Аромат роз - Кэтрин Андерсон

Судья слегка улыбнулся.

— Тебя зовут Миранда, это так? — мягко начал судья. — Очень красивое имя.

Миранда оглядела судебный зал и прижалась к Заку, нервно теребя шнурки на своем новом платьице. Оно было голубое, с множеством стеклянных бусин, украшавших юбку. Твердо убежденный, что все леди, даже самые юные, чувствуют себя увереннее в нарядной одежде, Зак все утро метался по городу, отыскивая это платье. Старый портной украсил платьице блестящим шнуром и нашил на него столько бусин, что у Миранды глаза разбежались, когда она увидела его.

— Меня зовут судья Мак-Гилрой, — представился судья. — Но ты можешь называть меня простб «судья», или «Мик», или «Гиль»… — Поскольку Миранда не удостоила его ответом, он хмыкнул и добавил:

— Не возражаю, если ты станешь обращаться ко мне на ты.

Миранда укоризненно нахмурилась.

— Я не буду с тобой говорить.

Вздрогнув, Зак подался вперед и заглянул в личико дочери. Судья поднял густые брови и пригладил тонкие седые волосы.

— Я понял. По каким-то причинам ты не хочешь говорить со мной.

Миранда сделала гримасу, надув губки.

— Папа Зак сказал, что я могу не отвечать, если не хочу, а я не хочу.

Судья бросил на Зака удивленный взгляд. Зак озадаченно пожал плечами. Миранда казалась напряженной этим утром, но он отнес это за счет ее нервного возбуждения. Ее отказ говорить с судьей озадачил его.

— Я тебе не нравлюсь? — спросил судья.

— Не-ет!

В зале захихикали. Судья, прикрывшись ладонью, прокашлялся. Зак увидел веселый блеск в его голубых глазах. Ему стало легче.

— Можешь сказать, почему я тебе не нравлюсь? Миранда потерлась подбородком о высокий жесткий воротничок своего платьица.

— Ты пригвоздил мою маму к стене! Несколько присяжных не удержались от смеха.

С чувством, близким к ужасу, Зак вспомнил: именно это он сказал вчера Маркусу, говоря о том, что происходило в суде.

Миранда, очевидно, подслушала его и, как обычно, поняла эти слова буквально. Он приподнял ее на колене и нагнулся к ее уху.

— Мэнди, милая, твою маму никто к стене не прибивал гвоздями. Это просто такое выражение. Оно означает, что ей задавали трудные вопросы. К тому же их задавал не судья, а обвинитель…

Миранду это не убедило. Она обхватила ручонками шею Зака и прижалась к нему. Судья склонился над бумагами, что-то записывая, но Зак видел, что плечи его подрагивают от смеха. Гора спала с его плеч. Миранда одержала очередную победу.

Судья Мак-Гилрой отложил перо и спросил:

— А почему еще я тебе не нравлюсь?

— Ты носишь платье!

Снова смех. На этот раз засмеялись почти все.

— Это называется мантия. Все судьи носят ее в суде. — Мак-Гилрой почесал нос и развел руками. — Иногда маленькие девочки не точно понимают то, что слышат. Уверяю тебя, что никто не прибивал твою маму гвоздями.

— Тогда почему перед тобой лежит молоток? Судья уставился на нее. Его губы расплылись в улыбке.

— Это судейский молоток, — объяснил он и стукнул им по столу. — Я пользуюсь им, когда мне нужно навести порядок в суде.

— Это просто молоток! — возразила Миранда. — А ты обманщик. Я не буду с тобой разговаривать.

— Ну ладно… — судья потер подбородок, — я не порицаю тебя, вижу, что ты хорошая защитница своей мамы.

— Я ее маленькая девочка, — убежденно поправила его Миранда. — А если ты не пригвоздил ее к стене, то почему прячешь ее? — Поскольку судья не сразу нашелся, глаза Миранды налились слезами. — Я думаю, вы боитесь, что я увижу дырки от гвоздей, если она придет…

Судья обратился к служителю:

— Пожалуйста, приведите миссис Мак-Говерн на минутку.

Он еле удерживался от смеха. Зак поудобнее устроился на своем стуле. Минуту спустя Кэйт ввели в зал и подвели к скамье подсудимых. Судья подался вперед.

— Миссис Мак-Говерн, кажется, ваша дочь хочет спросить вас о том, что было на вчерашнем заседании. Она вообразила почему-то, что я прибивал вас гвоздями к стене.

Глаза Кэйт округлились. Она изумленно посмотрела на Зака. Toт усмехнулся. Миранда соскочила с его колен и, сбежав по ступеням, бросилась в объятия матери.

Пока Кэйт обнимала дочку и что-то объясняла ей, Зак видел, как судья Мак-Гилрой наблюдает за ними. Бедняга едва не плакал. Зак понимал эти чувства.

Когда Кэйт увели, Миранда вернулась на колени к Заку и сказала судье:

— Моя мама говорит, что ты не прибивал ее гвоздями нигде. Значит, я могу поговорить с тобой, даже если ты останешься в платье…

— Спасибо, Миранда. Это очень великодушно с твоей стороны. — Он поиграл своим пером. Их взгляды встретились.

— Ты знаешь, зачем тебя привели сюда?

— Потому что ты хочешь со мной говорить.

— А знаешь, о чем я хочу говорить? Миранда поежилась.

— Я думаю, ты будешь спрашивать меня… — она нервно посмотрела через плечо Зака, — про моего первого папу и про то, как моя мама нечаянно его ушибла.

Судья следил за ее взглядом.

— Тебе здесь никто ничего дурного не сделает, Миранда. Не бойся.

— Я знаю. Папа Зак никому не даст меня обидеть. Судья снова улыбнулся.

— Я уверен, что не даст… — Лицо его приняло задумчивое выражение. — Как я понимаю, ты случайно обожгла руку?

Миранда прижалась к Заку.

— Это было не случайно.

Судья внимательно посмотрел на багровый шрам, изуродовавший детские пальчики.

— А как же это произошло?

Миранда испуганно оглянулась, будто ожидала, что сзади вот-вот появится Джозеф.

— Это мне сделал мой первый папа.

— Можешь ты рассказать мне об этом?

Зак наклонился над девочкой и крепче прижал ее к себе.

— Не бойся ничего, Мэнди! Я с тобой! Вцепившись в рукав Зака с такой же силой, как утопающий хватается за соломинку, Миранда рассказала о событиях, которые привели Джозефа к смерти. Звонким, чуть дрожащим голосом она поведала о том, как ее мать ударила Джозефа по спине поленом. Судья Мак-Гилрой задумался.

— Если твой папа согнулся над тобой, держа твою руку в огне, Миранда, как же ты могла видеть, что она не ударила его по голове? — мягко спросил он. — Могла ты видеть, как она его ударила?

— Нет.

Сердце Зака оборвалось. Но ведь он сам убеждал ее говорить только правду, зная, что Кэйт не хочет ничего другого. Зак едва удержался от того, чтобы, схватив Миранду, не убежать из зала суда.

Судья потер переносицу.

— Иногда нам рассказывают одно и то же так часто, что нам начинает казаться, будто мы сами это видели. Может, твоя мама столько раз убеждала тебя, будто ударила твоего папу по спине, что ты поверила в это?

Миранда сморщила нос.

— Моя мама никогда ни в чем не убеждала меня. Мы не говорили об этом.

— Никогда?