Дракула - Брэм Стокер

2 октября, 10 вечера.

В прошлую ночь я спала, но без снов. Я, должно быть, спала крепко, даже не проснулась, когда вернулся Джонатан; но сон не освежил меня, и сегодня я чувствую страшную слабость и упадок духа. Весь вчерашний день я лежала и дремала, изредка пытаясь читать. Днем м-р Ренфилд попросил разрешения меня видеть. Бедный человек – он был очень кроток, а когда я уходила, поцеловал мою руку и призвал на меня Божье благословение. Меня это сильно тронуло: я плачу, когда вспоминаю о нем. Новая слабость; Джонатан страшно огорчился бы, если б узнал, что я плакала. До обеда Джонатан и все остальные отсутствовали и вернулись усталыми. Я сделала все, что могла, чтобы подбодрить их, и, вероятно, мои старания принесли мне пользу: я забыла о собственной усталости. После обеда они отослали меня спать, а сами пошли покурить, как сказали мне, но я-то знала, они хотели поделиться друг с другом своими дневными впечатлениями; я видела по поведению Джонатана, что он собирается сообщить нечто важное. Мне совсем не хотелось спать, поэтому я попросила д-ра Сьюарда дать мне какое-нибудь снотворное, так как я плохо спала прошлую ночь. Он был настолько добр, что сам приготовил для меня порошок и велел принять, сказав, что это мне не повредит. Я приняла его и жду сна, которого все нет. Надеюсь, я не поступаю неправильно; когда мною начинает овладевать сон, мною овладевает и чувство страха; мне начинает казаться, что я, должно быть, совершаю глупость, лишая себя возможности проснуться. У меня все время такое чувство, точно это может понадобиться… Но меня начинает клонить ко сну. Спокойной ночи.

Глава XX

Дневник Джонатана Харкера

1 октября, вечером.

Я застал Томаса Снеллинга у себя в Бетнал Грине, но, к несчастью, он был не в состоянии что-либо вспомнить. Перспектива выпить со мной стакан пива показалась столь привлекательной, что он слишком рано приступил к долгожданной пирушке. Все-таки я узнал от его жены, что он был только помощником Смоллета, который из них двоих был главным, так что я решил поехать в Уолворт. М-ра Джозефа Смоллета я застал дома. Он пил чай, одетый по-домашнему. Это очень скромный и умный малый, совершенный тип хорошего, добросовестного работника, очень притом толкового. Он ясно помнил весь эпизод с ящиками и, вынув откуда-то из штанов записную книжку – на страничках, углы которых загибались, оказались похожие на иероглифы полустершиеся карандашные пометки, – сообщил мне, куда ящики доставлены. Их было шесть, сказал он, на той повозке, которую он принял в Карфаксе и сдал в доме номер сто девяносто семь, Чиксенд-стрит, Мил Энд Нью-Таун, и, кроме того, еще шесть штук, которые он сдал по адресу: Джамайка Лейн, Бермондси. Если граф намеревался рассредоточить свои омерзительные укрытия по всему Лондону, эти два места наверняка были выбраны им как перевалочные пункты, чтобы позднее иметь возможность обосноваться более тщательно. Он действовал по определенной системе и, я уверен, двумя районами Лондона он ограничиваться не собирался. Сейчас он обосновался на крайнем востоке северного берега, на востоке южного берега и на юге города. Вряд ли он не учел в своей дьявольской схеме север и запад, не говоря о Сити и самых фешенебельных районах Лондона на западе и юго-западе.

Я дал Смоллету полсоверена и спросил, брали ли еще ящики из Карфакса.

Он ответил:

– Вы были так добры ко мне, и я вам расскажу все, что знаю. Несколько дней тому назад я слышал, как некий Блоксмен рассказывал, что он со своим помощником обделывал темное дельце в каком-то старом доме в Парфлите. Такие дела выпадают не столь часто, и, возможно, Сэм Блоксмен вам расскажет что-то интересное.

Я сказал, что если он достанет мне его адрес, то получит еще полсоверена. Тут он наскоро допил чай и встал, сказав, что пойдет разыскивать его повсюду. У дверей он остановился и сказал:

– Знаете, дяденька, вам нет никакого смысла тут оставаться. Скоро я найду Сэма или нет, сегодня, во всяком случае, он вам ничего не скажет. Сэм странноват, когда выпьет. Если вы дадите мне конверт с маркой и надпишете на нем свой адрес, я отыщу Сэма и напишу вам сегодня же вечером. Но вам придется отправиться к нему, иначе вы его не поймаете, так как Сэм встает очень рано и сразу уходит из дому, как бы ни был пьян вечером.

Я написал адрес, наклеил марку и, отдав конверт Смоллету, отправился домой. Как бы там ни было, а мы идем по следам. Я сегодня устал, и мне хочется спать. Мина крепко уснула, она что-то слишком бледна, и у нее такой вид, будто она плакала. Бедняжка, я убежден, ее терзает неведение, и она, должно быть, волнуется за меня и других. Но самое лучшее – так, как оно есть. В данном случае мне легче видеть ее разочарованной и обеспокоенной подобным образом, чем в будущем страдающей нервным расстройством. Врачи были правы, предупреждая, чтобы ее не вовлекали в это ужасное предприятие. Я должен с твердостью хранить обет молчания. Никогда ни при каких обстоятельствах не стану говорить с ней на эту тему. Возможно, это и не столь уж трудно. С тех пор как мы объявили ей о своем решении, она сама избегает разговоров о графе и его делах.

2 октября, вечером.

Долгий, томительный, тревожный день. С первой же почтой я получил адресованное мне письмо, в конверт был вложен грязный клочок бумаги, на котором карандашом нетвердой рукой было написано:

«Сэм Блоксмен, Коркранс, 4, Потерс Корт, Бартел-стрит, Волворт. Спросить перевозчика».

Письмо принесли, когда я еще лежал в постели, и я поднялся, не будя Мину. Она казалась усталой, сонной, бледной и не совсем здоровой. Я решил не будить ее, а, вернувшись после очередных поисков, отправить ее в Эксетер. Мне кажется, дома, занимаясь повседневными делами, она будет чувствовать себя лучше, чем здесь, среди нас, да еще пребывая в полном неведении, что происходит. Я встретил д-ра Сьюарда и сообщил ему, куда иду, пообещав вскоре вернуться и рассказать ему и остальным, если что-нибудь разузнаю. Я поехал в Волворт и с некоторыми затруднениями нашел Потерс Корт. Когда я спросил человека, открывшего дверь, где живет перевозчик, то всего за полсоверена узнал, что м-р Блоксмен, проспавшись после выпитого накануне в Коркрансе пива, уже в пять часов утра отправился на работу в Поплар. Он не знал точно, где его искать, но насколько он помнил, это какой-то новый товарный склад. С такими жалкими сведениями я и отправился в Поплар. Было около двенадцати часов, когда, ничего не найдя, я зашел в кофейню, где обедали несколько рабочих. Один из них утверждал, что на Кросс Энжел-стрит возводят новый холодный склад. Это вполне могло оказаться новым товарным складом. И я туда немедленно отправился. Беседа со сторожем и десятником – я наградил обоих звонкой монетой – навела меня на след Блоксмена; я обещал ему уплатить его поденную плату, и он пошел к начальнику за разрешением побеседовать со мною. Он был довольно сообразительный малый, хотя грубоватый и в разговоре, и в обхождении. Когда я дал ему задаток, пообещав заплатить за полученные сведения, он сказал, что дважды ездил из Карфакса в какой-то дом на Пикадилли и отвез туда девять больших ящиков – «страшно тяжелых» – на специально нанятой подводе. Я спросил его номер дома на Пикадилли, на что он мне ответил:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});