Терра инкогнита. Россия, Украина, Беларусь и их политическая история - Александр Андреев

В октябрьской революции 1917 года развернулась Еоголевская Россия, «звериная Россия харь и морд». Большевики, ставшие коммунистами, принципами управления государством сделали страх, ненависть к внешнему, внутреннему или выдуманному врагу, и эмоции, оформленные как любовь к Родине, перед лицом нападающего или выдуманного врага. В руководящей страной партии коммунисты по убеждению сменились коммунистами по названию.

В 1991 году власть над страной тихо выпала из рук у одряхлевшей коммунистической номенклатуры. После развала Советского союза Россия пошла по пути демократических реформ, однако в стране не действовали контрольные функции государства, что в России всегда имеет определяющее значение. Критика государственной власти появившемся гражданским обществом стало для России вообще новым и неожиданным явлением. Нет мировой гармонии, есть иерархия государств в зависимости от степени влияния, доминирования. Дальнейшее развитие и процветание России зависит от совместных действий центральной власти и гражданского общества.

… Порт-Артур погибал. В гавани чадили догоравшие цистерны с мазутом и черный дым почти полностью окутывал русскую эскадру. Броненосцы ритмично выбрасывали залп за залпом из орудий главного калибра по японским батареям, которые генерал Ноги уже установил на Волчьих Горах. Пушки ударили по стоявшим в порт-артурской гавани русским кораблям. От взрывов дважды вздрогнул “Пересвет”, тут же ниже ватерлинии получил пробоину “Ретвизан” и стал жадно глотать забортную воду. Прямым попаданием разнесло телеграфную станцию флагманского “Цесаревича” и ранила главнокомандующего Тихоокеанской эскадрой. Во главе с флагманским броненосцем адмирала Того японские корабли полетели на русские суда, намертво зажатые в гавани этого далекого города на Квантунском полуострове, еще совсем недавно называвшегося Люйшунь. Порт-Артур держался по-русски стойко, но положение становилось отчаянно-критическим.

Раз! Крейсер “Идзумо” все-таки задел поставленную почти для него мину и под его днищем ахнул глухой взрыв. Стальные переборки выдержали, но корабль закрутило и японская эскадра потеряла строй вместе с боевым порывом. Загадив небо над Квантуном кардифным дымом, японцы отошли от гавани, и адмирал Того приказал всем судам лечь в дрейф и готовиться к генеральному сражению с русскими “самотопами”.

На следующий день, 28 июня 1904 года в гавани Порт-Артура флагманом был поднят сигнал “Эскадре идти на прорыв во Владивосток. Экипажам помнить о подвиге крейсера “Варяг”. Первым вперед пошел тралящий караван из шести пароходов и землечерпалок. Путь был чист и из гавани ринулся легкий крейсер “Новик”, вздыбив перед собой огромный белый бурун. За “Новиком” один за одним на внешний рейд двинулись два новых, два старых и два совсем устаревших броненосца, три крейсера, мининосцы, канонерские лодки и госпитальное судно. Японские суда “Ниссин” и “Касуга” пересчитали корабли русской эскадры и понеслись на доклад к адмиралу Того. Все понимали, что грядет колоссальное морское сражение. Корабельные склянки пробили шесть часов утра.

Величаво шел флагманский броненосец “Цесаревич”, с трепещущим на фок-стеньге адмиральским флагом. За ним двигались броненосцы “Пересвет”, заделавший пробоину “Ретвизан”, “Победа”, “Севаастополь”, “Полтава”, крейсера “Диана”, “Аскольд”и “Паллада”. Впереди, у маячивших на горизонте японских кораблей, взметнулись столбы воды. Русские корабли, прикрываемые миноносцами с флангов, пошли на непрорываемый прорыв. Было девять часов утра.

Через два часа сигнальщик доложил на флагманский мостик “Цесаревича”, что русскую эскадру со всех сторон окружают японские суда. Флаг-офицер начал пересчитывать дымы приближавшихся кораблей, но скоро перестал — у адмирала Того было втрое больше вымпелов, чем у русских. Штурман громко перечислял названия японских броненосцев и броненосных крейсеров, выдвигавшихся наперерез порт-артурской эскадре — флагман “Микаса”, за ним “Асахи”, “Фудзи”, “Якумо”, “Читозе”, “Шикишима”, “Чин-Иен” и еще много-много других. С расстояния в восемьдесят кабельтовых японцы открыли огонь по русским. Того поднял сигнал “Все вдруг” и его броненосцы начали забирать голову русской колонны в клещи, используя преимущество в скорости в четыре узла, а японские крейсера начали обходить порт-артурцев с тыла. Русские повернули на четыре румба влево и противники разлетелись на контр-галсах.

Вымпелы с Андреевским флагом на корме рвались к Корейскому прорыву, за которым открывалась дорога на Владивосток, где их должны были прикрывать крейсера владивостокской эскадры “Россия”, “Рюрик” и “Громобой”. Желтое море покрылось вздыбленными фонтанами фугасных взрывов. Все стреляли по всем и быстро довели огонь до невозможного предела.

Впереди в дыму и в языках огня шел “Цесаревич”. Японские броненосцы наконец пристрелялись по русскому флагману, на котором непрерывно огромные черные султаны от разрывавшихся снарядов. Прикрывая флагмана, в сумасшедшую атаку на “Микаса” полетели крейсера “Диана”, “Паллада”, “Аскольд” и “Новик”.

“Цесаревич” и “Микаса” загорелись одновременно. Уже было около пяти часов вечера и русские корабли почти прорвались к Цусимским островам. Три коротких дымящихся колонны броненосцев, крейсеров и миноносцев шли совсем рядом друг с другом и их неотвратимо догоняли японские корабли, легко державшие восемнадцать узлов в час против русских четырнадцати.

Шедшая замыкающей “Победа”, с недостаточным броневым прикрытием и десяти, а не двенадцатидюймовыми орудиями главного калибра, начала новую артиллерийскую канонаду. Обе эскадры окутались бело-черным дымом. Разрывы целиком окутали “Победу” и казалось, что на ней не осталось в живых не одного человека. Преимущество в мощи японского огневого залпа наконец проявилось. Горели старенькие “Севастополь” и “Полтава”, на “Пересвете” снесло мачту, а на “Ретвизане” трубу. Японские корабли тоже были покрыты шапками разрывов, и когда дым рассеялся, с тридцати кабельтовых были хорошо видны их многочисленные повреждения. Двадцать японских броненосцев и крейсеров и пятьдесят миноносцев атаковали и атаковали короткие русские колонны.

Сражение приняло чрезвычайно ожесточенный характер. Невзирая на тройное численное превосходство японцев в количестве и пятерное в огневой мощи, русские упорно рвались вперед, нанося ощутимые ответные удары. После сражения японские газеты писали, что никогда еще русские не проявляли столько выдержки и упорства. Артиллеристы на порт-артурских судах ни на минуту не оставляли своих орудий и стреляли, стреляли, стреляли по противнику.

В шесть часов вечера японский залп накрыл мостик русского флагмана, а второй разнес бревую рубку. Штаб эскадры был уничтожен целиком, “Цесаревич” остановился и закрутился на месте, и в многочасовой битве наступил перелом. Залитые сталью и кровью русские корабли, почти превращенные в развалины, яростно поворачивались на японскую эскадру, готовые погибнуть, но спасти честь Андреевского флага. Зрелище этой отчаянно-мертвой атаки, казалось, потрясло само небо и воздух, видевших, как адмирал Того в бешенстве топтал ногами свою фуражку, почему стараясь обязательно раздавить кокарду. Японские корабли открыли огонь из всех орудий и началась последняя фаза этого сумасшедшего морского сражения.

На русских кораблях начался ад. Палубы были завалены грудами искареженного металла, пологвину орудийных башен заклинило и они не проворачивались, везде вперемешку лежали раненые и убитые. Корабли русской эскадры разворачивались на противника заклиненными башнями и стреляли, стреляли, стреляли. Понимая, что эскадра гибнет, “Ретвизан” поднял невиданный на флоте сигнал “Микаса”, иду на таран”. Корабль, невероятным образом наращивая и наращивая ход, двинулся на японский флагман и все корабли противника сосредоточили на нем почти весь свой огонь. “Ретвизана” слева и чуть сзади поддерживала “Победа”, убийственно-мертво державшаяся на боевом курсе. Великолепный броненосец шел быстро и снаряды японцев давали перелет за перелетом. Среди желто-черного моря, весь в дыму и пламени, во всплесках орудийных выстрелов, шел на врага русский броненосец и вода дрожала под ним. Самурай Того не выдержал и приказал “Микаса” отвернуть.

Десятки орудий били по “Ретвизану” и наконец разнесли его боевую рубку, оставив почти без офицеров. Совершенно залитый волнами, исчезая в дыму и в гигантских всплесках разрывов, яростный и непоколебимый “Ретвизан” спас русскую эскадру, успевшую прийти в себя и опять и опять и опять открыть огонь по нескончаемым японцам. Выпрямившийся “Пересвет” и накренившийся “Цесаревич” били из еще остававшихся баковых башен, “Победа” и “Полтава” вели боковой огонь, и с двух сторон на японские суда неслись и неслись яростные русские крейсера. “Ретвизан” отвернул и всиал в строй своих товарищей по оружию.