Сознающий ум. В поисках фундаментальной теории - Дэвид Чалмерс

Такое допущение позволяет избежать хаотичности предыдущего варианта и имеет видимость правдоподобия. В самом деле, оно не так уж и отличается от представления о том, что сознательное состояние соответствует первопорядковому суждению, доступному для глобального контроля: доступность для глобального контроля и доступность для второпорядкового суждения, как можно предположить, будут по большей части пересекаться. Однако у этой концепции могут возникнуть трудности при рассмотрении таких систем, как дети или животные, которые, по-видимому, не лишены переживаний, но не обладают способностью к второпорядковым суждениям; кажется, что здесь требуется большая концептуальная утонченность, чем та, что может быть необходима для наличия переживаний. Если это действительно так, то характеристика в терминах доступности для глобального контроля является более удачной.

Скорее всего, любые первопорядковые функционалистские концепции будут использовать ограничения, отсылающие к чему-то вроде доступности. Это явствует из рассмотрения существующих редуктивных объяснений. К примеру, Кирк (Kirk 1992) предполагает, что перцептивное сознание требует того, чтобы входящая информация была «презентована» главным процессам, ответственным за вынесение решений в системе, а в другом месте говорит (Kirk 1994), что для этого требуется «непосредственно активная» информация. Дретске (Dretske 1995) допускает нечто подобное, рассуждая о том, что опыт — это информация, представленная системе, сходные мотивы можно найти и у Тая (Туе 1995), согласно которому информация должна быть надлежащим образом «подготовлена» для когнитивной обработки. Эти идеи, вероятно, без особого труда можно согласовать друг с другом. Все они, как кажется, хотят выразить нечто сходное.

В любом случае, интересно то, что сторонник нередукционистского подхода к сознанию не обязан смотреть на споры, возникающие между различными первопорядковыми и второпорядковыми концепциями, как на внутренние войны обреченных теорий. Хотя эти концепции не могут объяснить сознание, они все же являются вполне достойными кандидатами на роль теорий когнитивного базиса сознания, и одни из них оказываются более успешными, чем другие. Даже дуалист свойств может допускать наличие в них элемента истины и признавать значимость их различий.

Первопорядковые суждения и первопорядковые регистрации*

Я пытался доказать, что опытные состояния напрямую соответствуют фундирующим их когнитивным состояниям, названным мной первопорядковыми суждениями. Но, как я отмечал выше и как подчеркивал Дретске (Dretske 1995), именование их суждениями может вводить в заблуждение. Напомним, что изначально суждения были определены так, что они мало чем отличались от убеждений (при допущении исключения каких-либо феноменальных элементов). Но хотя оправданным выглядит предположение о наличии репрезентативного состояния, соответствующего каждой из деталей переживаемого визуального поля, наличие у субъекта убеждений о всех этих деталях не является очевидным. Могло бы, к примеру, показаться, что у меня нет никаких убеждений о данностях, находящихся на периферии моего визуального поля, по крайней мере до тех пор, пока я не обращаю на них внимание. Тем не менее даже при отсутствии убеждений здесь есть какое-то когнитивное состояние, несущее релевантную информацию, так как она по крайней мере доступна.

Мы могли бы просто провозгласить, что термин «суждение» используется нами в более широком смысле, покрывая не только развернутые убеждения, но и когнитивные состояния указанного типа. В конце концов, правдоподобным было бы предположить, что репрезентации периферии визуального поля могут рассматриваться в качестве «микросуждений» или в качестве имплицитных суждений, формируемых в ходе процессов, которые протекают внутри когнитивных систем, даже если они и не являются суждениями, выносимыми субъектом в целом. Но, похоже, лучшим решением было бы избежать путаницы в этом вопросе и ввести более широкий термин для репрезентативных состояний, не являющихся с необходимостью суждениями. Для этого я буду использовать термин «регистрации». К примеру, носителями когнитивных содержаний перцептивных состояний будут не первопорядковые суждения, а первопорядковые регистрации. Первопорядковая регистрация может и не быть состоянием, одобряемым субъектом, хотя она все же является содержательным состоянием, доступным для субъекта и играющим какую-то роль в когнитивной системе.

Первопорядковые регистрации иногда могут даже вступать в противоречие с первопорядковыми суждениями. Наглядным примером сказанного являются оптические иллюзии: субъект мог бы знать, что два объекта имеют одинаковую величину, но в восприятии они могут все равно казаться разными. Другой пример приводит Дретске: вы показываете семь пальцев, и я вижу все семь. Но у меня нет времени подсчитать их, и я ошибочно решаю, что их восемь. Соответственно, я формирую суждение о восьми пальцах, хотя мой феноменальный опыт свидетельствует о семи. Данное суждение поэтому не в точности параллельно феноменологии. Тем не менее где-то в перцептивной системе репрезентирована информация о семи пальцах, и она доступна для последующего использования в каких-то системах. Именно эту более раннюю репрезентацию я именую первопорядковой регистрацией. Мы можем представлять такие регистрации в качестве непосредственного порождения перцептивных и интроспективных процессов, предшествующего их рациональной интеграции в единое целое[150].

Таким образом, содержательная сторона осведомленности будет, строго говоря, конституироваться не первопорядковыми суждениями, а первопорядковыми регистрациями. А именно, она будет приблизительно покрываться теми первопорядковыми регистрациями, которые непосредственно доступны для использования в целях глобального контроля. При такой дефиниции содержательная сторона осведомленности напрямую соответствует содержательной стороне сознания. Разумеется, некоторые первопорядковые регистрации, связанные, к примеру, с подсознательными восприятиями, не будут входить в состав содержательной стороны осведомленности. Так же как с суждениями, мы можем говорить о первопорядковых феноменальных регистрациях для отличения регистраций, соответствующих опытных переживаниям, от тех, которые не соответствуют им. Но меня будут интересовать только регистрации первого класса, так что обычно я буду рассуждать просто о «первопорядковых регистрациях», подразумевая указанное уточнение, но не эксплицируя его.

(Репрезентативное содержание первопорядковых регистраций, похоже, лучше всего трактовать в качестве неконцептуального содержания, так же как и параллельное ему содержание опыта. В примечании в конце книги я обсуждаю эту и некоторые другие проблемы, связанные с содержательной стороной осведомленности и содержательной стороной опыта[151].)

4. Объяснительная роль принципов когерентности

Очерченные мной принципы когерентности — не просто какой-то набор метафизических фигур. Они могут играть ключевую роль в ходе эмпирической работы с сознательным опытом. Любое эмпирическое исследование сознания нуждается в качестве необходимого стартового условия в некоем предварительном рассуждении, чтобы получить возможность делать выводы о сознательном опыте на основе физических данных. Принципы когерентности задают эту необходимую точку опоры. Опираясь на них, мы обретаем методологический фундамент для эмпирического исследования сознательного опыта в целом ряде областей. Немало работ такого рода уже проводится; принципы когерентности просто выводят на свет те допущения, которые неявно предполагаются в ходе таких изысканий.

Есть, по крайней мере, три главных проекта, в которых эти принципы могли бы сыграть объяснительную роль. Во-первых, принцип структурной когерентности может содействовать реализации проекта использования фактов о физических процессах для оказания помощи при объяснении структуры специфических видов опыта. Во-вторых, когерентность сознания и осведомленности работает в качестве своего рода эпистемического рычага, позволяя исследователям делать выводы об опыте, опираясь на данные, полученные с позиции третьего лица. И, в-третьих, когерентность сознания и осведомленности может служить фоновым принципом при поисках физических коррелятов сознания. Я рассмотрю их по очереди.

Первый из этих проектов ярче всего может быть проиллюстрирован современной практикой. Использование эмпирической работы с нейробиологическими и когнитивными процессами для прояснения структурных черт опыта является самым обычным делом. Я, к примеру, уже обсуждал то обстоятельство, что исследование процессов, лежащих в основании цветного зрения, может значительно содействовать объяснению структуры феноменального цветового пространства. Аналогичным образом, исследование топографических карт визуальных участков коры головного мозга помогает прояснить структуру феноменального визуального поля, а исследование процессов, протекающих в слуховой коре, помогает нам понять многие структурные аспекты слуховых переживаний (к примеру, отношения высот звуков и моменты, связанные с направлением). Нечто подобное справедливо и для многих других феноменальных областей.