Шкатулка с бабочкой - Санта Монтефиоре

— Да, это верно, — согласилась она, улыбаясь от избытка чувств. — Я так тебя люблю. Но я боюсь. — Она вздохнула. — Я была свидетелем распада брака родителей и не хочу, чтобы со мной случилось то же самое.

— Этого не будет. Тебе больше никогда не придется бояться, — горячо произнес он. — Если ты выйдешь за меня, то всегда будешь счастлива, обещаю.

— Если ты уверен, что хочешь быть со мной, я выйду за тебя, — заявила она и радостно засмеялась. — Миссис Торквилл Дженсен. Это звучит.

— Ты еще не видела кольцо, которое я собираюсь тебе купить, — сообщил он и сжал ее в объятиях так крепко, что у нее перехватило дух.

Прежде чем потянуться за следующей сигаретой, Торквилл снова поцеловал ее. Как же ему повезло, что он нашел Федерику. Фортуна оказалась к нему явно благосклонна. Она — само совершенство во всех отношениях. После времяпровождения со множеством распущенных городских девиц он был совершенно очарован ее невинностью. Ее красота и грация ослепляли, а наивность предоставляла возможность строить отношения с чистого листа. Удостоверившись, что она впервые на практике познала любовные отношения, он был тронут и горд тем, что она выбрала именно его, — подобные ощущения были ему в новинку. Он стал ее героем. Она смотрела на него преданными глазами, полными счастья, поскольку он принял на себя весь груз ее решений, и была всегда готова следовать за ним. Плывя по житейскому морю в соответствии с педантично разработанной его отцом системой координат, он наконец сам взял в руки бразды правления. Отцу это вряд ли понравится. Он всегда занимал доминирующее положение в жизни сына. Как всепоглощающая тень могучего дуба, сила его характера казалась подавляющей. Однако за последние несколько лет Торквилл вырос как личность и вышел из тени отца. Каждый маленький шажок в сторону он расценивал как свою победу. Сейчас он предпринял еще один, но уже существенный шаг. Федерика стала его выбором. Никто не имел права контролировать его сердце, и это было прекрасно.

Вернувшись в Лондон, Федерика позвонила матери, чтобы сообщить ей новость.

— Мама, я выхожу замуж.

Элен от неожиданности села.

— Ты выходишь замуж? — в ужасе воскликнула она. — За Торквилла?

— Ну, за кого же еще? — ответила Федерика и радостно засмеялась.

— Но я его даже не видела, — протестовала мать.

— Увидишь. Я привезу его на этот уик-энд.

— Дорогая, не слишком ли это скоропалительно? Ты ведь знакома с ним всего несколько месяцев.

— Это именно то, чего я хочу, — твердо заявила Федерика.

Элен помолчала. Она вспомнила собственное поспешное замужество за Рамоном и содрогнулась.

— Тебе всего восемнадцать. Ты еще ребенок.

— Нет, я женщина, — ответила Федерика с ударением на последнем слове и улыбнулась про себя.

— Ты уже сказала об этом Тоби?

— Пока нет. Я хотела тебе сообщить первой.

— Ладно, позвони Тоби, — предложила Элен. — Боюсь, что все это слишком внезапно. Я не видела этого мужчину и не могу ничего сказать по существу. Почему бы тебе не обручиться, чтобы у вас двоих было достаточно времени для более близкого знакомства?

— Торквилл хочет жениться незамедлительно.

— Неужели?

— Да. Он такой импульсивный. Мама, мы очень любим друг друга, — настаивала она.

— Твой отец и я тоже любили друг друга.

— Это не имеет ничего общего с тобой и папой. Это касается меня и Торквилла, а мы — совершенно другие люди. Мы оба знаем, чего хотим.

Элен тяжко вздохнула. Как Федерика в своем возрасте может знать, чего хочет?

Когда Тоби услышал эту новость, он был потрясен и пришел в ярость.

— Мы с Джулианом немедленно едем в Лондон, чтобы поговорить с ней, — сообщил он Элен. — Мы отправимся завтра рано утром на поезде. Я убежден, что уже встречался с Торквиллом, и Джулиан тоже, но, хотя мы и не помним, где именно, совершенно точно то, что он оставил после себя самое дурное впечатление.

— Постарайся урезонить ее, Тоби. Похоже, что она сошла с ума.

— Она за него не выйдет, не беспокойся, — заверил он.

— Феде настроена решительно.

— Знаю. Но она прислушается к моему мнению.

— Слава Богу, если так, поскольку меня она вообще перестала слушать, — сказала Элен, оправдываясь и вспоминая с горечью, что отца она слушала всегда. — Где вы намерены ее искать? На работе?

— Нет. Торквилл заставил ее уволиться. Она томится в его доме в Литл-Болтонс.

— Очень мило, — напряженно сказала Элен.

— Очень, — согласился Тоби. — Мы поедем прямо туда.

Новость распространилась очень быстро. Полли так разволновалась, что случайно уронила на пол одну из моделей Джейка, и кораблик разлетелся на сотни маленьких кусочков. Когда, вернувшись домой с работы, Джейк обнаружил вместо одного из своих сокровищ кучку щепок, его лицо исказилось от ярости. Но потом он увидел боль в глазах жены и ее понурый, как у печальной собаки, вид, что случалось, когда она была несчастна.

— Федерика выходит за этого типа, — безнадежно сообщила она.

Джейк покачал головой.

— У меня много моделей кораблей, но только одна Федерика. Надеюсь, она знает, что делает, — уже спокойным голосом сказал он.

— Она думает, что выходит замуж за своего отца, — сообщила Полли. — По словам Ингрид, которая слышала это от своих девочек, этому мужчине сорок лет и он очень похож на Рамона.

— Значит, он красив, как дьявол, — заметил он.

— Боюсь, что дьявол здесь ключевое слово, — мрачно ответила Полли.

Элен делала себе маникюр, когда передали экстренный выпуск новостей по радио. Она наполовину слушала, а наполовину пыталась в мечтах ускользнуть из мира земного существования. Но произнесенные слова вдруг сфокусировали ее мысли в одной точке, и она ощутила, как волна паники прошла по ее венам с беспощадностью свежезаточенных ножей.

Поезд, на котором Тоби и Джулиан отправились в Лондон, потерпел крушение.

Глава 31

Качагуа

Эстелла вскрикнула и села в постели, уставившись в темноту и задыхаясь от страха. Рамону пришлось вернуться из жарких африканских джунглей к холодной лихорадке ночного кошмара его возлюбленной. Он протянул руку и включил свет, затем сел и обнял ее, поглаживая волосы и бормоча слова успокоения:

— Ми амор, это всего лишь плохой сон и ничего более, — сказал он, ощущая, как удары ее сердца, стремящегося выскочить из груди подобно испуганному животному, вызывают вибрацию в его теле. — Я здесь, любовь моя, я здесь.

— Мне снилась смерть, — дрожа, сказала она, все еще ощущая всей кожей ледяные когти страха.

— Это был только сон.

— Это предупреждение, — уверенно заявила она. — И я получаю его уже во второй раз.

— Ми амор, ты просто чем-то напугана, вот и все.

— Будет и третий сон, — произнесла она, крепко сжимая его своими дрожащими руками. — А потом это случится наяву.

Рамон покачал головой и поцеловал ее в шею.

— Ладно, так кто умер в твоем сне? — спросил он, чтобы как-то успокоить ее.

— Не знаю. Я не видела лица, — ответила она, утирая слезы. — Но боюсь, что это ты.

— Чтобы расправиться со мной, понадобится нечто большее, чем сновидение, — пошутил он, но Эстелла была не в силах отреагировать на его вынужденную шутку.

— Может, это был Рамонсито, — сдавленно произнесла она. — Нет, не знаю.

— Послушай, — сказал он, нежно отстраняясь от нее. — Посмотри мне в глаза, Эстелла. — Она уставилась на него запавшими глазами мученицы и увидела, что он улыбается ей с любовью во взгляде. — Никто не собирается умирать. Во всяком случае, ты не можешь во сне предсказывать смерть. Просто тебя что-то тяготит, и это заставляет срабатывать твое подсознание. Возможно, тебя волнует мое предстоящее путешествие в Африку.

Она согласно кивнула и облегченно вздохнула, когда свет в комнате растворил темные ужасы ее сновидений и медленно вернул ее разум к реальности.

— Возможно, — согласилась она.

— Я уеду всего на несколько недель, — успокоительно произнес он. — И я вовсе не собираюсь долго отсутствовать.

— Я знаю. Ты всегда был прекрасным отцом для Рамонсито, — сказала она и улыбнулась.

— И хорошим любовником для тебя? — спросил он, поднимая брови и ухмыляясь.

— И хорошим любовником для меня, — подтвердила она.

Он наклонил голову набок и нахмурился.

— Знаешь, я никогда тебя не покину, — сказал он. — У тебя нет причин для беспокойства.

— Знаю. И я всегда буду любить тебя.

Когда Рамон потушил свет и заключил Эстеллу в свои объятия, она уже не могла заснуть. Но не потому, что не чувствовала усталости, а по той причине, что боялась увидеть во сне смерть в третий раз и опасалась, что после этого все может произойти наяву. Ее мать как-то призналась, что предсказала во сне смерть собственной матери. Трижды ей снилось, как мать лежит умирающей перед розовым домом. Поскольку она нигде никогда не видела розового дома, то забыла об этом сне и больше не беспокоилась. Но несколько недель спустя мать умерла во время сердечного приступа, когда ухаживала за жимолостью, росшей возле их белого дома. Это было на закате, и стена отсвечивала теплым розовым цветом. Эстелла лежала, охваченная беспокойными мыслями, пока сон, наконец, не одолел ее. Проснувшись, она с облегчением осознала, что ей вообще больше ничего не снилось.