Страна мечты - Влад Савин

— Аня, ну ты смеешься? Куда я от моего мужа поеду? Мне здесь гораздо интереснее — тут Лючия улыбнулась лукаво — особенно если меня в вашу Тайну когда-нибудь посвятят!

Ну, Люся, ты скажешь! Хотя если честно, мне бы пришлось выбирать, посвятить себя такому делу, или стать обычной королевой какой-нибудь европейской страны — я бы первое выбрала, не колеблясь! Вот только жизнь уж очень беспокойная будет, и точно скучать не придется. И даже, возможно, долгих лет не гарантирую — но до девяносто первого очень хочется дожить! А пока — уедет мой Адмирал на новую войну, и сидеть мне как царице у окна в сказке Пушкина. А что Пантелеймон Кондратьевич твоему рыцарю придумает, даже я не знаю — но точно, долго в Москве у твоей юбки остаться не даст!

Так и вышло. Срок мне подошел 28 ноября, и на удивление легко было, ждала чего-то долгого, страшного и болезненного! Сын, назвали Владиславом — друг с этим именем был там, у Михаила Петровича, и имя хорошее, исконно русское. 1 декабря я уже дома была, и Адмирал мой своего наследника успел увидеть — до того, как отбыл на Дальний Восток. А мне — ждать, скучать, и нашего сына растить.

— Наверное, тоже моряком станет? — предположил Юрка, зашедший посмотреть.

— А это к чему талант окажется — серьезно ответил мой Адмирал — хотя конечно, если продолжит семейную династию, я буду рад! Но если проявит большие способности и желание к чему-то другому — инженером, ученым, врачом, да хоть артистом! — препятствовать не буду. Чтобы человек своим делом занимался, и высот достиг.

Маленький человечек, Владислав Михайлович Лазарев, двигал ручками и ножками, и смотрел на нас. Да заверните же ребенка, застудите! И осторожнее, не уроните! А я все сделаю, ничего не пожалею, чтобы ты вырос здоровым, умным, сильным. О нет, я не собираюсь делать из тебя мимозу — но позабочусь, чтобы все трудности были тебе по силам, и в то же время закаляли. Чтобы ты, а особенно твои дети, жили уже в мире «Рассвета», побеждающего коммунизма, и никогда не узнали, что такое «перестройка». Кстати, фантаст Иван Ефремов, у которого мы были летом, уже напечатался, и не только в «Технике-молодежи», но целым сборником своих рассказов (Пономаренко не забыл моего доклада тогда!). Интересно, был ли Иван Антонович удивлен благожелательным отношением к нему и в издательстве «Молодая Гвардия», и в Союзе Писателей, куда его приняли на полгода раньше, чем в иной истории? А если он здесь и напишет что-то, отсутствующее там?

А дальше началась у меня совсем другая жизнь! Когда Владик плачет, надо тотчас к нему бежать, а ночью просыпаться и вставать — покормить его надо, или пеленки сменить, или просто на руки взять, успокоить, или самое худшее, заболел? Марья Степановна помогала, конечно — так ей самой нелегко, после Блокады и как двоих детей похоронила, и за своим ухаживать — главное, что она мне все показала, научила, я ведь одна была у родителей, не приходилось мне маленьких нянчить, не умела я совсем! И кормить Владика приходится мне самой — у Марьи Степановны молока своему едва хватает, ну разве что меня иногда подменить. Хорошо, в квартире газ есть (и плита на кухне, и горячая вода от водогрея), пеленки и стирать и кипятить удобно. Есть утюг электрический, гладить легко. Холодильник на кухне — можно еду впрок готовить. Американский кухонный комбайн, с картофелечисткой (тут даже Смоленцев удивился — в его время этот агрегат был почти вдвое меньше и легче, но вот последнего узла в нем не было). Еще скороварка, посудомоечная машина, электрочайник, стиральная машина (когда работает, трясется и как трактор рычит, даже страшно), и пылесос (Юрка опять удивился, этот агрегат лишь здоровому мужику передвигать впору — но вот функция «пульверизатор» даже через полвека будет далеко не на всех моделях). И вся эта техническая роскошь, доступная пока лишь очень немногим в СССР, дана мне, как сказал Пономаренко, чтобы я в домашнем быте не утонула, в ущерб службе — еще Ленин намечал, освободить женщину от домашнего рабства, чтобы она могла в полной мере трудиться на благо социалистического Отечества — за Киев тебе огромное спасибо, но будут в дальнейшем у тебя и еще подобные поручения, это не всяких там «пирожковых» на Севмаше ловить. Надеюсь, что несколько месяцев мне с Владиком неотрывно побыть дадут?

Ну а в свободное время (не так много его и осталось), я занималась чтением (самообразование — может и впрямь мне на заочный поступить?). Еще, хорошо, что можно уже обратить внимание и на свою физическую форму — гимнастику делала, поначалу очень осторожно, затем смелее, не размякать и не толстеть! Ну и общаясь с Лючией, заинтересовалась итальянским языком. Если Юрка Смоленцев, там зная английский и испанский, здесь успел немецкий выучить сносно, а итальянский очень хорошо? А у меня немецкий в совершенстве, с Ленинградского универа (и практика в оккупированном Минске с «носителями языка», будь они прокляты!), английский более-менее (и тоже практика, с «мистером шимпанзе»), теперь и итальянский будет? Лючии пока заняться нечем, так что часто приходила она ко мне, особенно когда Юрку опять куда-то услали, и мы вели беседу — благо, квартиры наши в одном подъезде, в новопостроенном крыле, ей только на лифте спуститься. А вот ноут пришлось забросить в сейф — трудно ведь, по инструкции, не дозволять никому из непосвященных даже входить в комнату, чтобы увидеть секретный прибор — когда и с Лючией, и с Марьей Степановной, и с тетей Пашей, отношения у нас самые доверительные. Швейные машинки, из Италии привезенные, оказались все ж разные немножко, у меня «универсал», у Лючии «белошвейка» — и Лючия взялась сама мне платье сшить, силуэта «клеш-солнце от груди, а сзади от плеч», и на стройной фигуре, без живота, смотрится отлично, особенно если дополнить шляпкой с широкими полями. И в жару приятнее без пояса носить, чтобы развевалось и продувалось, конечно, если ветер не слишком сильный, а то будет все над головой… хотя если на пляже, в купальнике, когда на юг поедем? А вот пальто такого же фасона в ателье заказывать пришлось, с толстой тканью работать сложнее. Примерила, перед зеркалом покрутилась, осталась довольна — наш принцип, движений не стесняет совсем! Вот только ждать весны надо, чтобы в нем выйти — снег сейчас за окном. У меня шубка на меху еще с Молотовска была, а Лючии здесь пришлось покупать. Римлянка на нашу зиму смотрит даже с восторгом, не приходилось ей в такой же мороз по лесу от карателей бегать… и дай бог, чтобы не пришлось никогда! На улице метель, Владик в кроватке посапывает, уснул, а мы сидим, тихо по-итальянски беседуем, у меня что-то уже начало получаться. Или радио слушаем — приемник у нас хороший, еще довоенная радиола СВД-9, и если музыка классическая, то для Владика это как колыбельная, ну а новости, мы звук приглушаем, и близко садимся. И газеты читаем — что в мире творится?

Дела обычные — восстановление народного хозяйства, строительство народной демократии в нашей Европе. В Италии кстати началось такое! Вдруг оказалось, что в южной, материковой Италии сицилийцев отчего-то очень сильно не любят — после того, как Дон Кало постарался. А на Сицилии так же относятся к приехавшим с «сапога», так что обещанные выборы грозят расколоть Италию уже не на две части а на три. В Югославии и Греции идут какие-то непонятные процессы, в Иране творится черт знает что — англичане пытаются науськать на «нашего» вождя Барзани других курдских вождей, и еще турок, и иранского шаха, так скоро до новой войны с басмачеством дойдет? В Индии британское наступление, англичане взяли Дели, выходят к бирманской границе. Американцы впервые с рейда Дулитла бомбили Японию, несколько эскадрилий В-29 взлетели с Сайпана. Японцы в Китае массово истребляют мирное население.

Главное в новостях — начавшееся в Штутгарте заседание Международного Трибунала. В обвинении юристы от нас, США, Англии. Свидетели — и от нас, и от всех стран Европы, подвергшихся гитлеровским зверствам. А на скамье подсудимых — нацистские главари, включая бесноватого Адольфа!

— И так будет с каждым, кто впредь замыслит новую Мировую войну, ради установления своего порядка. Прошло время Карла Великого, Наполеона, и прочих завоевателей, строящих империи. Народы мира — вольны сами определять свою судьбу.

Это сказал глава советской делегации на Процессе (как и в Нюрнберге, той истории), Андрей Януарьевич Вышинский.

А в «Правде» появилась очередная карикатура — «последняя линия фашистской обороны: адвокаты за работой».

Из речи И.В.Сталина, 1 декабря 1944 (альт-ист).

Сегодня в городе Штутгарде Международный Военный Трибунал начал рассмотрение военных преступлений и преступлений против человечества, совершенных нацистским режимом гитлеровского Рейха.

Трибунал сформирован из представителей четырех сторон — СССР, США, Великобритании, и Римской Католической Церкви, совместно с Итальянской Народной республикой. Представители Русской Православной Церкви, равно как и иных религиозных конфессий, входят в состав советской делегации. А на скамье подсудимых, нацистские главари, виновные в развязывании самой разрушительной войны за всю историю человечества — Гитлер, Геринг, Борман, Гесс, Риббентроп, Кейтель, Кальтенбруннер, Розенберг, Франк, Фрик, Штрейхер, Заукель, Дениц, Функ, фон Ширах, Шпеер, фон Нейрат, фон Папен, Шахт, Кох. Нет Геббельса и Зейс-Инкварта, которых уже настигло возмездие. В отношении Гиммлера, Мюллера и Достлера обвинение выдвигается заочно, и приговор будет исполнен при поимке этих лиц.