Чистое небо - Роман Куликов

– Ладно, Медуза. Мы посовещаемся. Кстати, как думаешь – Мойшу с Храпом Выбросом не накрыло?

– Мойша не мальчик, да и Храп в Зоне третий год. Тем более в трех кэмэ отсюда цементный завод старый, там даже ядерную зиму пересидеть можно, если только на псевдогиганта в подвалах не налетят. До утра вылезать не советую – тут тебе не Периметр. Быстрые аномалии рассосутся только часов через пять. Отоспитесь пока, а завтра вы этих уродов догоните.

Странные ощущения, когда ложишься спать под Выбросом. Так, наверное, чувствуют себя космонавты, когда за тонкой обшивкой и стеклом иллюминатора раскинулась бескрайняя даль, имеющая температуру абсолютного нуля и несовместимая с жизнью в том виде, в каком мы ее знаем.

Утром нас ждал маленький сюрприз – небольшая, но вполне смертоносная «электра» уютно обосновалась напротив выездных ворот гаража. Медуза, бросив на нее снисходительный взгляд знатока, объявил, что аномалия кочующая и исчезнет через пару часов. У нас был выбор – или дожидаться ее самоликвидации, или рвануть до цементного завода на своих двоих. Впрочем, выбора не было – учитывая мобильность порезанного Водолаза, дорога только туда заняла бы часа полтора. А если на заводе Мойши с Храпом не окажется, что тоже очень даже вероятно, то придется проделать такой же длительности вояж в обратном направлении. Короче, пока мы ждали естественной смерти «электры», я успел подрегулировать, подтянуть и подправить в «Ниве» все, что было мне по силам.

– Ну что, парни? Что решили-то? – Из гаража, подслеповато щурясь, показался Медуза. – Я по поводу образцов и Шплинтовых записей.

– А я догадался, что не про репертуар одесской оперы! – резко ответил Водолаз.

Потом, смягчив голос, добавил:

– Не знаю, Медузыч, не знаю.

Движок отлично пережил Выброс и проблем нам не создал. Медуза, обмотанный бинтами, как мумия Имхотепа, смотрел нам вслед, пока мы не скрылись за кустарником.

– Так, если их нет на заводе...

– Водолаз, а ты в этом сомневаешься?

– Ну да, ну да... Они наверняка стартовали еще утром, но все равно надо объехать завод по периметру – если не будет следов, то они еще там. Только это надо сделать в темпе вальса, потому как до Чернобыля осталось километров двадцать, а там, за Барьером, мы их уже не достанем.

– А Барьер от Чернобыля начинается?

– Да. Вернее, от Залесья, его пригорода. Южные окраины еле видны, но к ним не подойти. Марево начинается чуть севернее. Там граница на местности обозначена, мы как раз выедем к тому месту, где Шплинт с Медузой опыты ставили. Пси-излучение, по его словам, активно действует уже там.

– А что за Марево?

– Так сталкеры называют эту фигню за Барьером. Тебе в учебке, наверное, про нее не рассказывали? Голубоватый купол, вроде ауры или тумана. Визуально насквозь не просматривается, для радаров и тепловизоров также непроницаем. Короче, крышка, накрывающая блюдце с секретами. Но, по словам Шплинта, через Марево он шел километра два – два с половиной, а потом видимость становится нормальной, только небо непривычное – голубое, но не обычное, а с каким-то непонятным оттенком. То есть Марево действительно является крышкой. Кстати, по спутнику эта крышка абсолютно правильной полусферической формы, а центр ее находится в Припяти.

– А у тебя откуда такие познания в припятьской топографии?

– У нас своя учебка, – усмехнулся Водолаз. – И изучаем мы там много интересного.

– Понял, военная тайна. А вот мы и приехали!

Заводик нас, естественно, ничем обрадовать не смог. На пыльном полотне рассыпающейся от времени и аномалий дороги мы различили довольно четкие следы «газоновского» протектора, уходящие на север.

– Н-да... Ну, чего делать, поехали следом. Надеюсь, до Чернобыля мы их перехватим.

Судьба улыбнулась нам даже раньше, чем предполагалось. Километрах в пятнадцати от завода мы подъехали к очередному мосту, на этот раз – через реку Уж. Вообще-то каналов по мере приближения к Чернобылю становилось все больше и больше. Но этот мост нас и обрадовал, и огорчил одновременно. Обрадовал – потому что частично обвалился под проезжавшим по нему «Газоном», и что-то говорило мне, что это именно Мойшин «Газон». Машина беспомощно зависла на темными водами Ужа, сев на днище. Наших «джентльменов удачи» видно не было, но зато они, по крайней мере, остались без колес. Огорчил – потому что без колес оставались и мы, а Водолаз, кроме того, передвигался не ахти. Правда, оставалась небольшая надежда, что для Мойши с Храпом обрушение моста тоже не прошло бесследно. Наша «Нива» мягко затормозила на уцелевшей половине моста. Я выскочил из салона. Следом тяжело вывалился Водолаз.

Спустя пять минут мы перелезли по кузову и крыше «Газона» через провал на ту сторону, и я увидел то, что вселило некоторую уверенность в успехе нашего безнадежного дела. На асфальте виднелись подсыхающие кровавые следы и разорванная упаковка от перевязочного пакета. Значит, по крайней мере один из них ранен, а следовательно, идти с нормальной скоростью парочка уже не сможет. Хотелось надеяться, что ранен Храп, поскольку у него, по свидетельству очевидцев, боевые характеристики явно выше, чем у Мойши. Если бы не находящаяся впереди деревенька, то, возможно, их даже можно было бы увидеть в бинокль.

А впереди я увидел Марево! Синеватый купол уходит от горизонта до горизонта. Высоту на глаз определить было практически невозможно.

– Это оно? Марево?

– Оно, родимое.

– Слышь, а сколько оно в высоту?

– Вроде бы тысячи полторы или две. Но вертушки там не летают – даже вне Марева, на трех-четырех тысячах аппаратура козлить начинает.

Хриплый, с издевательской интонацией голос раздался со стороны зарослей смородины:

– И откуда ж ты такой умный взялся?

Силуэт я разглядел, но в его очертаниях без труда угадывалось положение изготовки для стрельбы с колена, поэтому мысль вскинуть к плечу «АКС» была задушена в зародыше самым жестоким образом. К тому же с другой стороны дороги уже другой голос, зычный и властный, окрикнул:

– Оружие положить на землю! Разгрузки расстегнуть! Снять! Отойти на пять шагов назад! Лечь! Ноги в стороны! Шире! Руки в стороны, ладонями наружу! Любое движение без команды – открываем огонь!

Команды неизвестного мы выполнили быстро и четко. Даже Водолаз, несмотря на раненую ногу. Утешало одно – явно уставной лексикон неизвестного боевика. Значит, это либо военные, либо...

– С вами говорит командир группы быстрого реагирования «Долга». Назовите себя, если есть документы – к досмотру!

– Старший лейтенант Кравченко, командир сталкерской группы.

– Капитан Кривенчук, командир сторожевой заставы номер семнадцать.

– Интересно... Лежать! Я что, разрешал шевелиться? Два командира такого уровня и одни, у Барьера, да еще со снятыми знаками различия? Да и семнадцатый блок отсюда, товарищ Кривенчук, или как вас там на самом деле, далековато.

– Документы в вещмешках. А зачем мы здесь – узнаете, хотя это и не в вашей компетенции!

– Ты поумничай еще, что в моей компетенции, а что нет! Кондратьев, проверь разгрузки и вещмешки!

Мимо меня протопали ноги в белорусского производства берцах, послышались слабые щелчки застежек и треск липучек.

– Есть документы! Командир, здесь же фальшпогоны, старлеевские и капитанские, и отпоротые шевроны.

– Давай сюда! Так, Кривенчук кто?

– Я.

– Встать!

Я поднялся и увидел перед собой плотного усатого дядьку в черном долговском комбезе, поверх которого была надета идеально пригнанная американская разгрузка ALICE.

– Так, Виталий Петрович, значит? – Прищуренные глаза впились в меня, затем в фотографию в удостоверении. Толстые пальцы на удивление быстро перелистали на нужную страницу.

– Ага. Командир сторожевой... Значит, должна относиться ко второму ПОцу. Так. Войсковая часть номер... Действительно второй! Подпись? И подписывал Кондратенко... Вроде порядок. Зампотыл полка кто? Фамилия?

– Андрук Нестор Олегович.

– Порядок. Второй, встать. Значит, Кравченко? Армейский сталкер?

– Он самый. Документов, сам понимаешь, нет.

– Ну да, какие у сталкеров и спецназа документы. Ладно. Только вот что, господа хорошие. С армейцами мы, конечно, не ссоримся, но поясните все же, что это вы тут потеряли. Особенно вы, капитан Кривенчук, в сорока пяти километрах от родного блока?

– Группа Кравченко выполняла задание. Про него вам знать ничего не нужно. Я с резервной группой своей заставы вышел ему на помощь. В живых остались только мы двое. Извините, не знаю, как к вам обращаться?

– Я – капитан Белоусов, командир ГБР «Долга».

– Хорошо, капитан. Вам не попадались здесь два человека, возможно, один ранен?

– Они не на «Газоне» этом приехали?

– Именно так.

– Тогда мы бы сами хотели это узнать. Сегодня утром на цементном заводе была уничтожена наша поисково-охотничья группа. Она ушла туда позавчера, проверить сообщение о появлении в подземных помещениях завода кровососа. Переждали там Выброс, а утром доложили, что обнаружили «Газон» и двух человек и что выдвигаются на досмотр. После этого на связь не выходили. Были найдены убитыми подъехавшей через час ГБР. Поэтому сейчас наши ГБР прочесывают окрестности. Мы нашли «Газон» и остались в засаде, поскольку рассчитывали, что противник не бросит полный кузов снаряжения и вернется.