Повседневная жизнь Букингемского дворца при Елизавете II - Бертран Мейер-Стабли

Елизавета II проявила свою способность приспосабливаться, согласившись на изменение облика монархии. Понимая, что с монархией произошли великие изменения, которые невозможно было предвидеть во время ее коронации, Елизавета смогла сохранить ее основы, к коим относилась с большим почтением. Елизавета смогла заметить два подводных камня, способных ей очень сильно повредить: ссоры в семье и грязные скандалы. Увы, она не всегда могла их избежать…

Часто английскую королевскую семью называют «монархией-спектаклем», «монархией-зрелищем». Ее история действительно богаче неожиданными поворотами, чем любая «мыльная опера», в которой заранее можно предвидеть все события. Обрамление, декор здесь гораздо более естественны, «хореография» официальных церемоний — несравненна, а мифология монархии приобретает фантастические размеры и придает почти бредовый характер процессу самоотождествления англичан с персонажами этого «спектакля».

Многие социологи подчеркивают, что телезрители во всем мире, наблюдая за наследными принцами, стали воспринимать их как своих знакомых. Любопытство публики к ним остается ненасытным: чем больше она о них узнает, тем больше требует сведений о них. Каждый, похоже, старается играть свою роль как можно лучше, сохраняя нить повествования, никогда не утомляющего и не наводящего скуку: Маргарет изображает грустную принцессу, Анна — злую фею Карабосс (из сказки Шарля Перро «Спящая красавица»), Филипп — принца-звезду; Диана, казалось, сошедшая со страниц одного из бестселлеров Барбары Картленд, стала суперзвездой, затмившей своих партнеров.

Стимулируемые запросами публики, средства массовой информации набивали себе цену и изощрялись в поисках и интерпретации любой, даже самой незначительной новости о жизни членов королевской семьи. Внимание привлекало все: новая шляпка, любовная интрижка, шалости, каприз, дурное настроение — все могло пролить потоки чернил на бумагу. Но теперь эти «дознания с пристрастием» завершались резкой критикой или градом насмешек, от коих только королева, казалось, была защищена. Подданным королевы было приятно знать, что сильные мира сего, как и они, знакомы и с радостями, и с трудностями. Десакрализация королевской британской семьи увеличила ее популярность, не нанеся ущерба ее престижу.

«Популярность? Пусть так! Но какой ценой? — вопрошал один из журналистов «Санди диспэтч». — Вам что же, действительно будет приятно увидеть, как королева стоит в очереди в одном из супермаркетов Лондона? Или вам понравится, если вы увидите принца Филиппа, стиснутого толпой в метро в час пик? Вы уверены, что не предпочтете, чтобы королева и ее семья остались в том же положении, в каком пребывают сейчас, то есть немного отстраненными и далекими?»

Монархия знает, что ее благополучие зависит от привязанности и уважения, которые питает к ней нация. Вот откуда проистекает необходимость казаться доступной своим подданным, одновременно сохраняя дистанцию, манеры, чопорность и минимум помпезности, без которых почтение невозможно. Но сегодня пресса преследует королевскую семью столь настойчиво, что результат оказывается уже далеко не так удачен. Отвращение королевской семьи ко всякому вторжению или вмешательству в ее личную жизнь неуклонно увеличивается; королевская семья держится настороже, если оказывается в поле зрения профана, опасаясь, что малейшее движение, малейшее слово будут использованы ей во вред.

Семейные тайны

Разумеется, бури и скандалы иногда нарушали спокойствие и гармонию во дворце, но королева и ее советники смогли извлечь уроки из злоключений Маргарет, чтобы избежать новой катастрофы. Однако в неприятных эпизодах недостатка не было. Так, во дворце наотрез отказываются говорить о родственных связях принца Филиппа, вернее, о его родственниках-нацистах. Старшая сестра принца Маргарита вышла замуж за князя Гогенлоэ-Лангенбурга; Теодора — за маркграфа Баденского; а Цецилия — за наследного великого герцога (князя) Гессен-Дарм-штадтского. Во время Второй мировой войны Гогенлоэ-Лангенбург воевал в рядах вермахта, а Кристофер Гессен-Дармштадтский работал на гестапо, служил в рядах СС и погиб за штурвалом самолета люфтваффе.

В семье слишком поздно узнали, что отец Марии Кристины фон Рейбниц, ставшей супругой принца Майкла Кентского, вовсе не был жертвой Гитлера (как она его представила), а был нацистом практически с самого основания НСДАП, другом Германа Геринга и штурмбаннфюрером СС. Белокурая принцесса не особенно смущалась и расстраивалась, когда все выплыло наружу. Подобно красивой и амбициозной незнакомке с загадочным прошлым из американского сериала, вторгшейся в богатую семью, соблазнив самого слабого из ее мужчин, она сумела выйти из положения и на этот раз. Как однажды отметил кто-то из «злых языков» дворца: «Что происходит в сериале, когда кто-то раскрывает скандальные подробности тайн прекрасной незнакомки? Она кусает губы, отважно вскидывает голову, и, видя ее смелость, решимость и неожиданное богатство ее личности, восхищенные члены семьи и покоренные телезрители сплачиваются вокруг нее». Именно это и произошло.

Иногда семейные тайны удается скрывать лучше; в этой сфере блистала королева-мать. Никто так и не узнал, что ее племянник Патрик Боуз-Лайон покончил жизнь самоубийством 10 июля 1923 года, что жена ее племянника Тимоти нашла такой же конец в замке Гламз в 1959 году при чрезвычайно загадочных обстоятельствах и что две другие ее племянницы, Кэтрин и Нерисса, провели жизнь в сумасшедшем доме. «Светский боттен» (справочник, содержащий сведения о видных деятелях и представителях аристократии. — Ю. Р.) почему-то сообщал, что Нерисса умерла в 1940 году, хотя она скончалась лишь в 1986-м, а о Кэтрин написано, что она умерла в 1961-м, хотя она вот уже более пятидесяти лет живет в больнице «Эрсвуд» в Ред-хилле, в Суррее; все члены королевской семьи, принужденные выдавать этих родственниц за умерших, никогда не наносили им визитов. Что и говорить, эти факты можно назвать весьма неприятными для королевы-матери, председательствовавшей во многих ассоциациях поддержки людей, страдающих умственными расстройствами…

Тем более что впоследствии стало известно о существовании еще двух кузин, какое-то время пребывавших в той же больнице. В довершение всего припомнили историю первого ребенка прадедушки и прабабушки королевы-матери: этот ребенок, родившийся в 1822 году, был слабоумным, и его официально объявили умершим, но на самом деле он был приговорен к жизни в полной тайне и провел всю жизнь в замке Гламз, заточенный в темном, тесном убежище. Когда эта тайна была раскрыта и произвела эффект разорвавшейся бомбы, Букингемский дворец спрятался за осторожным высказыванием: «Без комментариев».

Обязанность соблюдать сдержанность и осторожность, когда-то сформулированная в чрезвычайно лапидарной форме королевой Викторией: «Никогда ни на что не жаловаться и никогда не давать никаких объяснений», и сегодня не потеряла своей актуальности. К этой формулировке и сейчас прибегают всякий раз, как только начинают ходить слухи о раскрытии некой тайны или начинает распространяться неприятный анекдот или рассказ о забавной истории, приключившейся с одним из членов королевской семьи.

Однако в отличие от королевы Виктории Елизавета II никогда не хотела «стричь под одну гребенку» всех членов семьи: она одобряла индивидуальность каждого из них (или относилась терпимо к этому), понимая, что сила королевской семьи в какой-то мере зависит и от разносторонности ее членов.

Но 90-е годы были для британской монархии прямо-таки катастрофическими. Скандалы, героиней коих была Сара, сериал «Чарльз и Диана», выход на сцену Камиллы — все это запятнало честь династии Виндзоров. Пресса раздувала скандалы, появлялись публикации крайне неприятных результатов опросов общественного мнения, разносные статьи на первых полосах… «Ужасный год» для королевы растянулся на десятилетие. Тогда казалось, что династия Виндзоров бьется в предсмертных конвульсиях и обречена на гибель. «Еще вчера, — пишет Филипп Зиглер в своем труде «Королевская власть и народ», — мысль, что Великобритания может расстаться со своей многовековой монархической традицией и сменить монархию на республику, выглядела бредом эксцентричного сумасшедшего или экстремиста». А сегодня народ настоятельно требует перемен от королевской семьи, до сих пор оказывавшей упорное сопротивление любой попытке привести ее в такое состояние, чтобы она была способна принимать в расчет реальности современной жизни. Остается только узнать, будет ли этих перемен достаточно для того, чтобы убедить широкую публику, что монархия стоит того, чтобы ее поддержали и сохранили, что она может играть активную роль в грядущем столетии. Если же сделать этого не удастся, сей общественный институт, являющийся составной и неотъемлемой частью английского образа жизни, осужден на смерть.