Культура Два - Владимир Паперный

ХИГЕР Р. К вопросу об идеологии конструктивизма в современной архитектуре. – СА, 1928, 3, 92 – 102.

ХЛЕБНИКОВ В. В. Собрание произведений, тт. 1 – 5. Л., 1928 – 1933.

ЧЕРНЫШЕВ С. Е. Задачи ансамблевого строительства. – АС, 1938, 8, с. 5 – 8.

ЧЕХОВ А. П. Полное собрание сочинений и писем, тт. 1 – 30. М., «Наука», 1974.

ЧЕЧУЛИН Д. Н. Жизнь и зодчество. М., «Молодая гвардия», 1978.

ШАГИНЯН М. С. Проблема жилья. – АС, 1934, 11, с. 4 – 5.

ШАЛАВИН Ф., ЛАМЦОВ И. О левой фразе в архитектуре. – Красная новь, 1927, 8, с. 226 – 239.

ШВАРЦ Е. Л. Пьесы. М. – Л., «Советский писатель», 1962.

ШКЛОВСКИЙ В. Б. О кинематографе. – ИК, 1919, 23 февраля, с. 1.

ШКЛОВСКИЙ В. Б. Ход коня. М. – Берлин, 1922.

ШКЛОВСКИЙ В. Б. Гамбургский счет. Л., 1928.

ШЛЕЕВ В. В. (Сост.) В. И. Ленин и изобразительное искусство. Документы, письма, воспоминания. М., «Изобразительное искусство», 1977.

ШУБ Э. Крупным планом. М., «Искусство», 1959.

ЩУСЕВ А. В. Город Счастья. – СИ, 1932, 4 ноября. Цит. по МСАА (1), с. 172.

ЭСКИЗНЫЙ ПРОЕКТ ДВОРЦА СОВЕТОВ. – АС, 1934, 3, с. 1.

ЯКОВЛЕВ Я. О «пролетарской культуре» и пролеткульте. – Правда. 1922, 24 октября.

ЯКОВЛЕВА Г. Н. Проблема предметно-пространственной среды в русской культуре начала XVIII века (рукопись).

BENJAMIN W. Die Kunst im Zeitalter seiner technischen Reproduzierbarkeit. Frankfurt/Main, Suhrkamp Verlag, 1963.

BLAKE P. The Soviet architectural purge. – Architectural Record, 1949, v. 106, 3, pp. 127 – 129.

CAMPANELLA T. La cittá del sole, 1602. – Кампанелла Т. Город Солнца. М. – Л., 1947.

CONQUEST R. The great terror. Stalin’s purge of the thirties. – Конквест Р. Большой террор. Aurora, 1974.

CUSTINE, LE MARQUIS DE. La Russie en 1839. – Маркиз де Кюстин. Николаевская Россия. Издательство Всесоюзного общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев, 1930.

DURANTY W. – Дюранти В. Самый интересный город в мире. – Москва (см.).

FIZER J. Some observations on the alleged classicism of socialist realism/ – Studies in soviet thought, 1975, v. 15, 4, pp. 327 – 337.

HAUSER A. The philosophy of art history. N.Y., 1963.

JANGFELDT B. Majakoskij and Futurism. 1917 – 1921. Stokholm, Almqvist & Wiksell, 1976.

JENCKS CH. The language of post-modern architecture. N.Y., Rizzoli, 1977.

KASTNER A. Письмо (англ.) в ВОКС, подписанное его (?) секретарем Beatrice Heiman, от 31 октября 1932 года. – ЦГАЛИ, 674, 1, 8, л. 105 – 106.

KEEN D. – Кин Д. Японцы открывают Европу, М., 1972.

LE CORBUSIER Письмо 1932 (?) года советским архитекторам, переданное через М. Я. Гинзбурга. Цит. по русскому переводу. – ЦГАЛИ, 674, 1, 10, л. 5 – 7.

LE CORBUSIER Письмо А. Веснину от 10 августа 1934 года. – Архив семьи Весниных. (Копии этого и следующего письма любезно предоставлены мне И. Коккинаки, за что пользуюсь случаем принести ей благодарность.)

LE CORBUSIER Письмо А. Веснину от 28 января 1936 года. – Архив семьи Весниных.

LEHMAN-HAUPT H. Art under a dictatorship, N.Y., Oxford University Press, 1954.

LÉVY-BRUHL L. – Леви-Брюль Л. Первобытное мышление. М., «Атеист», 1930.

MARINETTI F. Selected writings. London, 1972.

OUD J. J. Письмо от 7 декабря 1934 года в редакцию «Архитектурной газеты» (в ответ на телеграмму с просьбой прислать «несколько дружеских слов»). – ЦГАЛИ, 671, 1, 14, л. 30 – 31.

PANOFSKY E. Gothic architecture and scholasticism. N.Y., 1967.

PIPES R. Russia under the old regime. Penguin books, 1977.

SENKEVITCH A. Soviet architecture 1917 – 1962. A bibliographical guide to source material. Charlottesville, 1974.

SPENGLER O. Der Untergang des Abendlandes. Umrisse einer Morphologie der Weltgeschichte. Bd. 2. – Цит. по: Судьба искусства и культуры в западноевропейской мысли XX века. Сборник переводов. М., ИНИОН, 1979, с. 27.

TAUT B. – Таут Бруно. Распад города. – СА, 1930, 1-2, с. 63.

TAUT B. Как возникает хорошая архитектура? (Статья, присланная Бруно Таутом в русском переводе в ССА в марте 1936 года). – ЦГАЛИ, 674, 2, 21, л. 260 – 288.

VOGT A. M. Russische und Franzosische Revolutionsarchitectur 1917 – 1789. Zur Einwirkung des Marxismus und des Newtonismus auf die Bauweise, Koln, DuMont, 1974.

VOYCE A. Russian art and architecture. – Encyclopedia Britannica, 1965, v. 19.

WELLS H. G. – Уэллс Герберт. Россия во мгле. М., Госполитиздат, 1958.

WILLET J. The new sobriety. 1917 – 1933. Art and politics in the Weimar period. Thames and Hudson, 1978.

WÖLFFLIN H. – Вельфлин Г. Ренессанс и барокко. СПб. 1913.

WRIGHT F. L. Выступление на первом всесоюзном съезде советских архитекторов 24 июня 1937 года. Английский текст см. ЦГАЛИ, 674, 2, 50, л. 26. Русский текст, отличающийся от английского, см. ЦГАЛИ, 674, 2, 37, л. 62 – 69.

«Культура два»

Тридцать пять лет спустя

Борис Гройс

Борис Гройс – профессор Государственной высшей школы дизайна в Карлсруэ, профессор Нью-Йоркского университета.

Не знаю, многие ли книги по истории культуры, а тем более по истории архитектуры произвели такое сильное впечатление на читателя в момент своего появления, как книга Владимира Паперного «Культура Два». В первый раз я прочел «Культуру Два» в рукописи, в Москве, в конце 1970-х. И она сразу произвела на меня впечатление глотка свежего воздуха в тогдашней невыносимо затхлой московской интеллектуальной атмосфере. Эстетика советской культуры обсуждалась в те годы только в бесконечно скучных официальных советских публикациях, начисто лишенных всяких признаков аналитичности, теоретичности – да и просто элементарной культуры научного или эссеистического письма. Что же касается оппозиционно настроенной интеллигенции, то она по большей части предпочитала делать вид, что никакой такой советской культуры вообще не существует. Советская власть воспринималась тогдашней русской интеллигенцией исключительно как источник различных цензурных ограничений, запрещений и притеснений, которые вызывали только более или менее открытое, в зависимости от индивидуальной смелости автора – моральное возмущение. Достойной темой культурологических исследований считались лишь культурные феномены, по возможности не запачканные чрезмерной идеологической или стилистической близостью к официальной советскости, но в то же время и не отличающиеся чрезмерной политической или эстетической радикальностью, – вроде поэтов Пастернака и Ахматовой. В те годы было принято считать, что все лучшее – и, вообще, все, о чем стоит говорить, – создавалось в русской культуре исключительно вопреки советской власти. Советская культура оказалась таким образом интерпретированной – хотя и с противоположным знаком – в духе знаменитой ленинско-сталинской теории о двух культурах внутри одной, согласно которой все хорошее в культуре прошлого создавалось исключительно вопреки политике господствующих классов. Структуралистски ориентированная культурология, которая доминировала тогда в среде русской либеральной интеллигенции, как известно, была склонна искать в культуре определенной эпохи внутреннее единство. Но рассмотрение советской культуры как единой структуры было начисто табуировано: представлялось, что в противном случае помещались на один уровень палачи и их жертвы, стиралась грань между культурой и некультурой. Хотя структурализму привычно работать с оппозициями, оппозиция советский – несоветский казалась не вписывающейся ни в какую более общую систему оппозиций.

Но и в вопросе о том, что считать лучшим в русской культуре советского периода, общественное сознание 70-х годов проявляло крайнюю избирательность, граничащую с цензурой. Так, например, русский авангард оставался обычно вне внимания тогдашней либерально-оппозиционной советской культурологии, оказавшись, таким образом, жертвой двойной, официальной и внутренней, оппозиционной цензуры. Для официальной советской культуры русский авангард был неприемлем прежде всего эстетически, так как он наиболее радикально противостоял тогдашней официальной ориентации на реалистическую традицию. Для либерально-оппозиционной интеллигенции русский авангард был неприемлем прежде всего политически, поскольку художники и теоретики русского авангарда были большей частью политически ангажированы в пользу коммунистической идеологии, к которой у советской интеллигенции к тому времени выработалась явная аллергия. Но эта антисоветская аллергия, кстати сказать, прекрасно уживалась у многих с вполне советским культурным консерватизмом. В сложной системе официальных и оппозиционных табу, которые препятствовали непредвзятому исследованию советской культуры, табу на признание исторической изменчивости советской идеологии, которая постоянно стремилась забыть о своем авангардном прошлом, было, пожалуй, наиболее фрустрирующим.

На фоне этого практически тотального теоретического паралича книга Паперного поразила меня, когда я ее прочел в первый раз, прежде всего тем, что ее автор освободился от всех мной перечисленных и еще многих других табу и предрассудков не постепенно и не по очереди – а одновременно и от всех сразу. Паперный без колебаний и оговорок применил к советской культуре структурный метод целостного анализа – и все обычные для сочинений о советской культуре унылости и нелепости отпали благодаря этому сами собой. От книги Паперного веет духом веселости, вольноотпущенности, радостного удивления, как у него на теоретическом уровне все здорово, складно и удачно получается, – духом, который немедленно передается читателю. В наше время трудно уже вполне понять, какой радостью было тогда для читателя это неожиданно веселое описание советской культуры, которая обычно воспринималась им как беспредельно скучная.