Семейная педагогика. Воспитание ребенка в любви, свободе и творчестве - Юрий Азаров

Детство несет в себе много такого, что противоречит нормам морали взрослых. Ребенок слабо контролирует свои действия. Чем он меньше, тем аморальнее может выразить свои чувства: ударить взрослого, плюнуть в товарища, толкнуть – и рассмеяться, если удар оказался удачным, выкрикнуть бранное слово, значение которого он едва понимает, и т. д. Но по этим отдельным выходкам нельзя судить о нравственности ребенка в целом. В поступках озорного мальчишки есть некоторый элемент привлекательности, той дозволенности, которая адекватна самой природе детства.

6. Ребенок проходит многие ступени своей социализации через разрешение противоречий в среде своих сверстников

Очевидно, что миновать эти ступени и соответствующие им способы реагирования на окружающий мир невозможно.

Я вовсе не хочу подвести читателя к мысли, что драка в детской среде закономерное явление. Я считаю, что воспитание должно быть так поставлено, чтобы исключались драки и в среде мальчиков, и тем более в среде девочек. Некоторым родителям кажется, что если их ребенок – девочка – умеет постоять за себя (с кулаками!), то таким образом воспитывается жизнедеятельная личность. Один папа прислал в «Литературную газету» письмо, где он откровенно призывал к тому, чтобы воспитывать в детях «бойцовские качества». «Я рад, – писал он, – когда моя тринадцатилетняя дочь приходит из школы вся в синяках и ссадинах, но гордая и непобежденная, так воспитывается сильный характер».

Читатели газеты в своем большинстве ответили ему: так воспитывается жестокость! Так воспитывается не сила, а бессилие.

Ибо единственная нравственная сила человека состоит в творении доброты, в утверждении норм нравственности нравственными средствами, исключающими любую аморальность. Сила женской духовности совершенно особенная. Уже в девочке-подростке формируется такая природная красота, которая проявляется в движениях, поступках, во взгляде, в удивительно привлекательной мягкости и вместе с тем настойчивости, в какой-то совершенной цельности. Если у нее порыв чувств, то он настолько беззаветен, что трудно не откликнуться на него таким же чувством. Если она страдает, то так мужественно, что хочется возвыситься до такой же способности переносить горе. Если она добросовестна, то невольно задумываешься: откуда же у нее такое адское терпение? Если она смеется, то светлеет все вокруг.

Когда мы говорим об идеале девочки-подростка, мы не исключаем из ее облика и спортивность, и физическую закаленность. Эти качества не только не помеха Духовному совершенству, но и физическая основа Цельности.

Она облагораживает детское общение своей внутренней силой, которую отлично чувствуют мальчишки и подсознательно ценят очень высоко. Берегут эту силу. Берегут как высшую ценность.

Если девочка трудится, то ни в чем не уступает сильному полу: и работает, как правило, с радостью, и любит любое дело, а не только то, которое по душе. Вот, казалось бы, несложная задача: убрать в комнате, что-то приготовить на завтрак в турпоходе, – а девочка непременно внесет в это занятие свое, присущее только ей умение.

Представления о том, что идеал женственности был в прошлом лишен трудового, деятельного или даже спортивного содержания, неверны. Даже дворянское воспитание в России ставило одну из первых и главных задач – физическое развитие девочек. Широко культивировался с малых лет конный спорт, санки, коньки, а систематические упражнения в танцах не уступали по нагрузкам спортивным занятиям по гимнастике. Если учесть и тот факт, что эти занятия чередовались с прогулками на воздухе, пребыванием летом и зимой в деревне, систематическим сидением за пяльцами или музыкальными инструментами, то нетрудно воспроизвести и некоторую картину единства духовной и физической подготовленности. Собственно, об этой физической закалке свидетельствуют и такие факты: русские декабристки не хуже своих мужей переносили те лишения, которые выпали на их долю. Они не жаловались на судьбу, когда им пришлось перейти на крестьянский образ жизни, носить воду, топить печь, вести хозяйство.

Если внимательно всмотреться в лица современных девочек-подростков (особенно когда они захвачены трудом, учением, игрой), то в их самоотверженности, благородстве, чуткости и необыкновенной доброте улавливаешь черты того идеала женственности, который складывался у нас веками.

Когда мы говорим об идеале девочки-подростка, мы не исключаем из ее облика и спортивность, и физическую закаленность. Эти качества не только не помеха Духовному совершенству, но и физическая основа Цельности. Подлинная женская красота – это красота, соединяющая в себе три начала: здоровье и Жизнелюбие будущей матери, деятельно-духовную силу будущей хранительницы семейного очага и любящей жены.

7. Экология и гражданственность

За тридцать лет общения с учителем Александром Ивановичем Шевченко я никогда не ощущал в нем спокойствия, когда дело касалось экологии села или попрания духовных ценностей народа. Приведу наш последний разговор, который случился осенью 1989 года.

Александр Иванович буйствовал:

– Село гибнет. Речку и ставки загрязнили, школа развалена, клуб вот-вот рухнет совсем, больницу закрыли, вода отравлена химией, люди бегут из села. Я буду бороться, пока хватит сил, – негодовал он, когда я пытался успокоить его в тот мой приезд.

– Давай спокойно разберемся…

– Нельзя здесь спокойно. Ты говоришь об экологическом воспитании, о Рерихе, Вернадском, здоровой семье! Красивые слова! А у нас уже ромашек в поле нет, чабреца нет, исчезли такие растения, как волчье лыко, паслены, волчий глаз. Больше нет диких кабанов и курочек, черепах и белых аистов, ящериц и змей, ястребов и кобчиков. В селе лягушек нэма! Пиявок нэма! Наши дети и мы пьем отравленную воду, едим отравленные продукты! Я смотрю на детей, когда они рисуют в студии, и каждый день жду: а вдруг с кем-нибудь что-нибудь случится. Надо бить тревогу! Подключать родителей!

– Давай подключать.

– Без надобности уничтожили вековые деревья, – продолжает он. – У школы стоял вяз, которому было лет двести. Спилили. У речки стояли пять дубов, которым по двести пятьдесят лет. Так придумали: у самых кореньев этих дубов выкопали яму – дубы гибнут. Руководители донецкой железной дороги, повинные в этом, обещали установить для стоков металлический бак (это спасло бы деревья). Но обещания остались лишь на словах… Мы с детьми писали во все концы, чтобы запретили охоту в наших местах. Запретили, и сразу появились у нас и болотные курочки, и уточки, и лебеди, и зайчики. А в этом году снова стали палить из ружей. Да еще на Ленина ссылаются, он, дескать, тоже охотником был…

– Действительно дикари…

– Нет. Дикари любили природу. «Прости меня, дерево, что я вынужден срубить тебя для крайних моих нужд!» – говорили они. А теперь?..

Я не смог успокоить Александра Ивановича и когда мы все эти экологические беды зафиксировали в плане работы района, и когда избрали специальный совет опытно-экспериментальной педагогической работы в селе Прелестном.

Александр Иванович вроде бы и радовался: может быть, действительно перестроится жизнь. А потом лицо его темнело, глаза по-аввакумовски блестели, и он снова начинал возмущаться:

– Я не верю им!

Это «им» было некой отчужденной, но существующей бюрократической силой. В это «им» входило множество разных лиц: и местные расхитители, и районные руководители-бездельники, и чванливые дидакты от педагогики, нашедшие приют в отделе народного образования, и пустословы из области… Я чувствовал, что к этим «им» он не прочь и меня приписать: «Живешь ты там, в Москве, плевать тебе на наши сельские беды…»

Он косит на меня странным отрешенным взглядом: ей-ей, раньше ничего подобного с ним не было. Может быть, дают о себе знать две военные контузии, думаю я, или две тяжелые недавние операции?

– Та не гляди на меня с таким подозрением, будто я сумасшедший, – говорит он.

– И все-таки не совсем ты прав, – перебиваю его. Мне непременно хочется, чтобы исчезла его злость, чтобы опять блеснула его всегдашняя радость, ибо без нее нет самого Сашка – хоть в жизни, хоть в романе. – На тебя сейчас страшно смотреть. Злость – это палка о двух концах. Сделано же все-таки что-то у нас, черт побери. Построена двухэтажная студия, создан в селе музей детского творчества. А что пишет тебе губернатор штата Висконсин?

Сашко улыбается:

– Пишет, что выставку организовали в Капитолии. Понравились им рисунки нашей детворы. Ученые и педагоги, конгрессмены и банкиры восторгаются, пишет губернатор. А вот письмо от Энн Столл, она главный организатор выставки, педагог. Она пишет, что сотни тысяч американцев посмотрели работы юных прелестнян. Просит передать нашим детям, что их рисунки помогают американцам понять, как мы живем, о чем думаем и мечтаем. Это здорово. Но при чем здесь это?! – снова заводится он: никак не хочет быть покладистым и управляемым моим героем… – Мы всегда с тобой считали, что воспитание должно жить тревогами своего народа, иначе оно будет ненужным, вредным… Ты и сам пишешь, что, если воспитание оторвано от прошлых и нынешних бед наших, оно становится антинародным…