Упрямое время - Игорь Вереснев

Продлить существование мира можно изнутри – контролируя аватаров. Это занятие для магов – также Просветлённой ступени Иерархии. Чтобы взаимодействовать с вещественным миром, маги соединяются с личностями, проводят их к необходимому уровню власти, могущества, силы и знания. Они обнажают для своих подопечных одни законы познания и скрывают другие, меняют местами Добро и Зло, создают купола-эгрегоры, накрывающих миллионы и миллиарды аватаров и лишающих тех личной воли, заставляющих делать один общий выбор. Они заполняют мир идеями и религиями, войнами и революциями. Чем больше приверженцев и противников – тем лучше. Чем больше экстаза и отвращения – тем лучше. Чем больше радости и горя – тем лучше. Чем больше любви и ненависти – тем лучше. Аватар всегда поступит либо хорошо, либо плохо, иного пути в законах лимбы нет. А если какая-то личность случайно обнаружит подвох – не важно, она ведь смертна. В следующем воплощении аватар ничего не будет знать об открытии.

Внизу лестницы стоят малые бесы – туги и фаги. В отличие от высших и старших они не вездесущи. Обиталище фагов – Беспространство, обиталище тугов – пространства. Они всегда рядом с аватаром, обеспечивают цикл его воплощений, пока существует мир. Фаги и туги обладают собственным разумом, но им не сравниться даже с лимбой. Ведь их задачи просты. Фаги очищают аватара от умершей личности и забирают усвоенный им грок. Туги воплощают его в новозачатую оболочку и соединяют с лимбой. А когда придёт время – переправляют обратно в Беспространство.

Рядом с фагами всегда есть наги, полуразумные автономные частицы. Единственное их назначение – заботиться обо всём, что есть в Беспространстве. Они приводят заполненных гроком аватаров к своим фагам-сеньорам, и уносят очищенных обратно. Получают от фагов грок и распространяют его, отдавая, в конце концов, зигам. Разумны они ровно на столько, на сколько позволит их сеньор.

Основание Иерархии – зиги, неосознающие себя сущности. Грок – их сок, нектар. Им питаются Светлые, опускающиеся из Нирваны. Круговорот замыкается.

– Значит, механизм, – Артём криво усмехнулся. – Типа, электроскоп. Трутся друг об дружку и подзаряжаются потихоньку. Или конденсатор: Добро-Зло, плюс-минус, разность потенциалов. А всё вокруг – кожух, коробка. Хитро придумано! А сколько из-за этой дряни кровушки пролили! Умереть со смеху. Самые идейные из идейных, самые фанатики – лучшие сборщики грока и есть. Самые святые и праведные – тоже. Маньяки из маньяков, человеконенавистники – в ту же кучу! Реинкарнация, выходит, не сказки. В одной жизни – Калигула, в другой – мать Тереза. Разницы никакой. Теперь я понимаю, отчего решил натырить «благодати» и сбежать подальше. Это же какая уйма дерьма через мои руки прошла! Или как там процесс «очистки» выглядит? – Он посмотрел на Дишу и отмахнулся: – Не рассказывай, сам вспомню. И так впечатлений достаточно. И знаешь, мне моё решение нравится сильнее и сильнее.

Он помолчал, а потом улыбнулся уже по-настоящему, весело, и подмигнул:

– Нечего рассиживаться. Ногу я тебе здесь всё равно не вылечу, я не «маг». Так что пошли, будем воплощать нашу задумку.

– Но как? – жалобно промямлила Диша. – Я не могу ходить.

– Очень просто. Мои-то ноги здоровы, и этого достаточно.

Он стащил куртку, одел на спутницу вместо успевшего промокнуть пиджака. Подумав, снял и рубашку, отбросил в сторону. Холодные капли, тут же упавшие на спину, заставили поёжиться и передёрнуть плечами.

– Сеньор… – попробовала запротестовать Диша, но Артём отмахнулся.

– Мне сейчас и так жарко станет.

Он повернулся к ней спиной, опустился на корточки. Похлопал себя по загривку и скомандовал:

– Забирайся сюда.

– Сеньор, ты не должен!..

– Быстро!

Бесовка покорно замолчала, зашуршала сзади, придвигаясь, упёрлась ладошками в плечи. Встала, повизгивая, перекинула сломанную ногу, следом вторую, здоровую. Артём осторожно взял её за бедра и, крякнув, рывком выпрямился.

Идти с живой ношей на плечах было не так и тяжело. Если бы под ногами лежал ровный асфальт. Или сухая накатанная грунтовка. Да, что там, Артём согласен был и на утрамбованную хвойную подстилку оставшегося позади старого леса. Но теперь они продирались сквозь густой частокол посаженных рядами молодых сосенок. Сквозь обломанные сухие сучья, острые, словно шипы, сквозь мокрые космы паутины и колючую поросль. А ноги то и дело путались в упавших на землю ветках, проваливались в песок, спотыкались о едва заметные пни. Он не ошибся, о холодном моросящем дожде, поливающем лес, думать было некогда.

Первое время Бабанкин пытался выбирать дорогу. Потом сдался – думать и идти одновременно не получалось. Уж лучше ломиться напрямик, стиснув зубы и повинуясь указкам «наездницы». И не обращать внимания на новые и новые царапины и порезы на боках и плечах. Сколько времени так брели – два часа, три, или все четыре, – Артём не знал. Дважды устраивали короткий привал, и он начал подумывать о третьем, когда чаща впереди посветлела.

Ещё два десятка шагов, и они вывалились на узкую лесную дорогу. Не дорогу даже, колею, пробитую в рыхлом песчаном грунте. Зарулить сюда на легковушке – погибель, не всяким трактором вытащишь. Артём остановился, переводя дыхание. И услышал натужный вой двигателя.

Кто бы там ни сидел за рулём, встреча была совсем некстати. Бабанкин покрутил головой, стараясь определить, откуда доносился шум, быстро перебежал дорогу. Почти сразу за колеёй поднимались заросли малинника. Кое-как продравшись вглубь его, он ссадил Дишу и опустился на землю.

Вскоре на дороге появился уазик, усердно месивший колёсами песок. Самый обычный, видавший виды уазик. Возможно, лесник или егерь объезжал свои угодья, или кто-то из жителей близлежащих сел решил воспользоваться короткой дорогой. Артём вздохнул облегчённо, уже готовый подняться… Но машина, проехав мимо их укрытия, остановилась.

С минуту ничего не происходило. Затем пассажирская дверца распахнулась, оттуда выпрыгнул плечистый, стриженный под ноль парень. Кожаная куртка на нём была покруче той, в которую куталась Диша. А глаза скрывали неуместные в пасмурный осенний день солнцезащитные очки.

Притаившаяся рядом бесовка ощутимо вздрогнула, напряглась. И Артёму сделалось очень неуютно лежать полуголым под дождём. Холодный озноб прошёлся по телу неудержимой судорогой, заставил клацнуть зубами.

Несколько секунд незнакомец смотрел в их сторону. Затем медленно повёл головой, будто просвечивал придорожные кусты скрытыми за тёмными стёклами глазами. Повернулся к машине, что-то тихо сказал невидимому спутнику. Ответа тоже было неслышно. Парень забрался в салон, хлопнула дверь, и уазик, натужно взвыв, продолжил свой путь.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});