Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза - Михаил Восленский

Как бы тошнотворен ни был этот памятник реального социализма, вы не преминете отметить про себя, что здесь приходилось не 12 кв. метров на человека: в доме без труда разместилось довольно многолюдное посольство вместе с резиденцией посла.

Второй дом — это Дом-музей Максима Горького. Барский особняк пролетарского писателя решились после 30-летних колебаний показать публике только потому, что хозяин был, по собственному выражению, мастером культуры или — еще демократичнее — «мастеровым литературного цеха», а не членом правящей номенклатурной верхушки. Но отраженным светом излучает горьковский особняк правду о том, как жила уже в 30-е годы эта верхушка. Гостем в горьковском доме бывал Сталин со своим Политбюро — и ведь не приезжали же они на пару часов расправить плечи после «сторожек» и тесных квартирок в дом безропотно подчиненного им буревестника революции. А дом этот из серого камня — с высоким холлом, с рядом больших комнат — дом, который не снился обычному советскому человеку. Он и до революции принадлежал одному из богатейших предпринимателей в России — Рябушинскому.

Есть в Москве и дом-памятник первых послесталинских лет — кубинское посольство в Померанцевом переулке. Маленкову надоел установленный при старом диктаторе для ряда членов Политбюро порядок: две московские квартиры: одна — в Кремле, а другая — в доме на улице Грановского, напротив кремлевской столовой. Он решил воздвигнуть для себя резиденцию и построил этот огромный особняк, опять-таки оказавшийся вполне достаточным для посольства с его канцеляриями, приемными залами и резиденцией посла. Попользоваться особняком Маленкову не довелось только потому, что его прогнал Хрущев.

Но и в хрущевские времена верхушка номенклатуры не погрязла в нищете. В свое время, уже при Сталине, до уничтожения ленинской гвардии, был выстроен под Москвой кооперативный дачный поселок старых большевиков — скромные деревянные домики. Поселок назвали «Заветы Ильича». То же название, но уже не постно-правоверное, а ироническое получили в народе воздвигнутые вслед за зданием Московского университета на Ленинских горах особняки для членов хрущевского «коллективного руководства».

…Высокая, кремового цвета, каменная стена, тяжелые железные ворота. За ними — охрана в военной форме. Дом, расположенный в глубине большого сада, с улицы почти не виден. Останавливаться не стоит — сразу подойдет «топтун». Но если вы — избранный, ваша машина просигнализирует светом около железных ворот, и они для вас откроются. Вы проедете по саду, сопровождаемый пристальными взглядами охранников, и войдете в тяжелую дверь особняка. Он просторен и массивен. Внизу — залы для приемов; резное дерево, мрамор, зеркала, люстры из горного хрусталя, — все, как во дворце. На следующем этаже — большие комнаты, в которых тоже свободно можно принимать людей; наверху — спальни. И здесь не 42 кв. метров жилплощади на человека. Тут жили руководители партии и правительства при Хрущеве.

А где они живут сейчас?

«Заветы Ильича» на Ленинских горах опустели: там поставлена теперь тяжеловесная казенная мебель и размещаются высокопоставленные гости из-за границы. Для руководителей партии и правительства построены дома высшей категории на Малой и Большой Бронной. На них вывешены мемориальные доски в честь умерших.

Привыкшая к роскоши Светлана Аллилуева во время своего кратковременного возвращения из Англии в Москву была поселена в квартире одного из покойных членов Политбюро — и была поражена, специально отметив потом в интервью, роскошью этой квартиры.

У большого, уже не нового дома ЦК КПСС по Кутузовскому проспекту, № 26, демонстративно стоял милиционер в форме, и около одного из подъездов висел знак, запрещающий стоянку автомашин. Здесь якобы в пятикомнатной квартире жил вместе с женой Викторией Петровной и прочими домочадцами сам Л. И. Брежнев. В многочисленных корпусах дома поселились средней руки работники ЦК, некоторые из них давно уже переведены из партаппарата, и простые советские люди могли бесконтрольно ходить по просторному двору, ликуя по поводу вернувшейся с новым Ильичом эры ленинской простоты.

Только, правда, Л. И. Брежнев там фактически не жил. Квартира была записана за ним, был положенный персонал, бывали и домочадцы Виктории Петровны.

Конечно, была у Брежнева квартира и в Москве — на той же стороне того же Кутузовского проспекта, в новом доме № 42–44. Охрана была побольше, чем один милиционер, и квартира была не в пять комнат, а в два этажа, соединенных внутренней лестницей и лифтом. Но сам Брежнев, как и другие члены правящей верхушки номенклатуры, жил на подмосковной даче, в районе деревни Усово, а квартира эта для него была как «кремлевская сторожка» для Сталина. Кстати, и сама дача в Усове принадлежала Сталину, она известна под названием «Дальняя дача» — в противоположность «Ближней» в районе Кунцева, где Сталин умер. На «Дальней даче» Жил затем Хрущев, и снимки этого двухэтажного белого Дворца с колоннами и балконами, с десятками комнат были опубликованы во времена Хрущева в западной прессе. Ее официальное наименование — «дача № 1».

Госдачи под Москвой находятся в запретных зонах, окружающие их парки огорожены высоченными заборами и строго охраняются. Руководители номенклатуры, твердящие о своей близости к народу, отгородились от него тщательнее, чем любой феодальный шейх. Я уж не говорю о том, как странно советскому человеку видеть в Вашингтоне Белый дом, куда даже допускаются любопытствующие посетители и где тем не менее действительно живет президент США. Да что там президент! Сколько раз я слышал перед Зимним дворцом в Ленинграде изумленные разговоры и сам удивлялся: неужели царь жил прямо в этом дворце на открытой всем площади? А где же запретная зона, стена, где были дислоцированы части охраны? Таких аномалий в госдачах — этих современных загородных дворцах — нет, и советские люди это хорошо знают.

Вот как передана в песне Галича «За семью заборами» картинка восприятия подмосковных правительственных дач москвичом:

Мы поехали за город,а за городом дожди,а за городом заборы,за заборами — Вожди.Там трава не смятая,дышится легко,там конфеты мятные«Птичье молоко».Там и фауна и флора,там и галки и грачи,там глядят из-за заборана прохожих стукачи.Ходят вдоль да около,кверху воротник…А сталинские соколыкушают шашлык!А ночами, а ночамидля ответственных людей,для высокого начальствакрутят фильмы про б…И, сопя, уставитсяна экран мурло…Очень ему нравитсяМэрилин Монро![308]

Все в этой картинке верно, включая и западные фильмы, которые на дачах действительно крутят по ночам по сталинской традиции, вызывая осчастливленных доверием и хорошей едой переводчиков из Госкомитета СССР по кинематографии. Крутят фильмы и сейчас — каждую пятницу и воскресенье. Впрочем, ночи на госдачах вообще протекают веселее, чем полагает рядовой советский гражданин, укладываясь вечером спать на своей жилплощади и заводя будильник, чтобы не опоздать на работу. Но промолчим: все это — детские забавы в сравнении с развлечениями Берия.

Когда появились госдачи у советского руководства?

Ответ покажется советскому читателю неожиданным: в 1919 году. Именно в незабываемом 1919 году, когда с четвертушкой хлеба на день оборванные красноармейцы шли на смерть за власть Советов, между руководителями партии и правительства были распределены дачи. Произошло это, как невозмутимо сообщает Светлана Аллилуева, «когда после революции, в 1919 году, появилась у них возможность воспользоваться брошенными под Москвой в изобилии дачами и усадьбами». Заметим: воспользовались, не чтобы создать приюты для детей рабочих и крестьян, погибших на войне за власть Советов, или санатории для инвалидов этой войны. Воспользовались для себя.

Вот как выглядела начиная с 1919 года, по описанию С. Аллилуевой, подмосковная дача А. И. Микояна: «…в доме — мраморные статуи, вывезенные в свое время из Италии; на стенах — старинные французские гобелены; в окнах нижних комнат — разноцветные витражи. Парк, сад, теннисная площадка, оранжерея, парники, конюшня…».[309]

На этой даче «даже зимой всегда была свежая зелень из собственной оранжереи».[310]

В призывавших пролетариат к самопожертвованию советских газетах того времени тщетно искать сообщение о том, что его вожди обзавелись столь уютными дачками. Советские люди и до сих пор не подозревают, что с благоговением показываемая экскурсантам дача Ленина в Горках была отнюдь не исключением, сделанным для тяжело больного Ильича (да он в 1918 году и не был болен), а лишь одной из правительственных дач эпохи гражданской войны.