Пляска в степи (СИ) - Богачева Виктория

Половина головы и бороды у воеводы Крута уж поседела, а ума он, видно, так и не набрался. Хоть и костерил себя, ругал последними словами да со всеми упреками жены соглашался, а продолжал уезжать из родного дома и мотыляться в разные стороны от Ладоги, цепляясь за любой слух. Открыто ведь они знахарку искать не могли, потому и приходилось верить людской молве, которая всякий раз приводила дядьку Крута не туда.

Знахарки и след простыл. Словно и никогда не жила она на свете, словно не приехала с ними на Ладогу из далекого южного княжества.

Нашто Ярослав искал его нынче? Ужели приключилось что-то похуже, чем вести о сожженном южном тереме да убитой княжеской семье?.. Воевода потуже затянул воинский пояс, который почти успел снять, накинул тулуп и вышел в сени, сопровождаемый сердитым, недовольным взглядом жены. Когда за ним закрылась дверь, из избы донесся горестный вздох. Дядьке Круту сделалось совестно и на мгновение он приложил раскрытую ладонь к деревянному срубу. Старый дурак, правильно люди за спиной шепчутся. Старый он дурак.

Ему пришлось недолго постоять у ворот перед княжьим подворьем, пока нерасторопные отроки их не распахнули. Воевода Крут выругал молодцев за леность.

— Что столбами стоите, к месту приросли ништо? Ждать я вас должен? — спустил он на них свой гнев.

Найдя взглядом на деревянном частоколе замершего в дозоре Горазда, воевода взмахом руки велел ему спуститься. Но тот и сам уже спешил к нему, не дожидаясь, пока позовут. Широко расставив ноги и уперев руки в бока, дядька Крут смерил отрока недовольным взглядом.

— Пошто меня искали? — спросил, даже не выслушав приветствие.

Горазд замялся слегка, не ведая даже, с чего начать.

— По утру бояре приходили... Гостивит Гориславич с ними. Грозил вече созвать, чтобы князь ответил, куда княгиня Мальфрида пропала... — он посмотрел на воеводу недоумевающим взглядом, когда тот рассерженно цокнул и пробормотал пару ругательств в густую бороду.

— А Мстиславич что?

— Князь сказал, собирай, мол, боярин. И прогнал их со двора, и велел без его дозволения ворота больше не открывать.

Услыхав, воевода едва за голову не схватился. А Горазд перевел дыхание, облизал сухие губы и продолжил рассказывать.

— А как солнце убывать стало, сотник Стемид из Белоозера вернулся! Вкупе с воеводой Брячиславом, и князь с ними в гриднице заперся.

— С этого и следовало начинать! — выругал воевода ни в чем не повинного отрока и обжег сердитым взором.

Оставив позади себя оторопевшего Горазда, дядька Крут зашагал вперед, к терему. Пока поднимался на высокое крыльцо да шел сквозь сени, все кряхтел себе под нос. Что же ты натворил, Ярослав. Пошто окончательно с боярином Гостивитом разругался? Мало он крови князю попил, нынче еще больше попьет! Зачем дозволил вече созывать, почему не провел в горницу да не показал окаменевшую княгиню Мальфриду? Уж и так вскоре вся Ладога прознает, незачем больше таиться!

Ведущие в гридницу двери снаружи охраняли два кметя. Завидев воеводу, они споро распахнули перед ним деревянные створки, и дядька Крут шагнул в гридницу. Первым он встретился взглядом с Ярославом: завидев воеводу, тот нахмурился еще пуще. Будто уже и не ждал. Рыжий сотник Стемид, напротив, встретил дядьку Крута понимающей ухмылкой и лукавым взглядом. Мол, и меня порой сыскать не могут, воевода, да к князю дозваться. Когда уж шибко смазливая девка под руку попадается. Ну, что с него взять, с оглашенного!

Белоозерский же воевода Брячислав мазнул по дядьке Круту равнодушным взглядом и отвернулся.

Малолюдно было в гриднице, не чета, когда собирал в ней князь всю дружину да бояр своих. Сам Ярослав сидел на престоле, склонившись в правую сторону и упираясь локтем в колено. Он буравил воеводу Брячислава тяжелым, немигающим взглядом. Воевода же стоял перед ним, похожий на камень: такой же неподвижный и застывший.

По всему выходило, разговор промеж ними не ладился.

— Здрав будь, князь, — дядька Крут склонил слегка голову и прошел вперед, остановившись подле деревянного престола. — И ты, воевода.

Брячислав поглядел на него в ответ глазами княгини Мальфриды и сказал что-то, едва разлепив губы. Дядька Крут его не услышал, потому как немыслимая, нежданная догадка оглушила его, пронзив насквозь. Он даже потряс головой, чтобы убедиться, что не лишился сознания и крепко стоит на ногах.

Затылком воевода Крут почувствовал требовательный взгляд князя. Его чудное поведение не могло от него укрыться. Он выпрямился нарочито медленно и махнул рукой у себя за спиной: мол, все ладно. Сперва он проверит свою догадку, а уж потом Мстиславичу про нее расскажет.

Но эти глаза. Он уже видел их.

— Я не трону твою дочь и внучек, коли расскажешь, куда утек мой младший брат, — когда князь заговорил, его голос прозвучал глухо и даже устало. Видать, немало времени провели они в гридницах, беседуя.

Вздохнув, воевода Брячислав ссутулился и покачал головой.

— Я не ведаю, князь, — также устало отозвался он.

— У тебя из-под носа увели дружину, в которой ты воевода, а нынче ты смеешь лгать, что не ведаешь, куда она ушла? — вмешался сотник Стемид, ощерившись. — За кого ты держишь князя, воевода?!

Ярослав резко стукнул кулаком по деревянному поручню престола, привлекая внимание Стемида, и покачал головой. «Замолчи», — велели его злющие глаза.

— Такой уж из меня вышел воевода, — Брячислав развел руками и скривился в болезненной усмешке. — Которого никто в дружине не слушает.

«Такого уж вы княжича воспитали, вместе с его матерью», — подумал дядька Крут, повнимательнее вглядываясь в лицо белоозерского воеводы. Брячислав постарел, словно последние зимы вытянули из него всю жизнь. Он сгибался нынче под неведомой тяжестью, все клонился к земле. Волосы затянула седина, и померк, потускнел его острый, цепкий взор. Даже глаза, и те — выцвели.

Дядька Крут знавал человека с похожим взором. Только у того внутри продолжал гореть невидимый, неугасаемый огонь, не позволявший взгляду блекнуть.

— Что задумал мой младший брат? — прямо спросил Ярослав, которому все недомолвки давно стояли поперек горла.

— Ты и сам знаешь, князь, — Брячислав повел плечами, словно ему сделалось холодно. — То же, что когда-то не смогла окончить моя сестра.

— Не боишься? — Ярослав оскалился. — Так про княгиню Мальфриду говорить. Она в моих руках.

— Больше нет, — воевода Брячислав нес полнейшую околесицу. — Я видел во сне ворона. Он рассказал мне, что случилось с... моей сестрой.

— Вот так! — князь вскочил на ноги, хлопнув себя по бедрам. — Тем лучше, воевода! Идем, поглядишь уже не во сне!

Дядька Крут поглядел на Ярослава: уж не тронулся ли ты, княже, умом? Кому веришь ты?!

Брячислав же вздрогнул и попятился, наткнувшись на стоявшую позади него лавку, и решительно помотал головой. Князем меж тем овладело лихое, жестокое веселье! Он в два шага подошел к белоозерскому воеводе, положил тому руку на плечо и сжал, притянув к себе.

— Пойдем, воевода Брячислав, поглядишь на сестру свою! — князь говорил непривычно громким и радостным голосом, словно собрались они в гриднице на пир да праздновали что-то. И улыбался вдобавок при этом, вот только потемневшие от гнева глаза глядели люто.

Когда Брячислав дернулся в сторону от Ярослава, тот сомкнул у него на плече железную хватку и спросил тихим, низким голосом, далеким от былого веселья.

— Добром пойдешь, воевода? Али мне тебя приволочь?

Дядька Крут услыхал, как позади от него кашлянул сотник Стемид, прочищая горло, и обернулся.

— Весь терем прознает про старую княгиню ведь, — сказал тот, едва шевеля губами и не сводя пристального взгляда с князя и белоозерского воеводы.

— Уж и так все прознали, — буркнул дядька Крут.

Коли явился боярин Гостивит по утру на княжье подворье да спросил с князя про княгиню Мальфриду, стало быть, доподлинно ему известно, что приключилось. Не стал бы иначе боярин против Мстиславича выступать.