2) - Мэри Джентл

О чем это мне напомнило?

В памяти всплыла картина: старый лес, который лето за летом становился серебряным и высыхал. А через шаг от него - деревянная ограда. Один из больших фургонов с крышей, ступеньки опущены в траву: земля перед ним истоптана до твердости, трава пробивается сквозь спицы колес.

Это какой-то лагерь. Во рту Аш ощутила на миг вдруг знакомый вкус: максимально разбавленный напиток из сброженного одуванчика и цветков бузины, до такой степени разбавлен, чтобы ребенку было не опасно пить. Она вспомнила, как сидела на ступеньках фургона. Большая Изобель - сама еще ребенок тогда, но постарше, - держит ее на колене; а дитя Аш выворачивается, чтобы слезть, убежать за ветром, колышащим траву между рядами палаток.

Запах готовящейся на кострах еды; запах пота от вернувшихся с тренировки мужчин; запах шерсти и льна после того, как их выбили валками на речном берегу и повесили на просушку на открытом воздухе.

"Назад хочу, - подумала она. Не хочу я отвечать за все это; просто хочу жить, как жила раньше. В ожидании дня, когда вместо тренировок начнется настоящая война и пройдет всякий страх".

- Вперед!

Где-то впереди послышался лай собак. Толпа кинулась вперед, через ручей, разбрызгивая воду. Исчезли ее сержант и знамя. Выругавшись, Аш отстегнула под подбородком пряжку и закинула шлем за спину. Сдвинула остриженные волосы с уха назад и, наклонив голову, прислушалась.

Между деревьями раздавалось отраженное от деревьев эхо лая собак.

Это не за запахом - или они его снова потеряли, - но оказалось, что она говорит в пустоту: мадам Шалон тоже исчезла в толпе.

По обе стороны от нее бежали рабы визиготов: практически на каждом был один шлем и темная льняная туника, они неслись босиком по лесной земле, ноги уже были сбиты в кровь. У нее мурашки пробежали по спине. Она не осмеливалась взяться за эфес меча. Сидела с обнаженной головой, ожидая, насторожив уши, когда холодный ветер донесет звук тетивы...

- Христос Зеленый! - сказал голос у ее стремени.

Аш посмотрела вниз. Рядом с ней остановился визигот в круглом стальном шлеме с стержнем вдоль носа, в грязной руке небрежно держит аркебузу; он смотрел на нее, подняв голову. Судя по сапогам и кольчужной рубахе свободнорожденный; по худому, обветренному лицу видно, что среднего возраста.

- Аш, - сказал он, - девочка, Бог мой, они же говорили о тебе.

В бегущей толпе оба они не бросались в глаза: мерин Аш попятился в укрытие под березу, на которой несколько последних бурых листьев еще скорчились как коконы на сучках; верховой визигот-офицер был слишком занят - пытался построить своих людей в каком-нибудь порядке и заставить их освободить путь собакам.

Аш, насторожившись, сознавая, что доспех ее защищает, запихнула шлем подмышку и смотрела сверху вниз с высокого седла:

- Ты из рабов Леофрика? Я встречалась с тобой в Карфагене? Ты друг Леовигилда или Виоланты?

- А что, я похож на чертова визигота? - в грубом голосе прозвучала обида и насмешка. Он заткнул аркебузу под мышку и поднял руки, снял шлем. Длинные локоны белых волос висели вдоль лица, бахромой обрамляли лысину, занимавшую почти всю макушку, и он рукой со вздувшимися венами отбросил назад свои желто-белые волосы. - Христос Зеленый! Девочка! Ты меня не помнишь.

Лай собак удалился. Сотен людей рядом так же могло не существовать. Аш смотрела в черные глаза под грязно-желтыми бровями. И молчала: человек был вполне узнаваем, но в то же время она совершенно не могла установить, откуда. "Да, я тебя знаю, но откуда я могу знать кого-то из Карфагена?"

- Девочка, ведь готы тоже нанимают наемников; пусть ливрея тебя не одурачивает.

Глубокие морщины прорезали его лоб, спускались вниз от краешков рта; ему от пятидесяти до шестидесяти, видно брюшко, несмотря на кольчугу; зубы плохие, на щеках белая щетина.

Она почувствовала вокруг себя пропасть, глубокую, уходящую в самое детство; долгое падение в свои ранние годы, когда все было другим, и все было в первый раз.

- Гийом, - сказала она. - Гийом Арнизо.

Он стал меньше, не потому, что она сидела на коне высоко над ним. У него, конечно, появились неизвестные ей шрамы и раны, но он в сущности остался тем же - хоть и стал седым и старым, но он был до такой степени тем же пушкарем, которого она знала по отряду Гриф-на-золотом-фоне, что она задохнулась; так и сидела, уставясь на него, а мимо бесшумно мчалась охота.

- Я так и думал, что это должна быть ты, - кивнул сам себе Гийом. На нем, как и раньше, была короткая широкая кривая сабля; замызганный искривленный клинок в ножнах привешен к поясу, хоть у него было и европейское ружье, изготовленное визиготами.

- Я думала, ты умер. Когда они всех казнили, я думала, что и тебя.

- Да нет, я снова поехал на юг. За морем климат здоровее, - он глядел на нее снизу вверх и щурился, как будто смотрел на свет. - Мы ведь тебя когда-то нашли на юге.

- В Африке. - Он кивнул, и она наклонилась с седла и схватила его за руку, за обе руки; он протянул ей свои руки в кольчуге, она была в стальных варежках. Смеясь, она улыбалась во весь рот: Дерьмо! Ни ты, ни я не изменились!

Гийом Арнизо быстро глянул через плечо и отодвинулся под редкую тень ветвей. В тридцати футах позади визигот в тяжелом снаряжении яростно осыпал непристойностями знаменосца, у которого орел со штандарта запутался в ветвях граба.

- Для тебя это имеет какое-то значение, девочка? Хочешь узнать?

В его голосе не было ни злобы, ни насмешки; вопрос был задан серьезно, с печальным осознанием, что ближайший сержант может тут же должным образом покарать его за такое несоблюдение служебных обязанностей.

- Еще бы! - Аш выпрямилась в седле, глядя на него вниз. Резким движением надела шлем, не застегивая, и спрыгнула с седла. Обмотала поводьями мерина ближайшую низкую ветвь. Оказавшись в безопасности, незаметная за головами бегущей мимо толпы, она обернулась к пожилому воину: - Скажи. Сейчас это уже не так важно, но знать-то охота.

- Мы были в Карфагене. Лет двадцать назад, - он пожал плечами. - Отряд Гриф-на-золотом-поле. Как-то ночью мы, человек десять-двенадцать, надрались там в гавани на чьей-то украденной лодке. Йоланда - ты ее не знаешь, она была стрелком, сейчас уже умерла, - услышала, как плачет ребенок на какой-то лодке с медом, заставила нас подгрести туда и спасти его.

- Баржа с отходами?

- Ну да. Мы их называли "лодки с медом".

Совсем близко прозвучал резкий звук горна. Оба они одновременно подняли головы: бургундский дворянин с собакой поперек луки седла скакал мимо, а потом - ускакал, исчез в толпе, все еще перебирающейся через поток.

- Ну, говори! - настаивала Аш.

Он взглянул на нее печально:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});