Эксклюзивный грех - Анна и Сергей Литвиновы

Тоненький луч – лучик надежды – засиял где-то в самой глубине Диминого существа. Сейчас, избитый, с гудящей головой, он не мог мыслить логически – да и вовсе не мог мыслить! – но подсознание его услужливо соглашалось с Желяевым. Оно прямо-таки вопило: “Он прав, прав!.. Если бы они хотели – они б давно меня убили!.. Так что же получается?.. Не все кончено? И я еще буду жить?.."

– У нас еще есть немного времени, – продолжил Желяев. – Савельев, развяжи его. А ты, Полуянов, не дергайся. Тогда я тебе все расскажу. Глядишь, напишешь ты, Дима, статейку – а она нам и поможет…

Капитан подошел к креслу. Развязал Димину левую руку, потом правую. Отошел, сел на диван, взял автомат на колени, дружески предупредил:

– Только давай без глупостей. А то ногу отстрелю. Дима с наслаждением потянулся. Затем принялся мять затекшие руки: правой – левую, левой – правую. Желяев по-прежнему стоял прямо перед ним. Сказал тусклым голосом:

– Итак, наш непрошеный детектив Дима, ты хочешь узнать, как все дело было?

– Хочу, – хрипло произнес Полуянов.

– Ну, тогда вернемся для начала в одна тысяча девятьсот семьдесят восьмой год. Ленинград, Васильевский остров, государственный Технический университет. Январь, холода, сессия… У студентки с нашего курса, высокомерной красавицы Ленки Коноваловой, действительно имел место роман. Но она – что касается дел сердечных – была девочкой скрытной. И ни с кем об увлечении своем не говорила, даже с трещотками-подружками. А хахалем ее являлся не Котов. И не я. И не Шепилов. Хотя Шепилов, замечу в скобках, был в нее влюблен. Но не ему она отвечала взаимностью. Она любила, и встречалась, и имела половую связь совсем с другим человеком – назовем его пока тот парень.

– Это был Ефремов? – вдруг спросил Дима.

– Ефремов? Колька? Холодильников начальник? – Желяев рассмеялся. – Ну уж нет!

– Тогда почему он все обо мне знает? И о моей маме?

– А Ефремов все про всех знает. Память – феноменальнейшая. Скажи ему сто телефонных номеров – он тебе их повторит, ни разу не собьется. Плюс к тому – маниакальная страсть все держать под контролем. Он же натуральный псих, Ефремов! Но при этом – мирный псих, полезный для общества и совсем не убийца. А что – он тебя, Дима, своими познаниями удивил?

– Слегка.

Желяев деревянно рассмеялся.

– А он это любит, Ефремов. Любит поражать окружающих своей памятью. Осведомленностью своей. Где-то что-то прочитал, запомнил намертво – а потом при случае выдает. Все поражены: откуда он узнал? А у него просто память, как у суперкомпьютера. У него в башке больше данных, чем во всем Интернете. Ему бы в “Кто хочет стать миллионером?” играть – наверняка бы миллион срубил… А ты и его подозревал, да, Дима?

– Подозревал.

– Нет, Ефремов здесь совершенно ни при чем.

– А кто при чем?

– Совсем другой парень. Даже не из нашего института. Но совратил он нашу однокурсницу Лену Коновалову. Леночка знала, с кем дружить: тогда тот парень был пятикурсником и кандидатом в члены партии. И секретарем комитета комсомола своего вуза. Надо ли тебе, Дима, объяснять, что тогда это значило?

– Не надо, – хрипло проговорил Полуянов. – Я представляю. Большая шишка. С большими видами на будущее.

– Вот именно… Итак, у Коноваловой был с тем парнем роман. И она, как я понимаю, очень хотела его на себе женить. Замечательный выбор!.. Он – ленинградец, без пяти минут член КПСС, делает карьеру по комсомольской линии. И карьера его обещает быть успешной. Очень успешной. А Леночка, чтобы его заарканить, от него забеременела.

– И вы, товарищ Желяев, знали об этом… – пробормотал Дима.

– Я узнал об этом через много, очень много лет. Мне рассказал Шепилов. Рассказал всего-то пару недель назад. Перед тем, как его убили… А тогда, в семьдесят восьмом, я мог только догадываться… Итак. Что же тогда все-таки произошло?.. Коновалова оказалась беременной. Вроде бы тот парень должен был на ней жениться – как честный человек?.. Она тоже неплоха была: умница, красавица, самолюбивая карьеристка. В общем, стерва еще та… Но ко времени начала событии, к январю семьдесят восьмого, он, тот парень, уже изрядно к ней охладел. Он трезво размыслил, что может рассчитывать на лучшую партию, чем Коновалова. Кто она такая? Живет в области, в квартире – убого, мать – воспитательница в детсаду, отец – слесарь… А тут еще… Он встретил другую девушку. Вот она, эта новая девчонка, ему подходила всем. Всем была хороша… Дело не в красоте или там в фигуре – Коновалова была и хорошенькая, и фигуристая… Но у новой пассии того парня было, в сравнении с Коноваловой, громадное преимущество: она была дочкой ректора. Ректора нашего университета. Ты представляешь, Дима, что означала в советские времена должность ректора?

– Представляю. Высокий полет.

– Вот именно… Правда, у нее, ректорской дочки, имелся и отдельный недостаток. Она была несовершеннолетней. Ей к началу семьдесят восьмого только пятнадцать стукнуло, и училась она в девятом классе, и занималась в физматшколе нашего университета. Однако юность – вещь проходящая. Очень быстро проходящая. Так рассудил наш парень. И с девочкой этой пятнадцатилетней тоже вступил в половую связь. И одновременно стал готовить почву для аккуратного разрыва с Коноваловой. Коновалова, скрытная, самолюбивая, долго не сообщала ему, что ждет ребенка… Но его охлаждение стала чувствовать. И хотела с ним объясниться. Вот таким было положение к тому дню: пятнадцатому января семьдесят восьмого года… Я понятно излагаю?

– Вполне.

– Итак, пятнадцатого января утром – а может, четырнадцатого вечером? – наша милая однокурсница Коновалова вдруг узнает: у нее есть соперница. Как узнает, понятия не имею. Может, сама увидела эту парочку. А может, кто-то ей про них шепнул… Естественно, у юной женщины, да на четвертом месяце беременности, все валится из рук. Все идет наперекосяк. Коновалова, отличница и ленинская стипендиатка, заваливает в тот день экзамен. А ближе к вечеру встречается с тем парнем в общежитии… Они сидят в рабочей комнате и разговаривают. В рабочей комнате никого нет. Все только что сдали экзамен и развлекаются… Коновалова, естественно, дико обижена и расстроена. Она говорит, что знает о связи того парня с малолеткой, ректорской дочуркой. Она спрашивает его: “Это правда?!” Тот спокойно отвечает: “Да”. Она плачет, обвиняет его в измене. Угрожает, что пойдет к ректору, заложит его. Он – только холодно плечами пожимает: пожалуйста, мол. Наконец она заявляет, что ждет от него ребенка. И поэтому он, тот парень, просто обязан на ней жениться…

– Вы-то откуда все это знаете? – перебил Дима. Недоверие к Желяеву, угасшее было, вновь всколыхнулось в нем. “Что, если он просто очки мне втирает? Врет? Сбивает со следа?"

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});