Русская мафия 1988-2007 - Валерий Карышев

Через несколько дней в Москву прибыли родители Александра Солоника. Они связались с моей юридической консультацией. Мы встретились. Родители, приехавшие из далекого Кургана, слезно просили, чтобы я помог им выехать в Грецию. Но у стариков не было заграничного паспорта. Поэтому мы решили, что первоначально в Грецию поеду я, а затем, если это будет необходимо, поедут старики.

Я оформил официальную командировку через президиум Московской городской коллегии адвокатов и начал собираться – заказал через туристическое агентство билет. Вдруг мне позвонила Наташа. Мы с ней говорили недолго. Она очень просила меня узнать, он это или не он.

– Но как я это узнаю? – спросил я ее. – Он же, наверное, сделал себе пластическую операцию.

– Не совсем. Он изменил только нижнюю часть лица. По-моему, у него короткая стрижка.

– А что, вы давно его не видели?

– Да, мы давно расстались. Вы должны помнить, что у него есть два шрама. Один из них – от ранения, полученного на Петровско-Разумовском рынке, другой – после удаления почки, и еще один шрам – от аппендицита. А в лицо, я думаю, вы его все же узнаете.

Получив такую просьбу, я не мог не выполнить ее. Но самое интересное было в другом. Буквально за день до вылета в Грецию мне неожиданно позвонили. Один из моих клиентов просил о срочной встрече. Она состоялась на Ленинском проспекте в баре «Какаду». Когда я приехал туда, ко мне подошли три незнакомых человека, чья внешность свидетельствовала о принадлежности к криминальным структурам. Они начали разговор издалека: мол, нам известно, что вы были адвокатом Солоника, что он теперь погиб и что есть серьезные люди, которые интересуются, он это или не он.

Далее разговор особого интереса не представлял, всех теперь занимал вопрос, в действительности ли погиб Солоник. Это интересовало всех – начиная с близких и кончая врагами.

Ну что ж, меня ждала дорога. Я летел в Афины около трех часов. Когда наш самолет приземлился в Афинском аэропорту, я увидел необычную картину. Все пассажиры проходили по зеленому коридору без проблем, но что касалось российских граждан, то здесь образовалась громадная очередь, напоминающая очереди за дефицитом времен застоя. Каждый полицейский очень внимательно всматривался в туриста, видя в нем, вероятно, или мафиози, или шпиона, или еще кого-нибудь. Особенный интерес проявлялся к женщинам в возрасте до тридцати лет. Здесь даже были попытки обыскать женщину, проверяли содержимое ее кошелька, проверяли на компьютере, не было ли на нее ранее компромата. Все это было достаточно неприятно. Наконец процедура прохождения через границу была закончена, и спустя полтора часа я появился в городе.

У меня была заказана гостиница, и меня встречал представитель туристической фирмы. Через некоторое время я был в центре Афин. Гостиница называлась «Парк-отель», она находилась недалеко от знаменитой площади Амонии – центра Афин. Гостиница была пятизвездочной, хотя номера были не того высокого уровня, как должно было быть.

У меня уже был разработан план работы по своей командировке. Первым делом я отправился в российское консульство. Я решил не предупреждать о своем визите, а приехать неожиданно. Я взял такси, поднялся на гору, где находилось российское консульство. Это живописный, красивый район, там виллы богатых людей. И само консульство, огороженное со всех сторон высоким забором, утопающее в зелени, напоминало большую виллу.

Я подошел к забору российского консульства и нажал кнопку звонка. Меня спросили, что я хочу. Я ответил, что хочу видеть консула. Мне ответили, что он будет через час-полтора.

– Хорошо, я его подожду.

Я сел на скамейку и стал ждать. Как выглядит консул, я примерно знал. Это высокий человек лет пятидесяти. Вскоре подъехала машина, из нее вышел человек, похожий на это описание, и пошел к зданию консульства.

Я снова нажал на кнопку звонка.

– Вы можете войти, – сказали мне.

Я вошел. Высокий человек с седыми волосами, подтянутый, со спортивной фигурой, встретил меня молча. Мы поздоровались. Я представился, показал все свои документы, командировочное предписание, сказал, что я приехал по делу Александра Солоника. Консул сразу меня остановил:

– А он проходит у нас как Владимир Кесов.

– Как?

– Он ведь по документам грек, – сказал консул.

– Но мне необходима ваша помощь. Нужно установить, он это или не он, или связаться с представителем официальных греческих властей и провести опознание тела.

– Хорошо, я вам сообщу решение этого вопроса, – ответил консул.

Мы попрощались.

На следующий день я приехал в консульство за ответом. Ответ был отрицательным. Консул сказал, что он связался с Москвой, консультировался по этому вопросу и ему дали указание, что поскольку Солоник в Греции проходит как Владимир Кесов, гражданин Греции, то, следовательно, российское консульство к нему никакого отношения не имеет и не вправе оказывать адвокату, как представителю негосударственных органов, – подчеркнул консул, – никакой помощи.

– Ну что ж, спасибо, – сказал я.

– За что?

– Хотя бы за то, что дали мне такую информацию.

Потом мы сели, и я спросил:

– Как же вы говорите, что он Кесов? Это же Александр Солоник.

– Я знаю, что он Солоник. Все это знают. Но по документам он – Владимир Кесов, и мы не вправе с этим делом связываться.

Но все же консул рассказал мне некоторые подробности. Накануне гибели Солоника по Афинам прошла волна убийств среди понтийских греков – это репатрианты из России. Приезжали оперативники из РУОПа, они нашли Солоника мертвым, а когда обнаружили труп, думали, что он заминирован, и стали проволокой его тащить, тем самым очень сильно повредив лицо.

После того как я получил отказ от российского консульства, я понял, что у меня есть единственный вариант – это надеяться на самого себя. Конечно, я могу обратиться в греческие органы и обязательно обращусь, но сначала проведу свое, частное расследование.

Через переводчика я попросил познакомить меня с каким-нибудь понтийским греком, который мог бы показать мне предместье, где снимал виллу Александр Солоник. Вскоре происходит мое знакомство с таким человеком. Но вместо того чтобы поехать на виллу, я предложил ему поехать в морг.

Мы едем в специальный полицейский морг, который находится на окраине города, и с помощью, так скажем, неформальных способов проникаем в это помещение.

Конечно, работники морга не хотели показывать нам помещение, где может находиться тело Владимира Кесова, но понтийский грек, знающий достаточно хорошо греческий язык, сумел их убедить, что это необходимо.

Когда мы вошли в помещение морга, то увидели, что трупы, находившиеся там, закрыты специальным люком. Смотритель сразу повел нас в помещение, где лежало много трупов. Это было примерно 22 февраля, а погиб он 2-го, то есть прошло уже двадцать дней после его гибели.

Мы подошли к трупу, на котором было написано «Владимир Кесов» по-английски. Работник морга повернул ручку, люк открылся. Он взял носилки за ручку и выкатил тело. Я посмотрел. Лицо было обезображено. Я пытался всмотреться в лицо, но ничего похожего на Солоника не мог найти. Я не мог понять, он это или не он.

Я обратился к своему переводчику, чтобы он попросил перевернуть тело, дабы я смог найти шрамы. Но в этот момент прибежал другой сотрудник морга и стал что-то говорить. Оказалось, что снова приехали из полиции и надо срочно покинуть это место. Мы моментально через другой выход покидаем морг.

Потом, когда я позвонил Наташе, она сообщила мне: пришла информация, что это действительно он, и необходимость повторного посещения морга отпала.

Прошло несколько дней, и я пошел в полицейский участок, чтобы получить официальный доступ в морг и как-то принять участие в официальном опознании. Однако чиновник греческого министерства общественной безопасности – так называется греческая полиция – долго не мог понять, чего от него хотят. Каждый раз, когда я говорил «Александр Солоник», он поправлял меня: «Владимир Кесов». Я показываю документы, подтверждающие, что я приглашен представлять интересы родителей погибшего Александра Солоника. Тогда греческий чиновник говорит:

– Извините, он у нас проходит под именем Владимира Кесова, как гражданин Греции. Поэтому вы, как российский адвокат, к этому никакого отношения не имеете. Если бы вы принесли нам документы, подтверждающие, что вы представляете интересы родителей Владимира Кесова, конечно, мы дали бы вам разрешение.

Я долго препирался с ним, говоря о правах человека, о Совете Европы, но все это было бесполезно. Хотя обхождение его было очень вежливым.

Когда я уже собрался уходить, он, как бы ободряя меня, сказал:

– Мы все знаем, что это Александр Солоник, а не Владимир Кесов. Но закон есть закон, и мы ничем не можем вам помочь.

Я понял, что больше ничего полезного для себя от них не добьюсь.