Страстная женщина - Вирджиния Хенли

— Господи, я считала их просто влюбленной парой. Но теперь я вижу, что появление ребенка укрепит позиции Кэтрин и может быть истолковано как умышленная измена. Робин, у Кэтрин нет ни единого родственника — за нее некому вступиться.

— Вот именно! Ее отец и сестра были казнены за измену. Елизавета не просто рассердится — она придет в бешенство!

Бесс с тревогой ждала вестей о том, как отнеслась королева к деликатному положению Кэтрин. 16 августа она узнала, что леди Кэтрин Грей заключена в Тауэр. Бесс сейчас же попросила аудиенции у королевы, но ей было отказано. Она начала разыскивать Робина Дадли, но тот, видимо, избегал ее.

Тогда Бесс обрушилась на мужа, который, как капитан королевской стражи, исполнил приказ о взятии Кэтрин под стражу и водворении ее в Тауэр.

— Елизавета несправедлива! Это слишком суровое наказание для женщины, которая через пару месяцев должна родить!

— Графа Хартфорда привезли из Франции. Скорее всего гнев королевы падет на него, — возразил Сент-Лоу.

— Уилл, я по опыту знаю: Елизавета более снисходительна к мужчинам, чем к женщинам. У нее почти нет близких подруг.

— Зато к тебе она привязана, дорогая.

Бесс мысленно взмолилась о том, чтобы муж оказался прав.

Наступило 20 августа. Когда-то, много лет назад, в этот день Бесс выгнали из Хардвика, потом в тот же день она вышла замуж за Кавендиша. Утром в дверь покоев супругов Сент-Лоу постучал помощник капитана королевской стражи и протянул Уиллу приказ. Королева повелевала взять леди Элизабет Сент-Лоу под стражу и заточить ее в Тауэр. Ошеломленный, Уилл утратил дар речи.

Потрясенная, Бесс нашла утешение в гневе, который неизменно оказывал ей добрую услугу в минуты волнений:

— Как она посмела? И это за всю мою преданность! А ведь я служу Елизавете с тех пор, как ей исполнилось двенадцать лет! Мы дали друг другу клятву! А теперь эта рыжая чертовка нарушила ее!

— Она королева, Бесс, и вправе поступать как пожелает.

— Чтоб ей провалиться!

— Бесс, прошу тебя, замолчи. Ты должна подчиниться приказу: у тебя нет выбора, дорогая. Клянусь, тебе придется провести в тюрьме лишь несколько дней, пока не расскажешь о том, что знаешь о незаконном браке леди Кэтрин Грей. Собери вещи, милая. Я буду каждый день присылать тебе еду, вино и все, что ты пожелаешь.

— Мне нужна свобода, Уилл. Я не вынесу заточения!

— Ты же сильная женщина, Бесс, и вынесешь все, что придется, притом не теряя достоинства.

«Господи Боже мой, как плохо ты меня знаешь, Синтло! Да, я вынесу все, но только не с достоинством!»

Бесс решила взять с собой горничную Сесили. Стражники терпеливо ждали, когда женщины соберут вещи. Бесс не позволила мужу сопровождать ее, понимая, что такое испытание слишком тягостно для него. Уилл дал помощнику деньги и велел вручить их Эдварду Уорнеру, коменданту Тауэра, чтобы тот отвел леди Сент-Лоу лучшее из тюремных помещений.

В Тауэр Бесс вошла в самом нарядном платье, точно смеясь над этим нелепым арестом. Но этой бравадой она прикрывала тайную радость: ее ввели в Тауэр не через Ворота предателей.

Бесс поместили в Колокольной башне, там же, где содержали Ечизавету, хотя и не в той же комнате. Сквозь узкое окно была видна башня Бошана и «аллея Елизаветы» — место прогулок принцессы по стене между двух башен. Три дня Бесс боролась с гневом, но время шло, ее никто не допрашивал, вестей от королевы не поступало, и раздражение сменилось бешенством.

— Возвращайся в Виндзор, Сесили. Здесь ты мне не нужна. Чтобы не сойти с ума, я должна сама заправлять постель и поддерживать огонь. Ты будешь приезжать сюда каждый день и привозить все, что понадобится. Сегодня мне нужны перо и бумага. Я напишу всем, не пощадив никого!

Бесс особенно задевало то, что она томилась в Тауэре напротив Соляной башни, где содержали Хью Дрейпера — человека, отравившего Синтло и ее.

Она отправила письма Елизавете, Сесилу, Робину Дадли и Синтло, но получила ответ только от мужа:

«Милая Бесс, я несколько часов простоял перед королевой на коленях, умоляя пощадить тебя и надеясь на скорое освобождение. Ради тебя я не попросил королеву о свидании с тобой, чтобы лишний раз не раздражать ее. Посылаю тебе уголь для очага и ароматные свечи, которые ты любишь. Скажи Сесили, что еще тебе нужно, и я немедленно пришлю все необходимое. Крепись, дорогая. Рано или поздно мне удастся смягчить сердце королевы. Твой преданный и любящий муж Синтло».

Бесс бросила письмо в огонь.

— Сердце тирана не знает жалости! — Она зажгла свечи, принесенные Сесили, переоделась и отдала горничной белье, чтобы та выстирала его. — Принеси мне завтра зеркало, Сесили.

В тюрьме неуемная энергия Бесс не находила выхода. Она любила вышивать, но просидев три часа над гобеленом, чуть не швырнула его в огонь. Ей оставалось только ждать решения королевы. Временами Бесс жалела мужа больше, чем самое себя. Несомненно, Елизавета запретила ему навещать жену, а он не осмелился ослушаться ее. Бедняга беспомощен во всех отношениях.

В конце сентября Кэтрин Грей родила сына. Ее по-прежнему держали в Тауэре, но комендант тюрьмы, Уорнер, сжалился над заключенной и позволил ее мужу увидеть новорожденного сына. К счастью, и мать, и ребенок чувствовали себя прекрасно.

Октябрь медленно близился к концу, и в сердце Бесс проснулась надежда, что Елизавета освободит ее к Рождеству. Мысль, что придется провести праздники в Тауэре, причиняла ей невыносимые страдания. Бесс писала матери, сестре Джейн и тете Марселле, давала мужу советы, какие подарки выбрать для детей, и вела расходные книги Чатсворта, которые каждый месяц доставлял Джеймс Кромп, управлявший поместьем в отсутствие хозяйки.

Кроме того, Бесс написала сэру Джорджу и леди Пирпонт, еще раз предлагая обсудить брак их сына и ее дочери Френси, но ответа не получила.

В своих ежедневных посланиях Синтло подробно рассказывал о поручениях королевы, которая готовилась к Рождеству и Новому году, а также к важным событиям, намечавшимся на начало следующего года. Он уверял, что каждый день умоляет королеву освободить его жену, а самой Бесс советовал написать ее величеству и просить о снисхождении. Бесс вскипела: уж лучше умереть в тюрьме, чем просить прощения, не зная за собой никакой вины!

Надежды Бесс на освобождение до Рождества угасли в декабре. От королевы по-прежнему не было никаких вестей. Бесс впала в уныние, осознав, что провела в Тауэре четыре долгих месяца. Все чаще Бесс охватывало чувство одиночества, ей казалось, что все близкие забыли о ней. В заточении у Бесс появилось слишком много времени для размышлений.

Ей стали ненавистны письма Уилла со следами слез, расплывшихся по бумаге. Не будь муж таким безвольным, он потребовал бы, чтобы королева освободила Бесс, а не умолял бы ее. «Мне не нужен мужчина, который только и умеет, что стоять на коленях! Уж лучше бы он убил Елизавету! Вот Кавендиш был способен на решительный поступок, а Уильям Сент-Лоу — нет. Она вздохнула. Конечно, на сосне вряд ли вырастут груши! Наконец Бесс призналась себе, что сожалеет о браке с Синтло, как и предсказывал граф Шрусбери.