Становление (СИ) - Тиана Макуш

молодые…

- Ста-а-а-роста… Подойди ко мне.

У него нет выбора. И нет возможности не ответить, или хоть как-то смягчить преступление пятерых глупцов. Три парня, две девицы… А ведь ещё жить и жить бы. Повесив голову, Хват рассказывает, что не значащиеся в новом списке молодые люди из старого не захотели выполнять приказ, надевать вновь ошейник. Со стороны помоста послышался сдавленный стон, и мужчине не надо было смотреть в ту сторону, чтобы понять – это Рутгард, после его слов уже наверняка не Благородный, осознал свою участь. Хват же просто не мог солгать. И даже не потому, что боялся: если правда вылезет наружу, ему тоже несдобровать. Он просто не мог, не получалось даже попытаться смягчить общий проступок, воззвать к милости. Проклятый магический ошейник!

- Что ж, хорошо, что ты не стал запираться, староста, хоть в том и нет твоей заслуги. Пусть матери бунтовщиков подойдут ко мне, сейчас же!

Испуганные женщины понуро поплелись к помосту.

- Где пятая?!

Хват поспешил объяснить, что двое из не подчинившихся – брат и сестра. Хозяйка успокоилась и велела женщинам вытянуть вперёд правые руки. Зачем? Ответ на вопрос последовал сразу же: эльтау, стоящий недвижимым изваянием за плечом хозяйки, пришёл в движение и спустился с помоста. Крестьянки, было, прянули назад, но тут же дружно вскрикнули и замерли. Нелюдь подошёл ближе и каждой сделал небольшой надрез на ладони, собирая капающую кровь в глубокую серебряную чашку, которую сразу передал баронессе. У Хвата волосы по всему телу встали: если всякие непонятности раньше можно было списать на амулеты, то работать с магией крови могли лишь немногие маги. Очень сильные. А женщины сильными магами бывали совсем нечасто. Баронству не просто не повезло с новым владельцем, это была настоящая и беспросветная Бездна.

Девушка тем временем поводила рукой над чашей, пошептала, сложила из пальцев несколько заковыристых знаков. А через мгновение возле помоста завис серебристый туманный овал, в который баронесса плеснула содержимое чашки. Ничего не случилось, кровь исчезла. Но магичка лишь кивнула на портал (видел их пару раз Хват, знал, как выглядят):

- Ливен, бери свою пятёрку и приведи мне этих идиотов. Хран поможет.

Серебристо-чёрный зверь баронессы лениво зевнул, показывая абсолютно чёрную пасть и ослепительные кинжалы клыков, и неспешно двинулся к овалу, в который уже входили наёмники. На несколько мучительно долгих минут в воздухе повисло молчание, а потом из портала рыбкой вылетел Сайтор, первый забияка на деревне и негласный глава своей компании. Парень был несколько помят, и свалился прямо у помоста, а подняться с земли ему помешала тяжёлая когтистая лапа внезапно соткавшегося из воздуха зверя. Магическое создание, значит. Этого и следовало ожидать – не бывает в природе таких странных, да ещё и разумных.

Следом из дымки вышли воины, легко тащившие упирающихся парней и девок. Баронесса щёлкнула пальцами, и портал просто растворился. Старший наёмник резво оказался возле Сайтора, выкрутил руки, поставил на колени, вцепившись в волосы и задрав голову вверх. Остальных постигла та же участь. Парни мрачно молчали, а девчонки уже начали тихонько подвывать от страха. Теперь-то они осознали, что натворили. Что уж там было на лице у Сайтора, Хват не видел, вот только губы баронессы изогнулись в улыбке – искренней, радостной.

- Дерзкий… Люблю ломать таких.

Миг, и к рабам вновь обращена спокойная маска.

- Вы были достаточно покорными, чтобы, в честь приезда, я сделала небольшую поблажку: семьи бунтовщиков не будут наказаны вместе с ними. Но и казнить провинившихся я тоже не стану. Есть вещи страшнее смерти. И куда эффективнее.

Хозяйка встала и спустилась с помоста, собственноручно надев ошейники тем, кто возомнил себя свободным. А потом сказала, глядя прямо в глаза Сайтора:

- Надеюсь, после сегодняшней ночи любой трижды подумает, прежде чем сопротивляться моей власти. Ливен, девчонки и те два молодчика в вашем полном распоряжении. На всю ночь. Думаю, ты найдёшь среди воинов желающих вбить немного мозгов в неразумные головы… через зад. Утром парням дополнительно выдать по двадцать плетей и всех отвезти в деревню, если сами будут идти не в состоянии. А этого красавца в подвал, в кандалы. Сама им займусь. Ах, да, ещё: самоубиваться запрещаю, всем!

Оторвавшись от буквально задеревеневшего парня, баронесса перевела взгляд на крестьян и вновь улыбнулась.

- Пока все собраны здесь, хочу озвучить кое-что в отношении женщин. Воинов много и им периодически будет требоваться разрядка. Ни одна из рабынь старше шестнадцати не имеет права отказать им в близости. Кроме замковой прислуги – те смогут выбрать, с кем они захотят делить ложе. Но и тем и другим воины обязаны будут платить за услуги. Понести смогут только те, от кого воины сами захотят иметь детей – это свойство заложено в женские ошейники. Мужчины же… Вероятность насилия над вашим телом станет хорошим сдерживателем, если кому взбредёт в голову очередная дерзкая глупость, не так ли? Итак, все могут идти по домам. Те, кто хочет остаться работать в замке, должны явиться утром с вещами. Эта ночь дана на прощание с семьёй, общаться вы больше не будете.

Так началась новая жизнь для баронства Плест. Наутро в деревню привезли совершенно невменяемых молодых людей, избитых, изнасилованных, раздавленных… но живых. Всех, кроме Сайтора. Повелительница пробыла в замке и окрестностях около недели, и за всё это время никто парня так и не увидел. Баронесса наводила свои порядки, раздавала указания, на заднем дворе замка затеялось какое-то строительство, а жизнь местных потекла как раньше, почти не изменившись. Показав жёсткую хозяйскую волю, магичка уехала, обещав вернуться – уже насовсем – через месяц. А после её отъезда в деревню вернулся Сайтор – совершенно изменившийся, тихий, робкий, в глазах которого при упоминании хозяйки начинал плескаться неподдельный ужас.

***

Поиск закончен. Наконец-то. Если честно, то беспрерывная беготня по мирам мне несколько надоела – никогда ещё я не тратила столько времени не ради развлечения, а для пользы. Время… Сейчас я даже затрудняюсь сказать, сколько его прошло на самом деле. Многие миры настолько различаются его течением, что провести хоть какие-то подсчёты нереально. Так что за отправную точку взяла своё субъективное ощущение. А для меня прошло пять лет.

И лишь спустя