Я приду плюнуть на ваши могилы... - Андре Савиньон

— Благодарю вас, сэр Ричард. Это доставит мне истинное удовольствие. — Он повернулся к Кэт: — Не составите ли вы мне компанию, мисс Уэллс? Покажите мне окрестные красоты.

Она подняла к нему радостное лицо маленькой девочки, затем, спохватившись, отрицательно мотнула головой:

— Сожалею, мистер Блэйн, но по утрам я занята.

— Ясно, — сказал он спокойным тоном и повернулся к сэру Ричарду: — Пожалуй, мне пора. Оставляю вас в ожидании завтрашней встречи.

— Всего доброго, до завтра.

Сэр Ричард направился к висящему на стене шнуру и дернул за него; где-то в глубине замка мелодично зазвонил колокольчик. На пороге тут же появился Уэллс.

— Проводите мистера Блэйна в комнату Герцога, Уэллс.

— Слушаюсь, милорд.

— Я провожу их, чтобы еще раз убедиться, что все приготовлено, — сказала Кэт и, взяв со стола кофейный поднос, направилась к двери.

— Как это мило с вашей стороны, — улыбнулся Джон Блэйн.

Он простился с хозяевами замка и находился уже на полпути к двери, как леди Мэри громко сказала:

— О! Надеюсь, ОНИ не будут надоедать вам сегодня ночью.

— Видите ли, дорогая, вы не должны интриговать, а тем более пугать нашего гостя; это помешает ему хорошенько выспаться.

— Не волнуйтесь за меня, сэр Ричард. Я сплю как убитый. Уверяю вас, леди Мэри, все будет хорошо. До свидания.

На пороге он поднял руку в знак прощания.

Сэр Ричард и леди Мэри остались одни на диване. У них обоих был одновременно горделивый и любезный вид. Казалось, они крепко держат ситуацию в руках, по крайней мере, на период перемирия. Шпаги скрещивать придется лишь на следующий день.

Когда дверь закрылась, леди Мэри положила свою хрупкую руку на руку мужа и сказала:

— Он очень даже симпатичный, Ричард, не правда ли, несмотря на свою…

— Да, приятный молодой человек, — еще более задушевно отозвался сэр Ричард. — Удивительно! Никогда не знаешь, что можно ждать от этих американцев!

Уэллс открыл дверь комнаты Герцога и сказал:

— Пожалуйста, сэр. Надеюсь, что сэр найдет здесь все необходимое.

Кровать уже была приготовлена ко сну. Джон Блэйн увидел свою пижаму и комнатный халат заботливо разложенными на кровати, а домашние туфли аккуратно стоящими рядом с ней.

Ночная лампа освещала комнату мягким светом, чего он не заметил перед ужином, когда заходил сюда переодеться. В камине горел слабый огонь, стараясь по мере сил нейтрализовать многовековую сырость.

— Рядом с лампой вы найдете свечу и спички, сэр.

— Хм! А зачем мне свеча? — удивился Джон Блэйн.

— Электричество часто капризничает, сэр. Кроме того, некоторые коридоры не освещены.

— Но у меня нет намерения гулять ночью по замку, Уэллс.

— Ах, сэр, никогда не знаешь, что нас ждет. Лучше быть готовым ко всему, я так считаю, сэр. Если вам больше ничего не нужно, желаю вам спокойной ночи.

— Спасибо, Уэллс.

Старик повернулся и вышел. Кэт наводила последний блеск в комнате: то проводила пальцем по подоконнику, желая убедиться, что там нет пыли, то поправляла атласные занавески. Комната была большая, с высокими потолками и окнами. Занавески из красного атласа истрепались, и Кэт старалась закамуфлировать прорехи в складках. Увидев, что за ней наблюдают, она оставила занавески в покое.

— У вас ссадина на лбу, — сказала она и подошла к нему, чтобы проверить.

— Это, наверное, сегодня утром, когда я ударился головой о низкую дверь, проходя из малого зала в большой, — объяснил он, поднося руку ко лбу.

— И вы до сих пор ничего не сказали! — воскликнула она.

— У меня были дела поважнее!

— Нужно сейчас же промыть рану, — засуетилась Кэт, направляясь к туалетному столику, где она взяла большой сосуд из фарфора, налила в таз воды и открыла комод в поисках чистого полотенца.

— Нет ничего страшного, — сказал он.

— Но в ваших волосах есть остатки запекшейся крови, — запротестовала она. — Наклонитесь немного, а то мне придется идти за лестницей.

Он засмеялся и подчинился, получая явное удовольствие от легких прикосновений Кэт, с усердием промывающей ему ранку на голове. От нее исходил свежий аромат; ее кожа была очень тонкой, а глаза — редкого сине-фиолетового цвета, который он никогда раньше не встречал; быть может, только у мадонны на картинах художников эпохи раннего христианства; ресницы — черные, густые, сильно загибающиеся кверху.

— Вы совсем не похожи на американца. Больно?

— Совсем нет.

— Нагнитесь еще немного, пожалуйста. Ужас какой вы высокий!

Все зависит от роста девушки, находящейся рядом со мной.

Он впервые услышал, как она смеется, и ему очень понравился ее смех, непринужденный и очаровательный.

— У вас очень красивые губы, — заметил он.

Она прикрыла рот рукой и сказала:

— Я не обратила внимания, что стою слишком близко к вам и вы не отрываете взгляда от моего декольте.

— А что же мне еще делать?

Она отошла на шаг назад и начала было:

— Видите ли, мистер Блэйн…

— Вы не могли бы называть меня просто Джон, пока я живу в замке? — перебил ее он.

— Я знаю только короля Джона, — кокетливо запротестовала она, пытаясь унять свой смех.

— А! Но ведь он мертв!

— Ах, опять начинает сочиться кровь.

Она опять подошла к нему, чтобы вытереть кровь, и продолжила:

— Король Джон не мертв, ну, не совсем. У него здесь постоянная комната, та, которую мы вам не дали. Старинный замок, подобный нашему, всегда остается обитаемым.

— Вы хотите сказать, что здесь живут привидения?

Соблазнительный ротик находился совсем рядом, и он еле сдерживал себя. Поглощенная своей работой, она высунула свой язычок между двумя полосками белых зубов.

— Нет, — сказала она, — не привидения, это люди, с другими формами, быть может, но живые.

Она сделала шаг назад и жестом обвела комнату:

— В этой комнате вас может разбудить утром колокольный звон: когда-то давным-давно внизу находилась королевская часовня. В наше время ее переоборудовали в зал для бальных танцев. А раньше королева Елизавета склонялась там перед алтарем в предрассветной молитве, вы знаете это? Она была набожной, хотя об этом мало кто знает. Мне кажется, она чувствовала себя одинокой и боялась кому-либо довериться, даже Эссексу, которого любила. Если бы она призналась ему в своей любви, то дала бы ему преимущество перед собой. Но она все-таки это сделала.

— Откуда вы знаете, что она призналась ему в любви?

— Она не могла не сделать этого. Хоть она и была королевой, но влюбилась как обыкновенная женщина. Я думаю, что она боролась со своим чувством, зная, что не может, не должна отдаваться простому мужчине. Но сердце взяло верх. Когда я об этом думаю, я счастлива, что я простая девушка.