Битва титанов. Несущие смерть - Маркус Хайц

Жители королевств узнали, что творятся страшные вещи. И дело не заканчивалось описанием непонятных чудовищ. Каждый рассказчик, распространявший весть, многократно усиливал степень угрозы.

— Вы уже слышали? Они уже могут летать, становиться невидимыми и превращаться в скалу. — Года скакала верхом рядом с Тунгдилом и Бешеным, за ними следовал отряд воинов и воительниц гномов, которые сопровождали бриллиант из Серых гор в Пчелокрай. Они везли десять маленьких бронированных повозок, и в каждом находилась новая копия бриллианта.

Это была идея Тунгдила — увеличить количество камней, чтобы усложнить задачу ворам — будь они хоть подземными, хоть орками с розовыми глазами, монстрами или Бессмертными. Другие копии уже готовили Четвертые.

— Ты забыла, что одного взгляда их достаточно, чтобы убить взрослого мужчину. И что они плюются огнем, — вздохнул Тунгдил. Подобные речи путники слышали повсюду. Самое последнее известие о возвращении одного из Бессмертных, правителя и магистра альвов, посеяло страх. — Я могу понять беспокойство людей, — сказал Златорукий. — Если Бессмертный пережил заклинание изгнания скверны, то, с точки зрения людей, закономерна мысль о том, что это могло удаться другим.

— Слух номер семьдесят три, — безразличным тоном заявила Года. — В Тобориборе собирается войско, чтобы совершать оттуда набеги.

Бешеный поглядел на нее.

— Ты на самом деле считаешь?

Она усмехнулась.

— Конечно. Я нахожу весьма поучительным, как быстро горстка врагов становится непобедимой. От деревни к деревне чудовища становятся больше, ужаснее и просто неодолимее. Хоть мы и не победили чудовище в штольнях, но нам это почти удалось.

Тунгдил обернулся через плечо и поглядел на свой отряд. Все было в порядке.

— Кстати, в последнем городе появились слухи о том, что в Паланде находится могущественный артефакт. — Года поглядела на Тунгдила. — Люди замечают, что в этой крепости собираются солдаты со всех королевств.

— Кроме гномов, — проворчал Бешеный.

Тунгдил знал, что это обстоятельство вызвало пересуды о раздоре между гномами и эльфами, гномами и людьми, королем гномов и королевой людей…

— Вы знаете слух номер семьдесят четыре? — Годе нравилось злить своего мастера новостями. — Чудовища могут лишить женщины невинности одним словом.

— Если я буду вынужден еще выслушивать этот бред, то заткну себе уши воском, — раздраженно заметил Боиндил. — Можно подумать, люди больше радуются дурным вестям, чем хорошим.

— Отчасти ты прав, — кивнула Года. — Сама природа людей такова, что они готовы скорее увидеть в чем-то плохое, чем похвалить хорошее.

— Не все такие, — возразил гномке Тунгдил, хорошо понимая, что по большей части та права. Это казалось ему пугающим, особенно если вспомнить, что всего несколько дней тому назад он проводил больше времени с людьми. — Мы ведь не можем сказать им правду, не так ли? Нам повезло, что никто из простых людей не догадывается, что намерены сделать чудовища. Тайна великого бриллианта на данный момент еще остается тайной.

— И снова ты прав, — Боиндил выскользнул из седла, предпочитая идти пешком. Слишком сильно болел зад. — Я никогда по-настоящему не смогу привыкнуть к этому способу путешествия. Может быть, вперед продвигаешься и быстрее, но задница становится такой же широкой, как у пони, на котором сидишь.

Не говоря ни слова, Года тоже спешилась. Она очень старалась следовать указаниям Бешеного, демонстрируя хорошие результаты, которым Тунгдил дивился в открытую, а Бешеный — втайне.

Тунгдилу казалось, что наметилось некоторое изменение в поведении друга по отношению к ученице. Он смотрел на нее чаще, чем прежде, причем не глазами мастера, а глазами гнома, испытывающего приязнь по отношению к гномке. Вот как в этот момент.

— Она тебе нравится? — лукаво улыбнувшись, спросил он.

— Что? — Пойманный с поличным Боиндил вздрогнул и даже немного покраснел. И тут же уставился на дорогу.

— Ну, я имел в виду успехи, которые она делает, — ответил Тунгдил, возвращая разговор в деловое русло.

— Да, конечно, — с явным облегчением ответил Боиндил. Он поглядел на своего друга. — Но вообще-то ты имел в виду другое.

Тунгдил только улыбнулся и указал на лесок, показавшийся слева от них. Должно быть, то была последняя восточная оконечность Аландура, точнее говоря, это были те же деревья, что росли в рощицах эльфов.

— Время привала.

Он остановил отряд в тени, давая всем возможность отдохнуть. Несмотря на то что дети бога-кузнеца во время своих дежурств часто находились на поверхности, длительные переходы и путешествия были для большинства из них в новинку.

Бешеный приказал Годе стоять на часах. Когда гномка удалилась, он возобновил разговор.

— Верно, книгочей, — вздохнул он. — Я радуюсь, когда вижу ее. И боюсь того дня, когда она оставит меня.

— Она еще долго будет рядом с тобой. Нужны циклы, чтобы обучить хорошую воительницу, — подмигнув, сказал он, но тут же посерьезнел. — Ты действительно влюбился.

Боиндил сел, одна рука лежала на рукояти вороньего клюва.

— Разве это не безумие? Мне кажется, что сердце вот-вот сгорит в огне моих чувств. Это она снова пробудила к жизни мою жажду сражений. И при этом я знаю, что у нас ничего не может быть. Я убил ее родственницу. Года не будет обращать на меня внимания, она станет меня ненавидеть. Я чувствую это несмотря на то, что она скрывает свои истинные намерения.

Тунгдилу вспомнился разговор с Балиндис. Он скрыл от друга, что первоначально Года действительно собиралась убить его. Сейчас был не самый подходящий момент для того, чтобы поведать об этом Равнорукому.

— Не будь в этом настолько уверен, — вместо этого произнес он.

— Да? Думаешь, я ей нравлюсь? Убийца ее бабки?

— Тебе придется это выяснить.

— Ты знаешь, сколько я не ухаживал за гномками, книгочей? — беспомощно произнес Бешеный.

— О, а кто-то мне когда-то рассказывал, что их нужно натереть любимым сортом сыра и четыре раза повернуть, чтобы завоевать сердце, — рассмеялся Тунгдил, напоминая о шутливом совете, данном ему когда-то Боиндилом. — Но если я все правильно понимаю, то просто будь самим собой. — То были мудрые слова Боендала. — Она — Третья, без клана, без родственников. Это облегчает твою задачу. Не нужно ни на кого производить впечатление или убеждать.

Он с неохотой вспомнил свое первое неудавшееся представление отцу Балиндис. Ему отказали, но она добилась своего, оставив своего супруга и клан ради возлюбленного. Теперь союз между ними распался, и упреки, которыми он себя осыпал, были вполне справедливы. Он чувствовал себя по отношению к ней предателем, но в то же время не хотел жить с ней как муж с женой.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});